Отношение в Российской империи и СССР к космосу, к мечтам и научно-практическим программам выхода... more Отношение в Российской империи и СССР к космосу, к мечтам и научно-практическим программам выхода человека на земную орбиту и далее, к Луне, Марсу и Венере, надо разделять по крайней мере на две части: то, как культура хочет представить себя (эта часть тесно смыкается, часто до совпадения, с мифом и пропагандой) и то, как культура (страна, нация, государство) реально действует для решения своих задач. И еще надо учитывать, что чаще всего эти две части тесно, до неразличимости, переплетены; как переплетены величайшие достижения русской культуры, достигающие высот всечеловечности, с многовековым рабством и варварством политической повседневности Российской империи, «тюрьмы народов» и «жандарма Европы». А потом грандиозные достижения Советского Союза, шедшие рука об руку с не менее грандиозными преступлениями.
Retroactivity and Resurrection: From Benjamin to Fedorov, 2020
The state of the dead is never fully fixed, it can and it will change; the past has not yet arriv... more The state of the dead is never fully fixed, it can and it will change; the past has not yet arrived—statements like this are bound to strike anyone as paradoxical and absurd. Yet, in the history of mankind, there were at least three thinkers who not only sincerely believed in the validity of such claims, but also invented thorough methods of thinking about the past as well as influencing and changing it. Nikolai Fedorov was convinced that once humanity grows aware of the moral debt that it owes to its ancestors, it will arm itself with a scientific method and resurrect the dead. For Fedorov, to achieve resurrection meant to fulfill the divine plan. Valerian Muravyov argued that with the help of science and organization, reasonable beings could master time in its completeness. Among other grandiose tasks lying before humanity would be undertaking “the collective task of resurrection.” In his “Theses” (“On the Concept of History”), Walter Benjamin began to theorize a vision of history that breaks with the idea that the past is unchangeable and suggested one way of disrupting and cracking open its immutability.
Владислав Софронов Положение мертвых: политическая феноменология истории В. Беньямина и «Философи... more Владислав Софронов Положение мертвых: политическая феноменология истории В. Беньямина и «Философия общего дела» Н. Федорова Тезисы «О понятии истории» Вальтера Беньямина оказались чем-то вроде мятной таблетки, брошенной в бутылку с газировкой, когда попали в поле читательского внимания. Едва ли не каждый, кто претендует на самостоятельность понимания, оказался способен извлечь свою Алису из этой кроличьей норы. В написанных в последний год жизни двух десятках отрывков-тезисов Беньямин сформулировал ряд положений, ставших источником прозрений, метафор (иногда, наверняка, ошибок) для поколений. Самым ярким признаком «открытости» этого текста 1 является фундаментальное как корпускулярно-волновой дуализм несогласие между толкователями: переполненные теологическими и даже мистическими образами и одновременно марксистскими категориями «Тезисы» есть теологический, религиозно-мистический текст, использующий понятия марксизма как метафоры? Или ровно наоборот: это текст марксиста и материалиста, прибегающего в силу культурной привычки к метафорам и образам из многие годы интересовавших Беньямина теологии и различных мистических учений? Ниже я буду доказывать, что «Тезисы» это не своего рода набор букв «алфавита», из которых можно складывать любые комбинации, а, скорее, прибор, разобранный на части, каждая из которых лежит в отдельной коробочке. В собранном виде этот прибор предназначен для демонстрации совершенно конкретного понимания структуры времени и истории. И хотя этим прибором можно разбить чью-нибудь голову или поместить его в «святая святых» и превратить в фетиш, сам конструктор предназначал его для других целей. Причем, далее, это прибор совершенно материалистического и реалистического понимания времени, а религиозно-мистические образы это не детали конструкции, а своего рода надписи на коробочках, в которых хранятся детали, пока прибор разобран. Ключ «Ключ» к инструкции по сборке «Тезисов» (или, если угодно, музыкальный ключ, определяющий значение нотных знаков), находится в тезисе VI: «Auch die Toten warden vor dem Feind, wenn er siegt, nicht sicher sein» – «И мертвые не уцелеют, если враг победит» 2. Теперь, чтобы понять, как пользоваться этим ключом, проведем мысленный эксперимент. Восстановим в памяти один (непроизвольно) выбранный отрезок истории мертвых: утопленные в крови народные восстания, повешенные и сосланные декабристы, растворившиеся в деревнях народники, взрывавшие и взрывавшиеся народовольцы и эссеры, победившие и репрессированные коммунисты, из могил и состояния лагерной пыли глядящие на поражение революции и реставрацию строя, при котором все, за что они умирали, уничтожается с научной дотошностью. Поражение за поражением, смерть за смертью, которые движутся с механической непреклонностью экскаватора, сгребающего трупы в ров. VI тезис заканчивается словами: «И враг не перестал побеждать». Теперь представим некую «точку Омега» истории, после которой человечеству «становится ясно» – все попытки вырваться из самотека реальности, из «царства необходимости» с его гимном «Business as usual» 1 Кроме самой формы текста – набросанных в произвольном порядке фрагментов «для себя», «на будущее», которые почти беззащитны перед любой, даже произвольной, интерпретацией. 2 Этот перевод не совпадает ни с одним из двух известных мне русских переводов «Тезисов». Это и не мой перевод. Я не помню, откуда он возник в моем сознании. Мне кажется, это лучший вариант перевода данной фразы Беньямина. Далее везде текст «Тезисов», кроме специально оговоренных случаев, приводится в переводе В. Биленкина.
Величие отвратительного в кино Германа — «не индивидуальное нечто, не каприз или оригинальничанье... more Величие отвратительного в кино Германа — «не индивидуальное нечто, не каприз или оригинальничанье, а идеология условий жизни, в которых действительно находились миллионы и миллионы в течение известного времени».
Владислав Софронов Положение мертвых: политическая феноменология истории В. Беньямина и «Философи... more Владислав Софронов Положение мертвых: политическая феноменология истории В. Беньямина и «Философия общего дела» Н. Федорова Тезисы «О понятии истории» Вальтера Беньямина оказались чем-то вроде мятной таблетки, брошенной в бутылку с газировкой, когда попали в поле читательского внимания. Едва ли не каждый, кто претендует на самостоятельность понимания, оказался способен извлечь свою Алису из этой кроличьей норы. В написанных в последний год жизни двух десятках отрывков-тезисов Беньямин сформулировал ряд положений, ставших источником прозрений, метафор (иногда, наверняка, ошибок) для поколений. Самым ярким признаком «открытости» этого текста 1 является фундаментальное как корпускулярно-волновой дуализм несогласие между толкователями: переполненные теологическими и даже мистическими образами и одновременно марксистскими категориями «Тезисы» есть теологический, религиозно-мистический текст, использующий понятия марксизма как метафоры? Или ровно наоборот: это текст марксиста и материалиста, прибегающего в силу культурной привычки к метафорам и образам из многие годы интересовавших Беньямина теологии и различных мистических учений? Ниже я буду доказывать, что «Тезисы» это не своего рода набор букв «алфавита», из которых можно складывать любые комбинации, а, скорее, прибор, разобранный на части, каждая из которых лежит в отдельной коробочке. В собранном виде этот прибор предназначен для демонстрации совершенно конкретного понимания структуры времени и истории. И хотя этим прибором можно разбить чью-нибудь голову или поместить его в «святая святых» и превратить в фетиш, сам конструктор предназначал его для других целей. Причем, далее, это прибор совершенно материалистического и реалистического понимания времени, а религиозно-мистические образы это не детали конструкции, а своего рода надписи на коробочках, в которых хранятся детали, пока прибор разобран. Ключ «Ключ» к инструкции по сборке «Тезисов» (или, если угодно, музыкальный ключ, определяющий значение нотных знаков), находится в тезисе VI: «Auch die Toten warden vor dem Feind, wenn er siegt, nicht sicher sein» – «И мертвые не уцелеют, если враг победит» 2. Теперь, чтобы понять, как пользоваться этим ключом, проведем мысленный эксперимент. Восстановим в памяти один (непроизвольно) выбранный отрезок истории мертвых: утопленные в крови народные восстания, повешенные и сосланные декабристы, растворившиеся в деревнях народники, взрывавшие и взрывавшиеся народовольцы и эссеры, победившие и репрессированные коммунисты, из могил и состояния лагерной пыли глядящие на поражение революции и реставрацию строя, при котором все, за что они умирали, уничтожается с научной дотошностью. Поражение за поражением, смерть за смертью, которые движутся с механической непреклонностью экскаватора, сгребающего трупы в ров. VI тезис заканчивается словами: «И враг не перестал побеждать». Теперь представим некую «точку Омега» истории, после которой человечеству «становится ясно» – все попытки вырваться из самотека реальности, из «царства необходимости» с его гимном «Business as usual» 1 Кроме самой формы текста – набросанных в произвольном порядке фрагментов «для себя», «на будущее», которые почти беззащитны перед любой, даже произвольной, интерпретацией. 2 Этот перевод не совпадает ни с одним из двух известных мне русских переводов «Тезисов». Это и не мой перевод. Я не помню, откуда он возник в моем сознании. Мне кажется, это лучший вариант перевода данной фразы Беньямина. Далее везде текст «Тезисов», кроме специально оговоренных случаев, приводится в переводе В. Биленкина.
Отношение в Российской империи и СССР к космосу, к мечтам и научно-практическим программам выхода... more Отношение в Российской империи и СССР к космосу, к мечтам и научно-практическим программам выхода человека на земную орбиту и далее, к Луне, Марсу и Венере, надо разделять по крайней мере на две части: то, как культура хочет представить себя (эта часть тесно смыкается, часто до совпадения, с мифом и пропагандой) и то, как культура (страна, нация, государство) реально действует для решения своих задач. И еще надо учитывать, что чаще всего эти две части тесно, до неразличимости, переплетены; как переплетены величайшие достижения русской культуры, достигающие высот всечеловечности, с многовековым рабством и варварством политической повседневности Российской империи, «тюрьмы народов» и «жандарма Европы». А потом грандиозные достижения Советского Союза, шедшие рука об руку с не менее грандиозными преступлениями.
Retroactivity and Resurrection: From Benjamin to Fedorov, 2020
The state of the dead is never fully fixed, it can and it will change; the past has not yet arriv... more The state of the dead is never fully fixed, it can and it will change; the past has not yet arrived—statements like this are bound to strike anyone as paradoxical and absurd. Yet, in the history of mankind, there were at least three thinkers who not only sincerely believed in the validity of such claims, but also invented thorough methods of thinking about the past as well as influencing and changing it. Nikolai Fedorov was convinced that once humanity grows aware of the moral debt that it owes to its ancestors, it will arm itself with a scientific method and resurrect the dead. For Fedorov, to achieve resurrection meant to fulfill the divine plan. Valerian Muravyov argued that with the help of science and organization, reasonable beings could master time in its completeness. Among other grandiose tasks lying before humanity would be undertaking “the collective task of resurrection.” In his “Theses” (“On the Concept of History”), Walter Benjamin began to theorize a vision of history that breaks with the idea that the past is unchangeable and suggested one way of disrupting and cracking open its immutability.
Владислав Софронов Положение мертвых: политическая феноменология истории В. Беньямина и «Философи... more Владислав Софронов Положение мертвых: политическая феноменология истории В. Беньямина и «Философия общего дела» Н. Федорова Тезисы «О понятии истории» Вальтера Беньямина оказались чем-то вроде мятной таблетки, брошенной в бутылку с газировкой, когда попали в поле читательского внимания. Едва ли не каждый, кто претендует на самостоятельность понимания, оказался способен извлечь свою Алису из этой кроличьей норы. В написанных в последний год жизни двух десятках отрывков-тезисов Беньямин сформулировал ряд положений, ставших источником прозрений, метафор (иногда, наверняка, ошибок) для поколений. Самым ярким признаком «открытости» этого текста 1 является фундаментальное как корпускулярно-волновой дуализм несогласие между толкователями: переполненные теологическими и даже мистическими образами и одновременно марксистскими категориями «Тезисы» есть теологический, религиозно-мистический текст, использующий понятия марксизма как метафоры? Или ровно наоборот: это текст марксиста и материалиста, прибегающего в силу культурной привычки к метафорам и образам из многие годы интересовавших Беньямина теологии и различных мистических учений? Ниже я буду доказывать, что «Тезисы» это не своего рода набор букв «алфавита», из которых можно складывать любые комбинации, а, скорее, прибор, разобранный на части, каждая из которых лежит в отдельной коробочке. В собранном виде этот прибор предназначен для демонстрации совершенно конкретного понимания структуры времени и истории. И хотя этим прибором можно разбить чью-нибудь голову или поместить его в «святая святых» и превратить в фетиш, сам конструктор предназначал его для других целей. Причем, далее, это прибор совершенно материалистического и реалистического понимания времени, а религиозно-мистические образы это не детали конструкции, а своего рода надписи на коробочках, в которых хранятся детали, пока прибор разобран. Ключ «Ключ» к инструкции по сборке «Тезисов» (или, если угодно, музыкальный ключ, определяющий значение нотных знаков), находится в тезисе VI: «Auch die Toten warden vor dem Feind, wenn er siegt, nicht sicher sein» – «И мертвые не уцелеют, если враг победит» 2. Теперь, чтобы понять, как пользоваться этим ключом, проведем мысленный эксперимент. Восстановим в памяти один (непроизвольно) выбранный отрезок истории мертвых: утопленные в крови народные восстания, повешенные и сосланные декабристы, растворившиеся в деревнях народники, взрывавшие и взрывавшиеся народовольцы и эссеры, победившие и репрессированные коммунисты, из могил и состояния лагерной пыли глядящие на поражение революции и реставрацию строя, при котором все, за что они умирали, уничтожается с научной дотошностью. Поражение за поражением, смерть за смертью, которые движутся с механической непреклонностью экскаватора, сгребающего трупы в ров. VI тезис заканчивается словами: «И враг не перестал побеждать». Теперь представим некую «точку Омега» истории, после которой человечеству «становится ясно» – все попытки вырваться из самотека реальности, из «царства необходимости» с его гимном «Business as usual» 1 Кроме самой формы текста – набросанных в произвольном порядке фрагментов «для себя», «на будущее», которые почти беззащитны перед любой, даже произвольной, интерпретацией. 2 Этот перевод не совпадает ни с одним из двух известных мне русских переводов «Тезисов». Это и не мой перевод. Я не помню, откуда он возник в моем сознании. Мне кажется, это лучший вариант перевода данной фразы Беньямина. Далее везде текст «Тезисов», кроме специально оговоренных случаев, приводится в переводе В. Биленкина.
Величие отвратительного в кино Германа — «не индивидуальное нечто, не каприз или оригинальничанье... more Величие отвратительного в кино Германа — «не индивидуальное нечто, не каприз или оригинальничанье, а идеология условий жизни, в которых действительно находились миллионы и миллионы в течение известного времени».
Владислав Софронов Положение мертвых: политическая феноменология истории В. Беньямина и «Философи... more Владислав Софронов Положение мертвых: политическая феноменология истории В. Беньямина и «Философия общего дела» Н. Федорова Тезисы «О понятии истории» Вальтера Беньямина оказались чем-то вроде мятной таблетки, брошенной в бутылку с газировкой, когда попали в поле читательского внимания. Едва ли не каждый, кто претендует на самостоятельность понимания, оказался способен извлечь свою Алису из этой кроличьей норы. В написанных в последний год жизни двух десятках отрывков-тезисов Беньямин сформулировал ряд положений, ставших источником прозрений, метафор (иногда, наверняка, ошибок) для поколений. Самым ярким признаком «открытости» этого текста 1 является фундаментальное как корпускулярно-волновой дуализм несогласие между толкователями: переполненные теологическими и даже мистическими образами и одновременно марксистскими категориями «Тезисы» есть теологический, религиозно-мистический текст, использующий понятия марксизма как метафоры? Или ровно наоборот: это текст марксиста и материалиста, прибегающего в силу культурной привычки к метафорам и образам из многие годы интересовавших Беньямина теологии и различных мистических учений? Ниже я буду доказывать, что «Тезисы» это не своего рода набор букв «алфавита», из которых можно складывать любые комбинации, а, скорее, прибор, разобранный на части, каждая из которых лежит в отдельной коробочке. В собранном виде этот прибор предназначен для демонстрации совершенно конкретного понимания структуры времени и истории. И хотя этим прибором можно разбить чью-нибудь голову или поместить его в «святая святых» и превратить в фетиш, сам конструктор предназначал его для других целей. Причем, далее, это прибор совершенно материалистического и реалистического понимания времени, а религиозно-мистические образы это не детали конструкции, а своего рода надписи на коробочках, в которых хранятся детали, пока прибор разобран. Ключ «Ключ» к инструкции по сборке «Тезисов» (или, если угодно, музыкальный ключ, определяющий значение нотных знаков), находится в тезисе VI: «Auch die Toten warden vor dem Feind, wenn er siegt, nicht sicher sein» – «И мертвые не уцелеют, если враг победит» 2. Теперь, чтобы понять, как пользоваться этим ключом, проведем мысленный эксперимент. Восстановим в памяти один (непроизвольно) выбранный отрезок истории мертвых: утопленные в крови народные восстания, повешенные и сосланные декабристы, растворившиеся в деревнях народники, взрывавшие и взрывавшиеся народовольцы и эссеры, победившие и репрессированные коммунисты, из могил и состояния лагерной пыли глядящие на поражение революции и реставрацию строя, при котором все, за что они умирали, уничтожается с научной дотошностью. Поражение за поражением, смерть за смертью, которые движутся с механической непреклонностью экскаватора, сгребающего трупы в ров. VI тезис заканчивается словами: «И враг не перестал побеждать». Теперь представим некую «точку Омега» истории, после которой человечеству «становится ясно» – все попытки вырваться из самотека реальности, из «царства необходимости» с его гимном «Business as usual» 1 Кроме самой формы текста – набросанных в произвольном порядке фрагментов «для себя», «на будущее», которые почти беззащитны перед любой, даже произвольной, интерпретацией. 2 Этот перевод не совпадает ни с одним из двух известных мне русских переводов «Тезисов». Это и не мой перевод. Я не помню, откуда он возник в моем сознании. Мне кажется, это лучший вариант перевода данной фразы Беньямина. Далее везде текст «Тезисов», кроме специально оговоренных случаев, приводится в переводе В. Биленкина.
Uploads
Papers by Vlad Sofronov
Drafts by Vlad Sofronov