Р О С С И Й С К А Я А К А Д Е М И Я Н АУ К И Н С Т И Т У Т А РХ Е ОЛ О Г И И ___________________________________________ ДРЕВНОСТИ БОСПОРА 27 МОСКВА 2022 Р О С С И Й С К А Я А К А Д Е М И Я Н АУ К ИНСТИТУТ АРХЕОЛОГИИ ДРЕВНОСТИ БОСПОРА Международный ежегодник по истории, археологии, эпиграфике, нумизматике и ф и л ол о г и и Б о с п о р а К и м м е р и й с ко г о Том 27 Редакционный совет: член-корр. РАН П. Г. Гайдуков (председатель); проф., д. и. н. М. Г. Абрамзон; проф. Д. Браунд (Великобритания); д-р. П. Дюпон (Франция); проф., д. и. н. А. В. Подосинов; проф., д. и. н. С. Ю. Сапрыкин; к. и. н. В. П. Толстиков; проф., д. и. н. Яйленко В. П. МОСКВА, 2022 УДК 902/904 ББК 63.4 Д73 Работа по организации и редакционной подготовке издания осуществлена в рамках проекта: «Причерноморская и Центральноазиатская периферия античного мира и кочевнические сообщества Евразии: на перекрестке культур и цивилизаций» (№ НИОКТР 122011200269-4) Редакционная коллегия д. и. н. А. А. Масленников (главный редактор) д. и. н. В. Д. Кузнецов; д. и. н. А. А. Завойкин Рецензенты д. и. н. С. Ю. Внуков к. и. н. Н. И. Сударев Утверждено к печати Ученым советом Института археологии РАН Д73 Древности Боспора. Том 27. – М., 2022. 376 с.: ил. ISBN 978-5-94375-372-5 Сборник научных статей по археологии, истории, эпиграфике и нумизматике Боспора Киммерийского. В издание включены преимущественно материалы античной эпохи, а также памятников культур, предшествующих греческой колонизации региона и средневекового периода его истории. Приоритет в подборке статей отдан публикациям новых открытий и аналитическим исследованиям на стыке смежных исторических дисциплин. Для археологов, историков, краеведов.. УДК 902/904 ББК 63.4 ISBN 978-5-94375-372-5 ISSN 2686-6870 DOI: 10.25681/IARAS.2022.978-5-94375-372-5 © Федеральное государственное бюджетное учреждение науки Институт археологии РАН, 2022 © Редколлегия, 2022 © Авторы статей, 2022 Светлой памяти дорогих друзей и коллег, Евгения Александровича Молева (18.01.1947 – 16.08.2021) и Олега Васильевича Шарова (6.05. 1960 – 21.11.2021) посвящается этот том СОДЕРЖАНИЕ Винокуров Н. И. Объекты эллинистического селища на некрополе городища Артезиан ............ 9 Домжальский К., Журавлев Д. В. Сосуды Позднеримской понтийской лощеной керамики с врезным орнаментом с Боспора и из Херсонеса ...................................................... 29 Жупанин О. Ф., Иванов А. А. Погребения хазарского времени из раскопок поселения Балка Лисовицкого-1 на Тамани ..................................................................................... 48 Журавлев Д. В., Ломтадзе Г. А. Столовая посуда и светильники из Резиденции Хрисалиска ................................ 59 Завойкин А. А. Китей: размышления о «малом боспорском городе» ............................................. 101 Завойкина Н. В. Новые коммерческие надписи на амфорах V–IV вв. до н.э. из Фанагории ....................................................................................................................... 113 Зубарев В. Г., Кислый А. Е. Поселение Каменской культуры Восточного Крыма в западной части некрополя городища «Белинское» ............................................. 125 Каргин Ю. Ю. Монеты из раскопок поселения «Ленина» в окрестностях Горгиппии в 2018 г. ............................................................................................................. 138 Катцова А. В. Восточный район Китея в конце III-VI вв. ................................................................ 157 Клемешова М. Е., Горошников А. А., Горошникова З. В. Технико-технологический анализ керамики эпохи поздней бронзы поселения Панагия 1 (предварительные результаты) ........................................... 170 Колесников А. Б. [Рец. на:] Кац В. И. Керамические клейма Азиатского Боспора. Горгиппия и её хора, Семибратнее городище: каталог. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2015. – 180 с.: ил. (Работа над ошибками) ............................. 181 Масленников А. А. Стена на Чокраке ................................................................................................................ 218 Меньшиков М. Ю. Античные впускные погребения «кургана» Султановка 1 (Керченский полуостров) ................................................................................................ 234 Пигин А. П., Хршановский В. А. Аэрофотогеодезические методы выявления памятников археологии на Илуратском плато и Китейской равнине ............................................................. 243 Сапрыкин С. Ю. Фиас Зенонова Херсонеса ................................................................................................. 259 Суриков И. Е. Данные древнейших греческих историков о регионе Боспора Киммерийского .................................................................................................. 282 Трейстер М. Ю. Фалары из грабительских раскопок 1930-х гг. у ст. Даховской в Закубанье ........................................................................................................................... 298 Шелов-Коведяев Ф. В. De titulis Bosporanis et viciniis VI .................................................................................... 315 Яйленко В. П. Дипинти рыбозаводчиков на кадосах рубежа эр из Пантикапея ...................... 336 Сокращения ................................................................................................................................. 370 Правила и рекомендации по оформлению рукописей .................................................... 373 DOI: 10.25681/IARAS.2022.978-5-94375-372-5.59-100 Д. В. Журавлев * / **, Г. А. Ломтадзе * (*Государственный Исторический музей; **НИЦ «Курчатовский институт», г. Москва) Столовая посуда и светильники из резиденции Хрисалиска О Введение дним из наиболее интересных памятников северо-восточной части Таманского полуострова является открытый экспедицией Н. И. Сокольского в 1970–1973 гг. в результате спасательных работ на окраине современного поселка «За Родину» комплекс сакральных сооружений: толос и окружающий его по периметру перистильный двор трапециевидной формы площадью 2310 м². Среди местного населения поселок носил название «Румынский», т. к. с 1947 г. здесь жили переселенцы-старообрядцы из Румынии. Кстати, в инвентарных книгах Исторического музея, куда попала большая часть материала из этих раскопок, название памятника зафиксировано именно так: Румынский 1. Раскопанный позднее комплекс с монументальным зданием с фресковой росписью получил название Румынский 2 [Сорокина 1985; Журавлев, Ломтадзе, Шлотцауер 2010, 562–563, рис. 11–15]. Поселение «Румынский 1» – это общее название нескольких разновременных археологических объектов, находившихся на одном месте. Наиболее значительными из них являлись Таманский толос и резиденция Хрисалиска. Около середины II в. до н. э. ансамбль Таманского толоса был полностью разрушен, а в 20-х годах II в. до н. э. на его руинах возник другой комплекс построек с центром – резиденцией Хрисалиска. Свое название этот монументальный дом получил по находке плиты с именем Хрисалиска [Сокольский 1976, 40–41, рис. 30], вероятно, одного из крупных должностных лиц периода правления Асандра (47–17 гг. до н. э.) [Сокольский 1975; Сокольский 1976; Сорокина 1984, 86–87, табл. XLII; Журавлев, Ломтадзе, Шлотцауер 2010, 560–567]. Двухэтажный дом Хрисалиска, общей площадью 378 м², имел сырцовые стены толщиной 1,65 м на каменных фундаментах. Всего в доме открыто пять помещений, два из которых были хозяйственными. Здесь обнаружено значительное количество кухонной и столовой посуды, которая, вероятно, рухнула со второго этажа вместе с обгоревшими перекрытиями крыши. Материалы были опубликованы, но без специального рассмотрения керамического комплекса. Отдельные сосуды издавалились специально [Журавлев 1995, рис. 1, 2; Древности Боспора. 27 60 Д. В. Журавлев, Г. А. Ломтадзе Рис. 1. 1 – карта с расположением поселения «Румынский 1»; 2 – план строительных остатков римского времени поселения «Румынский 1» (по: Сокольский 1976, рис. 33); 3 – курильница в форме головы быка из раскопок резиденции Хрисалиска Древности Боспора. 27 Столовая посуда и светильники из резиденции Хрисалиска Zhuravlev 1997, 254–264, fig. 1–2; Zhuravlev 2002, 249, fig. 6; 288, fig. 31], но в целом этот комплекс подробно еще не рассматривался. В 2020 г. в трудах Ассоциации исследователей эллинистической керамики нами была опубликована статья на английском языке, посвященная этому керамическому комплексу [Lomtadze, Zhuravlev 2020]. Предлагаемая вниманию читателя статья является дополненным и переработанным вариантом этой публикации. Керамический комплекс Множество фрагментированных сосудов было обнаружено в результате раскопок Н. И. Сокольского; частично они были реставрированы и вошли в таблицы посмертной публикации исследователя, которая была подготовлена к печати Н. П. Сорокиной. Но значительное число фрагментированных и археологически целых сосудов до сих пор хранится в отделе археологических памятников ГИМ и ожидает реставрации 1. Мы включили в нашу статью лишь целые формы, а также часть археологически целых форм, не вошедших в книгу автора раскопок 2. Необходимо отметить, что вся керамика была обнаружено в слое пожара, поэтому многие сосуды пережжены или их поверхность несет следы огня. Именно поэтому некоторые характеристики глины и лака, в первую очередь их цвет, могут быть скорректированы. К сожалению, определить все центры, в которых была изготовлена эта керамика, на настоящем уровне исследований не представляется возможным. Но, согласно морфологии сосудов и визуальным характеристикам глины и лака, значительная часть из них относится к боспорской сигиллате. Сосуды боспорской сигиллаты сделаны из характерной местной глины – краснокоричневой, с известковыми включениями. Они покрыты красно-коричневым лаком различных оттенков, при этом нижняя часть сосуда далеко не всегда бывает покрыта, на поддоне зачастую видны подтеки. Эллинистическая боспорская сигиллата впервые была выделена К. Домжальским на основании анализа керамики из Нимфея и Танаиса [Domzalski 1996, 95–97; Domzalski, Zin’ko 1999, 74–76, fig. 1. 1, 2]. Некоторые предварительные наблюдения о боспорской сигиллате уже публиковались, в том числе, одним из авторов статьи [Домжальский, Журавлев 2003, 89–92; Журавлев 2005, рис. 4–7; 2011, 221–263; Zhuravlev 2011, 869–876; Žuravlev, Žuravleva 2014, 267–272]. Стоит отметить, что боспорская сигиллата производилась и в раннеримское время и играла на Боспоре достаточно большую роль, хотя и была впоследствии вытеснена понтийской сигиллатой. Отметим, что боспорская сигиллата имела локальное значение и региональное распространение. Впрочем, не исключено, что при более пристальном изучении находок за пределами Боспорского царства подобные импорты могут быть выделены. Так, например, И. И. Шкрибляк среди материалов Неаполя Скифского и других крымских памятников [Shkribliak 2016, 530–531, fig. 2. 7–8; 4. 1–3], а М. И. Тюрину – среди материалов из Херсонеса и его округи [Тюрин 2018, 113–120] удалось выявить находки боспорских ГИМ 103991, Оп. Б–1763. Все указанные номера соответствуют номерам по полевой описи экспедиции Н. И. Сокольского. 1 2 Все рисунки к статье выполнены А. Журавлевым и С. Тищенко, фото – Д. В. Журавлевым (керамика) и И. А. Седеньковым (светильники). Древности Боспора. 27 61 62 Д. В. Журавлев, Г. А. Ломтадзе рельефных чаш. Эти замечательные открытия показывают, что мы не всегда верно оцениваем масштабы боспорской торговли в позднеэллинистическое время. Часть керамики сделана из типичной для боспорской сигиллаты глины и имеет красный цвет покрытия. Другие сосуды, по свой форме не отличающиеся от краснолаковых, имеют черный цвет лака и блестящую поверхность. Вероятно, мы имеем дело с двумя «версиями» одних и тех же форм сосудов. Недавно сосуды с темным покрытием («темнолаковая керамика») были специально рассмотрены А. А. Масленниковым, который отнес массовое распространение такой посуды на Боспоре к третьей четверти I в. до н. э. [Масленников 2019, 141]. На основании анализа сероглиняных сосудов, один из авторов статьи выделяет группу Боспорской серой керамики (Bosporan Gray Ware), по своим характеристикам близкую средиземноморской Fine Gray Ware [Hayes 2008, 60–62, fig. 29, 30]. Мы не можем исключить ее связи и с понтийской серой керамикой (Pontic Gray Ware) раннеримского времени [Zhuravlev 2002, 262–264, fig. 19]. К сожалению, на сегодняшний день у нас недостаточно информации об этих группах столовой посуды. Так же стоит отметить, что в настоящей момент опубликованной классификации сосудов боспорской сигиллаты не существует. Определенную схему предложил А. А. Масленников [Масленников 2019], но это скорее именно рабочая классификация для небольшого объема материала. На различных конференциях одним из авторов статьи было представлено несколько предварительных вариантов, но они требуют доработки и использования более массового и разнообразного материала. В скором времени в рамках монографической публикации краснолаковой керамики Пантикапея, такая классификация будет опубликована. Тарелки/блюда Наиболее популярной формой среди сосудов боспорской сигиллаты были тарелки на низком кольцевом поддоне, с отогнутым наружу венчиком. Глубина тарелок различна, формы венчиков также разнообразны. Условно эти тарелки уже много лет называются Формой 1, но в дальнейшем будет необходимо более дробное их членение. Аналогичные сосуды в массовых количествах известны со всех синхронных памятников Боспора. Так, они были найдены в Пантикапее [Забелина 1984, табл. I. 17; Lomtadze, Zhuravlev 2004, 206, fig. 3. 5; Žuravlev, Žuravleva 2014, 267–268, fig. 13. 2], Нимфее [Domzalski 1996, fig. 1. 1–9], Горгиппии [Алексеева 1997, табл. 54. 38, 40, 41], святилище Полянка [Масленников 2006, 47, рис. 60 (черное покрытие), 51, рис. 64д (красный лак)], при раскопках укреплений, имеющих отношение к оборонительным сооружениям эпохи Асандра – в башнях на Узунларском валу [Масленников 1998, fig. 72. 10; Масленников 2018, 160–162, рис. 19. 10–13 (черное покрытие)], укреплению Ахтанизовская 4 [Ломтадзе 2015, 156–157, рис. 13. 1–4; 14. 1–3] 3. А. А. Масленников специально выделяет группу «темнолаковых» тарелок аналогичной формы с поселения Полянка [Масленников 2019, рис. 2. 2–5, 10–15]. Весьма вероятно боспорское происхождение блюда аналогичной формы 3 Часть этих сосудов имела черное покрытие [Ломтадзе 2015, 157, рис. 14]. Но некоторые из этих тарелок высокого качества имеют оттиснутые штампом изображения пальметт на внутренней стороне дна. Мы не можем исключать их небоспорского происхождения, например, группы Fine Gray Ware [Hayes 2008, 60–62]. Древности Боспора. 27 Столовая посуда и светильники из резиденции Хрисалиска с граффити из Кеп [Сорокина 1998]. Такие сосуды были найдены даже в Танаисе [Арсеньева, Науменко 2001, 63–64, рис. 12, 13], хотя мы можем говорить лишь о морфологической близости этих форм, а не о составе глины. Тарелки и блюда аналогичной формы происходят из Кутлакской крепости [Ланцов, Труфанов 1999, рис. 5. 15–20] 4. К сожалению, в публикации не указаны ни характеристики глины, ни даже цвет поверхности. По всей видимости, лишь часть подобных сосудов можно отнести к боспорской сигиллате, а остальные имеют импортное происхождение и могли даже выступать в качестве прототипов для боспорской продукции [Максимова 1979, 136, табл. 1. 5; Lomtadze, Zhuravlev 2004, 205–206, fig. 3. 5; Žuravlev et al. 2007, 224, Abb. 15. 5] 5. Так, Кат. 2 выглядит не вполне обычно для боспорской сигиллаты, хотя по характеристикам глины он достаточно близок Кат. 1 и Кат. 4. Скорее всего, эта форма боспорской сигиллаты изначально восходит к сирийской Eastern sigillata A, воспроизводя характерные Atlante Forms 1–3 [Hayes 1985]. Впрочем, для I в. до н. э. эта форма была наиболее распространенной во многих производственных центрах. Кат. 1 (рис. 2; 3). Тарелка на высоком кольцевом поддоне. Тулово имеет полусферическую форму, массивный венчик отогнут, слегка нависая над туловом сосуда. На дне два ряда кольцевых бороздок, с косыми нарезками внутри (rouletting). На внешней стороне дна – граффито «». Массивный венчик отогнут. Глина темно-красная (dark reddish gray – 2.5YR 4/1), хорошо заметны крупные известковые включения и мелкие блестки (кварцевый песок?). Лак от красного (red – 2.5 YR 6/8) до красно-коричневого (reddish-brown – 2.5YR 3/1). Внешняя сторона дна лаком не покрыта, полоска лака видна лишь в верхней части. Следы копоти на поверхности. Размеры: D – 29,8; d –10,9; H – 5,4 см. Раскопки 1971 г., помещение Г, № 6 [Сокольский 1976, 97, рис. 50. 1; Zhuravlev 2002, 249, fig. 6. 3; Lomtadze, Zhuravlev 2020, 534, 536, fig. 2. 1; 3. 1]. Кат. 2 (рис. 2; 3). То же, что Кат. 1, более глубокое вместилище; венчик не столь массивный, и отогнут сильнее. Две кольцевые бороздки в центре дна. Глина темно-красная (dark reddish gray – 2.5YR 4/1), с большим количеством известковых включений и отдельными блестками (кварцевый песок?). Лак темно-красный (dark red – 2.5YR 4/6), со следами копоти на поверхности. Наружная поверхность лаком не покрыта, за исключением полосы в верхней части. Размеры: D – 30,2; d – 10,5; H – 6,5 см. Раскопки 1971 г., помещение А, № 11 [Сокольский 1976, 98, рис. 52. 4; Lomtadze, Zhuravlev 2020, 534, 536, fig. 2. 2; 3. 2]. Кат. 3 (рис. 2; 3). То же, что Кат. 1, но вместилище мельче, поддон низкий, венчик отогнут сильнее и нависает над стенками тарелки, изнутри отгиб венчика образует маленький желобок. Глина желтовато-красная (yellowish red – 5YR 5/6), есть известковые Без визуального знакомства трудно быть однозначно уверенным в их боспорском происхождении. Например, сосуды с Беляуса выглядят как явный импорт [Дашевская 2014, табл. 37. 7; 49. 4; 52. 4; 98. 3–4]. 4 Впрочем, М. И. Максимова считала, что тарелка из Артюховского кургана «принадлежит к какой-то (может быть, таманской) разновидности местной краснолаковой керамики, так как рядом своих особенностей она связана с боспорскими изделиями этого типа» [Максимова 1979, 136]. В свое время мы не исключали, что этот сосуд может иметь сирийское происхождение, относясь к оригинальной Восточной сигиллате А [Журавлев и др. 2006, 21]. 5 Древности Боспора. 27 63 64 Д. В. Журавлев, Г. А. Ломтадзе Рис. 2. Тарелки и блюда Древности Боспора. 27 Столовая посуда и светильники из резиденции Хрисалиска Рис. 3. Тарелки и блюда Древности Боспора. 27 65 66 Д. В. Журавлев, Г. А. Ломтадзе включения, отдельные блестки. Лак красный (red – 10R 4/6), снаружи покрытие отсутствует D – 29,9; d – 10,6 см. Раскопки 1971 г., помещение Б, № 50 [Lomtadze, Zhuravlev 2020, 534, 536, fig. 2. 3; 3, 3]. Кат. 4 (рис. 2; 3). То же, что Кат. 3, но значительно меньшего размера, дно в центре вогнуто. Две линии кольцевых бороздок плохой сохранности. Глина красно-серая (dark reddish gray – 2.5YR 4/1), хорошо заметные известковые включения. Лак от красного (red – 2.5 YR 6/8) до красно-коричневого (reddish-brown – 2.5YR 3/1). Наружная сторона лаком практически не покрыта, лишь по внешнему краю венчика видна неширокая полоса. Следы сажи на поверхности. D – 16,6; d – 7; H – 2,8 см. Раскопки 1971 г., помещение Б, № 23 [Сокольский 1976, 97, рис. 50. 2; Lomtadze, Zhuravlev 2020, 535, fig. 2. 4; 3. 4]. Кат. 5 (рис. 2; 3). То же, что Кат. 4, но венчик не столь массивный, внутренний желобок под венчиком отсутствует. Дно орнаментировано двумя кольцевыми бороздками. Глина светло-коричневая (light brown – 7.5YR 6/4), небольшие известковые включения. Лак красный (red – 2.5YR 5/6), с отдельными более темными пятнами, хорошо видны следы гари снаружи. D – 15,8; d – 5,8; H – 2,5 см. Раскопки 1971 г., помещение А, № 7 [Сокольский 1976, 97, рис. 50, 3; Zhuravlev 2002, 249, fig. 6. 2; Lomtadze, Zhuravlev 2020, 536, fig. 2. 5; 3. 5]. Кат. 6 (рис. 2; 3). Тарелка как Кат 4–5, но дно более уплощенное. Оно орнаментировано двумя кольцевыми бороздками. Глина красно-серая (dark reddish gray – 2.5YR 4/1), с известковыми включениями. Лак от красного (red – 2.5 YR 6/8) до красно-коричневого (reddish-brown – 2.5YR 3/1). Наружная часть лаком не покрыта, следы лака заметны лишь сверху. Следы гари на поверхности. D – 18,1; d – 8,8; H – 3,3 см. Раскопки 1972 г., 11–Е/6 штык, № 106 [Lomtadze, Zhuravlev 2020, 536, fig. 2. 6]. Кат. 7 (рис. 2; 3) 6. Тарелка на кольцевом поддоне, вместилище имеет полусферическую форму, венчик практически вертикальный. На внутренней стороне дна видны многочисленные неглубокие концентрические линии. Часть сосуда утрачена, тарелка была разбита еще в древности, и следы ее ремонта в виде сквозных просверленных отверстий сохранились на поверхности. Глина светло-красная (light reddish brown – 2.5YR 6/4), с известковыми включениями различного размера и небольшими блестками. Лак красный (red – 2.5YR 5/6), с отдельными пятнами более темного цвета. D – 24,9; d – 8,6; H – 4,5 см. Раскопки 1972 г., кв. 16–Л, шт. 6, № 212 [Lomtadze, Zhuravlev 2020, 537, fig. 2. 7; 3. 7]. Миски/чаши Имитации пергамской сигиллаты (?) Две миски, происходящие из комплекса резиденции Хрисалиска, возможно, являются имитациями пергамской сигиллаты. Во всяком случае, морфологически они очень близки форме Meyer-Schlihtmann N15b–c [Meyer-Schlihtmann 1988, 99–100, Taf. 31. 142–143 (с большим списком аналогий)], датированной второй половиной I в. до н. э. При этом Похожая тарелка происходит из некрополя Кара-Тобе в Северо-Западном Крыму [Внуков, Лагутин 2001, 114–115, рис. 9. 23]. 6 Древности Боспора. 27 Столовая посуда и светильники из резиденции Хрисалиска глина их почти идентична изделиям боспорской сигиллаты, что позволяет нам говорить о ее локальном происхождении. Кат. 8 (рис. 4; 5). Миска с туловом усечено-конической формы, вместилище сосуда расширятся кверху, венчик отогнут наружу и слегка нависает над стенками, по его верхней кромке сделана кольцевая бороздка, на кольцевом поддоне. Глина красно-серая (dark reddish gray – 2.5YR 4/1), с известковыми включениями и небольшими блестками. Лак красно-коричневый (reddish brown – 2.5YR 3/1), отдельные пятна более темные (dusky red – 2.5YR 4/4). D – 17,2; d – 6,7; H – 4,8 см. Раскопки 1971 г., помещение Б, № 21 [Сокольский 1976, 97, рис. 50. 6; Lomtadze, Zhuravlev 2020, 538, fig. 4. 8; 5. 8]. Кат. 9 (рис. 4; 5). Миска, близкая Кат. 8, меньшего размера, стенки вогнуты. Глина красно-коричневая (reddish brown – 5YR 5/4), с известковыми включениями, небольшими блестками. Лак красный (red – 2.5YR 5/6), большая часть поверхности темно-красная (dusky red – 2.5YR 4/2), красно-серая (dark reddish gray – 2.5YR 4/1). D – 19,5; d – 7,8; H – 6,9 см. Раскопки 1971 г., помещение Б, № 17 [Сокольский 1976, 97, рис. 50, 7; Zhuravlev 2002, 249, fig. 6. 5; Lomtadze, Zhuravlev 2020, 538, fig. 4. 9; 5. 9]. Неизвестный центр Сосуды, близкие Кат. 10, но меньшего размера, происходят из некрополя Золотое в Восточном Крыму [Корпусова 1983, табл. XXXVIII. 3] и из некрополя Беляуса на северовостоке полуострова [Дашевская 2014, 14–15, табл. 12. 8]. По той же схеме сделаны и «темнолаковые» сосуды с клювовидным венчиком из Крымского Приазовья [Масленников 2019, 136, 139, рис. 3. 2, 5], также имеющие меньшие размеры. Кат 10 (рис. 4; 5). Миска с глубоким вместилищем; нижняя часть тулова – усеченноконическая, на низком кольцевом поддоне, верхняя часть завершается вертикальным бортиком с расширяющимся в верхней части венчиком, имеющим плоскую площадку. На внутренней части тулова сохранились плохо заметные следы декора в виде пояска rouletting, сделанного специальным колесиком. Глина красная (red – 2.5YR 5/6), с маленькими известковыми включениями и мелкими блестками. Лак от красного (red 10R 4/6) до темно-красного (dark red – 10R 3/6), с черными пятнами, нижняя часть лаком не покрыта. D – 33,2; d – 12; H – 12,8 см. Раскопки 1971 г., помещение Б, № 19 [Сокольский 1976, 98, рис. 52. 10; Lomtadze, Zhuravlev 2020, 538, fig. 4. 10; 5. 10]. Кат. 11 (рис. 4; 5). Миска с полусферическим туловом, на невысоком кольцевом поддоне. Венчик горизонтальный. С двух сторон сделаны небольшие вертикальные ручки необычной формы, напоминающие сверху скорее архитектурный элемент, подобный навершию погребального акротерия, с небольшим углублением треугольной формы. Глина краснокоричневая (reddish brown – 5YR 5/4), с известковыми включениями и небольшими блестками. Лак желто-красный (yellowish red 5YR 4/6), с темными пятнами. Поверхность сосуда повреждена в огне пожара. D – 16,4 (с ручками – 20,0); d – 8,3; H – 10,8 см. Раскопки 1971 г., помещение Б, № 31 [Сокольский 1976, 96, рис. 48. 7; Lomtadze, Zhuravlev 2020, 538, fig. 4. 11; 5. 11]. Древности Боспора. 27 67 68 Д. В. Журавлев, Г. А. Ломтадзе Рис. 4. Миски Древности Боспора. 27 Столовая посуда и светильники из резиденции Хрисалиска Рис. 5. Миски Древности Боспора. 27 69 70 Д. В. Журавлев, Г. А. Ломтадзе Боспорская сигиллата Кат. 12 (рис. 4; 5). Миска с полусферическим туловом, на невысоком кольцевом поддон, венчик слабо вогнут внутрь. Глина – красно-желтая (reddish yellow – 7.5YR 6/6) с известковыми включениями. Лак красный (red – 2.5 YR 5/6–5/8), отдельные пятна темнокрасного цвета, снаружи покрытие есть только в верхней части. D – 24,3; d – 9; H – 8 см. Раскопки 1971 г., помещение Б, № 16 [Lomtadze, Zhuravlev 2020, 540, fig. 4. 12; 5. 12]. Кат. 13 (рис. 4; 5). Миска как Кат. 12. Представляет собой явный керамический брак – одна сторона сильно выше другой. На дне – три кольцевые неглубокие бороздки, обрамляющие центр. Глина темная, красно-серая (dark reddish gray – 2.5YR5/1), с известковыми включениями. Лак имеет разные оттенки темно-красного цвета (dark red 10R 3/6 – dusky red 10 3/2), нижняя часть лаком не покрыта, разноцветные подтеки. D– 18,3; d –7,6; H –7,2–8,6 см. Раскопки 1971 г., помещение Б, № 16 [Lomtadze, Zhuravlev 2020, 540, fig. 4. 13; 5. 13]. Подобные сосуды происходят из ряда комплексов в Крыму: некрополь Золотое [Корпусова 1983, табл. XXXVIII. 11; XXXIX. 7, 10]; святилище Полянка [Масленников 2007, 48–49, рис. 27. 4], крепость Кутлак [Ланцов, Труфанов 1999, 173, рис. 5. 1–6]. Специально отмечалось, что часть подобных сосудов имеет темное покрытие [Масленников 2019, 136, 139, рис. 3. 8, 10, 12]. Чаши Представленный тип глубоких чаш, наряду с тарелками, был одним из наиболее характерных форм боспорской сигиллаты (условная форма 2). Отдельные сосуды имеют следы декора в технике West Slope – простые линии на тулове и венчике. Возможно, это один из видов орнаментации, выполненный в популярном пергамском стиле [см. например: Корпусова 1983, 142, табл. XXX, 4; XXXVI. 6; XLIII, 10; Žuravlev, Žuravleva 2014, 266–267, fig. 12, 4–6; Zhuravlev 2014, 134, fig. 5]. Подобные сосуды производства различных центров были распространены в Северном Причерноморье повсеместно 7. Отличительной особенностью этих чаш являлись рельефные двояко-изогнутые ручки в виде «бантика» или «восьмерки», прикрепленные с двух сторон в верхней части бортика. Если на публикуемых сосудах они еще имели функциональное назначение, выступая за линию тулова чаши, то позднее эти ручки уже плотно прилегают к бортику [ср.: Масленников 2019, 136], а уже в I в. н. э. превращаются в простые рудиментарные налепы, лишь маркирующие характерную форму. Подобные чаши боспорского производства получили широкое распространение на территории Боспорского царства в I в. до н. э. – I в. н. э. Их находки известны из раскопок Пантикапея [Lomtadze, Zhuravlev 2004, 205, fig. 2. 1; Žuravlev, Žuravleva 2014, 268, 7 Zhuravlev 2014, 148–149, fig. 19–20 (атрибутированный как пергамский сосуд); импортный или «возможно, импортный»: некрополь Золотое [Корпусова 1983, табл. XIV. 9; XXX. 4; XXXVI. 6; XLIII. 10]; некрополь Ново-Отрадное [Арсеньева 1970, табл. 15. 10]; крепость Кутлак [Ланцов, Труфанов 1999, рис. 4, 10–13]; некрополь Беляуса [Дашевская 1991, табл. 56, 8; 57, 11; Дашевская 2014, табл. 26, 6; 34, 4; 37, 2; 61, 4; 80, 9; 126, 2]; Чайка [Журавлев 2007, 280–281; рис. 2, 16–20], меотские городища Подонья [Каменецкий 1993, рис. 25, 183–186], Неаполь Скифский [Зайцев 1998, рис. 2, 12–13], Калос Лимен [Уженцев, Труфанов 2004, рис. 2, 12–14]. Отметим, что дериваты этой формы были также характерны позднее для сосудов понтийской сигиллаты [Журавлев 2010, 59, табл. 27, Кат. 191–192]. Древности Боспора. 27 Столовая посуда и светильники из резиденции Хрисалиска fig. 13. 5; 14, 4], святилища Полянка [Масленников 1998, 134, рис. 85, 5–6; Масленников 2007, 44–45, рис. 24, 2; 47–49, рис. 26, 2; 27, 2], некрополя Золотое [Корпусова 1983, табл. XXXIX, 2], некрополя Ново-Отрадное [Арсеньева 1970, табл. 15, 11, 13; 16, 7], укрепленного поселения Ахтанизовская 4 [Ломтадзе 2015, 156–157, рис. 12, 1–2; 13, 5–10], башне на Узунларском валу [Масленников 2003, 84, рис. 50]. Вне всяких сомнений, они были местными репликами средиземноморской посуды, в первую очередь, книдского производства [Kögler 2014, 158–159, fig. 2], хотя известны и пергамские сосуды аналогичной формы [Meyer–Schlihtmann 1988, Taf. 7, S. 2]. Кат. 14 (рис. 6; 7). Глубокая чаша с туловом усечено-конической формы на кольцевом поддоне. Бортик сосуда высокий, почти вертикальный, с небольшим наклоном внутрь сосуда. На дне сосуда видны концентрические круги. Глина от коричневой (strong brown – 7.5YR 5/6) до желто-красной (yellowish red – 5YR 5/6), с известковыми включениями. Лак красный (red – 10R 4/6), разноцветные пятна по поверхности, нижняя часть сосуда снаружи без покрытия, подтеки. На поверхности видны следы копоти. D – 22,5; d – 7,4; H – 9,6 см. Раскопки 1971 г., помещение Б, № 16 [Lomtadze, Zhuravlev 2020, 540, fig. 6, 14; 7, 14]. Кат. 15 (рис. 6; 7). Чаша как Кат. 14, но ручки меньшего размера. Глина красно-желтая (reddish yellow – 7.5YR 6/6), с известковыми включениями. Лак красный (red – 2.5 YR 5/6–5/8), пятнами, снаружи покрывает лишь верхнюю часть сосуда. Следы копоти на наружной поверхности. Ручки частично обломаны. D – 22,7; d – 8,2; H – 9,3 см. Раскопки 1971 г., помещение А, № 9 [Lomtadze, Zhuravlev 2020, 540, fig. 6. 15; 7. 15], Кат. 16 (рис. 6; 7). Чаша как Кат. 14–15. На дне видны концентрические круги. Сосуд кривой (производственный брак). Глина от коричневой (strong brown – 7.5YR 5/6) до желто-красной (yellowish red – 5YR 5/6), с известковыми включениями. Лак от красного (red 10R 4/6) до темно-красного (dusky red – 10R 3/2), пятнами, покрытие с наружной стороны отсутствует. Потеки, следы копоти. D – 17,7–18,3; d – 6,8; H – 8,3 см. Раскопки 1971 г., помещение Б, № 14 [Lomtadze, Zhuravlev 2020, 541, fig. 6, 16; 7, 16]. Кат. 17 (рис. 6; 7). Чаша как Кат. 14–16, дно сосуда гладкое. Глина красно-желтая (reddish yellow – 5YR 6/6), с известковыми включениями. Лак темно-красный (dusky red – 2.5YR 3/2–3/3), покрытие на внешней поверхности отсутствует, подтеки. Следы копоти. D – 17,2; d – 6,8; H – 7,3 см. Раскопки 1971 г., помещение Б, № 13 [Lomtadze, Zhuravlev 2020, 541, fig. 6, 17; 7, 17]. Кат. 18 (рис. 6; 7). Сосуд как Кат. 14–17, но сильно отличается по глине и лаку. Глина от темной, красно-серой (dark reddish gray – 2.5 YR 4/1) до красно-коричневой (reddish brown – 2.5 YR 3/1), с очень мелкими известковыми включениями. Лак от красночерного (reddish black – 2.5YR 2.5/1) до черного. Нижняя часть сосуда покрыта лаком, но с подтеками. D – 14; d – 5,3; H – 6,2 см. Раскопки 1971 г., помещение Б, № 6 [Lomtadze, Zhuravlev 2020, 541, fig. 6, 18; 7. 18]. Кат. 19 (рис. 7). Чаша как Кат. 14–18, фрагментирована. Глина светло-коричневая (light brown – 7.5YR 6/4) с мелкими известковыми включениями. Лак от красного (red – 2.5YR 5/6) до темно-красного (2.5YR 4/8). Нижняя часть снаружи не покрыта. D – около 18; d – 6,7; H – 7,9 см. Раскопки 1971 г., помещение А, № 8 [Lomtadze, Zhuravlev 2020, 541, fig. 7, 19]. Древности Боспора. 27 71 72 Д. В. Журавлев, Г. А. Ломтадзе Рис. 6. Чаши Древности Боспора. 27 Столовая посуда и светильники из резиденции Хрисалиска Рис. 7. Чаши Древности Боспора. 27 73 74 Д. В. Журавлев, Г. А. Ломтадзе Пергамская сигиллата Скифосы с аппликативными рельефами были очень популярны не только на Боспоре, но и во всем Северном Причерноморье [Zhuravlev 2014, 141–149; Журавлев 2015]. Пергам был одним из наиболее важных поставщиков импортной столовой посуды в регион, ассортимент которой был достаточно широк [о пергамском импорте в Северном Причерноморье см.: Zhuravlev 2014, 129–150; Журавлев 2015; с литературой и обзором находок]. Этот сосуд относится к типу S8 [Meyer-Schlihtmann 1988, 69, Taf. 8. 28], который был популярен в I в. до н. э. Хочется сказать о цвете лакового покрытия публикуемого скифоса – бурый снаружи и красный внутри. Уже неоднократно отмечалось, что эти цвета часто сосуществовали даже на одном сосуде, что зависело от доступа кислорода при повторном обжиге и, соответственно, его окислительного или восстановительного характера. Обеспечить это можно было, в том числе, плотной загрузкой керамики в обжигательной печи, когда поддон одного сосуда оказывался внутри стоящего под ним, соответственно, ограничивая доступ внутрь кислорода. В результате внутренняя поверхность скифосов и их нижняя часть, включая поддон, оставались красными. Соответственно, у тарелок и других открытых сосудов красными оставались внутренняя часть поддона и круг в центральной части дна снаружи, соответствующий размерам поддона стоявшей выше тарелки. Весьма вероятно, что подобная двухцветная посуда выпускалась отнюдь не по недосмотру, а специально, как некий элемент моды [ср.: Japp, Engels, Keweloh 2016, 307–315]. Кат. 20 (рис. 8; 9). Скифос с грушевидным туловом на сложнопрофилированном широком кольцевом поддоне, венчик слабо отогнут наружу, скруглен на конце. Верхние сгибы ручек с двух сторон украшены налепными плоскими щитками – ротеллями. В нижней части тулова, а также на поддоне сделаны по две неглубокие кольцевые бороздки. По периметру центральная часть тулова декорирована симметрично расположенными рельефными эротическими композициями, выполненными в технике аппликативного рельефа. Глина красно-коричневая, плотная, хорошо отмученная, без заметных включений. Поверхность сосуда полностью покрыта лаком, изнутри и на поддоне он красно-коричневый, с металлическим блеском, снаружи – коричнево-бурый, местами почти черный. D – 16,3; d – 11,7; H – 11,9 см. Раскопки 1971 г. помещение Б, № 63 [Сокольский 1976, 96, рис. 49; Журавлев 1995, 72–79; 2015, рис. 11. 2; Zhuravlev 1997, 254–264; 2014, 139, 141, fig. 11–12; Lomtadze, Zhuravlev 2020, fig. 8. 20; 9. 20; и др.]. Книдская посуда и ее имитации Эти сосуды ранее были ошибочно опубликованы среди изделий боспорской сигиллаты [Zhuravlev 2002, 249, fig. 6]. Несмотря на сходство формы их ручек, публикуемые кубки имеют разную глину и были произведены в различных центрах. Очевидно, Кат. 21 может быть импортом с Книда ([Kögler 2010, 115, Abb. 55, Kn. 33, со списком аналогий], но Кат. 22 может быть скорее имитацией, возможно, местной. Близкий по форме сосуд, орнаментированный в технике West Slope, но значительно меньшего размера происходит из некрополя Беляуса в Северо-Западном Крыму. Автор публикации датирует его второй половиной II в. до н. э. ([Дашевская 2001, 92–93, рис. 4. 1; 2014, 31–32, табл. 68. 1]. Похожие ручки есть у канфаров иной формы Древности Боспора. 27 Столовая посуда и светильники из резиденции Хрисалиска Рис. 8. Кубки и кружки из Ольвии ([Парович-Пешикан 1974, 86, рис. 80. 8] или Прикубанья [Лимберис, Марченко 2021, 274, 278–279, рис. 3. 4]. Дж. Хейс отмечал, что подобные ручки «may be adaptations of ones on metalware» [Hayes 2008, 100, 262, fig. 48. 1544]. Кроме того, близкие по форме ручки характерны для причерноморских пелик с каннелированным туловом 8. Такие сосуды происходят из Пантикапея [Забелина 1984, 135, 137, табл. I. 1; II. 3; Толстиков, Журавлев, Ломтадзе 2003, 291, рис. 7. 3, 5; Lomtadze, Zhuravlev 2004, 205–206, fig. 3. 6; Tolstikov, Zhuravlev 2004, 274, fig. 99. 10], Горгиппии [Алексеева 1982, 103–104, рис. 59]. Е. М. Алексеева относит ее к «позднему эллинизму» [Алексеева 1986, 46, рис. 8; см. также: Алексеева 1997, 494, табл. 212]. Кроме того, их находки известны из Круглого кургана в Подонье [Демиденко, Журавлев, Трейстер 1997, 193–194, рис. 4. 1; Žuravlev, Demidenko, Treister 1997, 418–420, Abb. 7. 1], могильника «Рядовые могилы» [Зубарь, Кубышев 1987, 250, рис. 1. 2] и других захоронений из Нижнего Поднепровья [Евдокимов, Куприй 1992, 16, рис. 6. 13], с городищ Чайка [Журавлев 2007, 281–284, рис. 3. 21–22] и Кара-Тобе [Внуков, Штепа 2010, 324–360; Шапцев 2016, 167, табл. 2. 12] в Северо-Западном Крыму. 8 Древности Боспора. 27 75 76 Д. В. Журавлев, Г. А. Ломтадзе Рис. 9. 20–25 – кубки и кружки; 27–32 – унгвентарии Публикуемый Кат. 22 также похож на тонкостенную керамику (pareti sottili) италийского производства, но сосуды этого типа датируются немного позднее [Ricci 1985, 296–297, tav. XCV. 4–5, Tipo 2/289; 2/391]. Кат. 21 (рис. 8; 9). Нижняя часть тулова кубка на кольцевом имеет полусферическую форму, затем стенки почти вертикальные, вместилище сосуда слабо сужается кверху. Край венчика не выделен, скруглен. С двух сторон к тулову прикреплены петлевидные ручки, сгибы которых выделены и слегка заострены. Глина желто-красная (yellowish red – 5YR 5/6) с включениями блесток слюды, лак красный (red – 10R 4/6), нижняя часть им не покрыта. D – 15,1; d – 7,8; H – 10,3 см. Раскопки 1971 г., помещение Д, № 3 [Сокольский 1976, 96, рис. 48. 3; Zhuravlev 2002, 249, fig. 6. 12]. Древности Боспора. 27 Столовая посуда и светильники из резиденции Хрисалиска Кат. 22 (рис. 8; 9). Кубок на высоком кольцевом поддоне колоколовидной формы, тулово имеет полусферическую форму. В верхней части стенка утолщается и немного загнута внутрь сосуда, венчик образован скошенной подрезкой. Ручки имеют ту же форму, что у Кат. 21. Глина красная (red – 2.5YR 5/6), лак варьирует от красного до темно-красного (red – dusky red 10R 4/6 – 10R 3/4). Поверхность сосуда сильно повреждена в пожаре. D – 9,3; d – 4,4; H – 9 см. Раскопки 1971 г., помещение A, № 40 [Сокольский 1976, 96, рис. 48. 2; Zhuravlev 2002, 249, fig. 6. 8]. Тонкостенная керамика К этой категории тонкостенной керамики из публикуемой нами коллекции можно отнести кубок с вогнутыми стенками. Похожий сосуд (но без ручек) был найден в могиле 150 некрополя Золотое [Корпусова 1983, 37, 39, рис. 10. 13; 117, табл. V. 7]. В ЮгоЗападном Крыму такой кубок был найден в кургане у Братского кладбища [Журавлев, Фирсов, Бельский 2021, рис. 59. 3]. Его также можно сопоставить с формой Ts2 пергамской сигиллаты [Meyer-Schlichtmann 1988, 85–86, Taf. 41; 44], датировки которой пока, к сожалению, широки – от второй четверти I в. до н. э. до начала I в. н. э. Сосуды близкой формы известны и среди италийской тонкостенной посуды [Ricci 1985, 262, Tipo I/85; I/86, tav. LXXXIII. 11, 12]. Место производства публикуемого кубка не вполне ясно, хотя состав глины говорит, скорее, о его боспорском происхождении. Кат. 23 (рис. 8; 9). Кубок с вогнутыми стенками на кольцевом поддоне. В верхней части тулова, под венчиком – кольцевой желобок. Венчик отогнут. Ручка, верхний край которой крепился к венчику, утрачена. Глина серая, пережженная, но по составу известковых примесей выглядит, как боспорская. Лак – красный (red – 10R4/6), нижняя часть сосуда снаружи не покрыта, поверхность кубка повреждена в огне. D – 9,2; d – 4,7; H – 6,5 см. Раскопки 1971 г., помещение Б, № 30 [Сокольский 1976, 96, рис. 48. 9; Zhuravlev 2002, 249, fig. 6. 11]. Одноручные кружки (в литературе встречается и их определение, как кувшины с округлым туловом) хорошо известны среди находок в Средиземноморье [Kögler 2010, 233–235]. Большим разнообразием представлены такие сосуды среди италийской тонкостенной керамики [Ricci 1985, tav. LXXXIV. 3, 8, 14]. Позднее, примерно с середины I в. н. э., эта форма распространяется в Причерноморье [Журавлев 2010, 91–93, с многочисленными аналогиями]. Присутствие слюды в тесте явно говорит о его импортном происхождении. Возможно, именно такому сосуду соответствует «темнолаковый» фрагмент с поселения Полянка [Масленников 2019, 138, рис. 4. 2]. Кат. 24 (рис. 8; 9). Одноручная краснолаковая кружка. Тулово грушевидное, высокий венчик отогнут наружу, край его слегка вогнут. Дно сосуда плоское. Овальная в сечении ручка прикреплена на тулове. Глина розово-коричневая (pinkish brown – 2,5 YR 7/6), пористая, с включениями слюды и светлых частиц. Лак плотный красный (red – 10 R 6/6–4/3). D – 10; d – 6,2; H – 12, 7 см, Раскопки 1970 г., помещение Б, № 73 [Lomtadze, Zhuravlev 2020, 546, fig. 8. 24; 9. 24]. Двуручные кубки с округлым туловом были широко распространены как в Средиземноморье [Ricci 1985, 214, 261, tav. LXXXI. 2; LXXXIII. 7, 8], так и в Причерноморье Древности Боспора. 27 77 78 Д. В. Журавлев, Г. А. Ломтадзе [Журавлев 2010, 61–62, табл. 28–29, со списком аналогий и дискуссией об их происхождении] с I в. до н. э. и в особенности в I в. н. э. Кат. 25 (рис. 9). Двуручный кубок с туловом округлой формы, венчик отогнут наружу, край его не выделен. Дно кубка плоское. Петлевидные ручки, верхней частью крепящиеся к основанию венчика, плоские в сечении. Глина светло – коричневая (light brown – 7,5 YR 8/4) с блестками и светлыми включениями. На поверхности видны остатки белого ангоба, покрывающего сосуд. D – 8; d – 4; H – 7 см. Раскопки 1970 г, VI/3, № 26 [Lomtadze, Zhuravlev 2020, 548, fig. 9. 25]. Серая керамика К этой категории из нашей коллекции можно отнести кубок с каннелированным туловом. Единственный известный нам сосуд аналогичной формы найден в Золотобалковском могильнике в Нижнем Поднепровье (могила 43) и датируется концом I в. до н. э. [Вязьмитина 1972, 40–41, 129–130, рис. 16. 6; 63. 1]. Интересно отметить, что ручки у этого сосуда очень близки по форме ручкам публикуемых канфаров Кат. 21–22. Вне всяких сомнений, это локальная имитация чернолаковых канфаров, но с иной формой ручек. Другой сосуд, также с утраченными ручками, происходит из Кутлакской крепости [Ланцов, Труфанов 1999, 164, рис. 4. 9]. Кат. 26 (рис. 8; 9). Кубок сероглиняный. Тулово грушевидной формы, с изломом в месте максимального диаметра. Внешняя поверхность каннелирована. Край отделен от тулова врезным пояском и отогнут наружу. Венчик не выделен. Сохранился нижний прилеп одной из ручек (обе ручки утрачены). Глина серая, пористая, с мелкими блестками слюды и белыми включениями известняка. D – 6; d – 3,7; H – 6,6 см. Раскопки 1971 г, помещение Д, № 38 [Сокольский 1976, 96, рис. 48, 8; Zhuravlev 2002, 249, fig. 6. 7; Lomtadze, Zhuravlev 2020, fig. 8. 26; 9. 26]. Унгвентарии Керамические флаконы – унгвентарии представлены в материалах раскопок резиденции Хрисалиска стандартными типами. В нашей работе рассматриваются только экземпляры, покрытые красным или бурым лаком. Их можно разделить на два варианта. Первый (Кат. 28, 31, 32) имеет классическую веретенообразную форму «c высоким плечом» [Anderson-Stojanović 1987, 106–108, fig. 1b; Camilli 1999, fig. 11. B 31–33]. Второй вариант (Кат. 27; 29, 30) – сосуды с коническим туловом [Anderson-Stojanović 1987, 106–108, fig. 1с; Camilli 1999, fig. 12. С 52; Rotroff 2006, 157–158, 296, fig. 66, pl. 54], наиболее близкие аналогии которым встречаются в материалах причерноморских комплексов I в. до н. э. [Масленников 2003, рис. 69. 14; Зайцев, Мордвинцева 2007, 321–322, рис. 6; Ломтадзе 2015, 158, рис. 15. 5]. Кат. 27 (рис. 9; 11). Унгвентарий буролаковый. Тулово конической формы. Треугольный венчик отогнут наружу. Плечи отделены от тулова резким изломом. Ножка сформована в виде расширяющегося книзу кольцевого поддона. D – 2,5; d – 2,3; Dmax – 4,2; H – 13,4 см. Глина светло-коричневая (light gray – pink – 5YR 7/4–7,1), пористая, с включениями известняка, лак бурый (dark reddish brown – yellowish red – 5YR 5/6–2/5). Древности Боспора. 27 Столовая посуда и светильники из резиденции Хрисалиска Раскопки 1971 г., помещение Д, № 37 [Сокольский 1976, рис. 54. 1; Lomtadze, Zhuravlev 2020, 548, fig. 9. 27; 11. 27]. Кат. 28 (рис. 9; 11). Фрагмент краснолакового унгвентария. Тулово веретенообразной формы. Верхняя часть горла с венчиком и нижняя часть ножки не сохранились. Переход плеча в тулово плавный, без излома. Глина розово-коричневая (pink – 5YR 8/3–7/3), пористая, с включениями слюды и светлых частиц, лак красный (red – 2,5YR 5/8). Dmax – 4,4 см. Раскопки 1971 г., помещение В, № 2 [Lomtadze, Zhuravlev 2020, 548, fig. 9. 28; 11. 28]. Кат. 29 (рис. 9; 11). Фрагмент краснолакового унгвентария. Тулово конической формы. Верхняя часть горла с венчиком и нижняя часть ножки не сохранилась. Плечи отделены от тулова резким изломом. Глина красно-желтая (reddish yellow 5YR 6/7–6/8), пористая с включениями светлых и темных частиц, лак светлый красно-коричневый (light red – 2,5YR 7/6). Dmax – 5 см. Раскопки 1972 г., кв. 8–H/8, № 42 [Lomtadze, Zhuravlev 2020, 548, fig. 9. 29; 11 29]. Кат. 30 (рис. 9; 11). Фрагмент краснолакового унгвентария. Тулово конической формы. Верхняя часть горла с венчиком не сохранилась. Горизонтальные плечи отделены от тулова резким изломом. Ножка с плоской подошвой, расширяющейся книзу. Глина красно-коричневая (pale red – 2,5YR 7/4), пористая, с включениями светлых и темных частиц, лак красный (red – 2,5YR 5/8). d – 2,2; Dmax – 5,1 см. Раскопки 1971 г., кв. 10–H/9, № 24 [Lomtadze, Zhuravlev 2020, 548, fig. 9. 30; 11. 30]. Кат. 31 (рис. 9; 11). Фрагмент краснолакового унгвентария. Тулово веретенообразной формы, каннелировано и отделено от ножки двойным уступом. Ножка с плоской подошвой, расширяющейся книзу. Глина светло-коричневая (brown-pink – 7,5YR 8/4–4/2), с большим количеством слюды и темных включений, лак бурого цвета (dark red – 2,5YR 4/6–4/8). Dmax – 4,5; d – 2,7; сохранившаяся высота – 11,3 см. Раскопки 1971 г., помещение Б, № 3 [Сокольский 1976, рис. 54. 9; Lomtadze, Zhuravlev 2020, 548, fig. 9. 31]. Кат. 32 (рис. 9; 11). Тулово краснолакового унгвентария веретенообразной формы. Треугольный венчик отогнут наружу. Плечи отделены от тулова изломом. Ножка сформована в виде невысокого, расширяющегося книзу кольцевого поддона. Глина слоистая, светло-коричневая (very dark gray – pink – 7,5YR 8/3–3/1), с включениями слюды и белых частиц, лак красный (dusky red – dark red – 2,5 YR 4,8–3,3). D – 3; d – 4; Dmax – 7,8; H – 19,5 см. Раскопки 1971 г., помещение Д, № 35 [Сокольский 1976, рис. 54. 10; Lomtadze, Zhuravlev 2020, 548, fig. 9. 32; 11. 32]. Ойнохоя с украшенной рельефным атташем ручкой Одной из наиболее интересных находок из резиденции Хрисалиска, без сомнения, является краснолаковая ойнохоя с атташем у нижнего крепления ручки в виде головы бородатого сатира. Прямых аналогий данному сосуду найти пока не удалось, хотя известен ряд атташей на кувшинах иных типов [Niveau de Villedary y Marinas, Sáez-Romero 2016, 57, fig. 2b]. Наиболее близкие параллели присутствуют на глазурованных сосудах [Hochuli-Gysel 1977, T 40–41, S150]. Вероятнее всего, что наш сосуд является имитацией металлического прототипа. Место производства тоже пока остается загадкой. Древности Боспора. 27 79 80 Д. В. Журавлев, Г. А. Ломтадзе Рис. 10. Краснолаковая ойнохоя с рельефным атташем Кат. 33 (рис. 10). Низкий краснолаковый кувшин-ойнохоя. Тулово сосуда имеет грушевидную форму. Треугольный в сечении венчик отогнут наружу. В плане венчик имеет лепестковидную форму и украшен в месте сужения треугольными выступами. Горло сдавлено с двух сторон в месте сужения венчика. Верхняя часть тулова чуть выше нижнего прилепа ручки украшена двумя врезными поясками. Ручка овальной Древности Боспора. 27 Столовая посуда и светильники из резиденции Хрисалиска Рис. 11. 28–32 – унгвентарии; 45, 46 – кувшины Древности Боспора. 27 81 82 Д. В. Журавлев, Г. А. Ломтадзе в сечении формы. Ее верхний прилеп сформован в виде уплощенного налепа с сужающимся окончанием, перекрывающего часть венчика; место соединения ручки и налепа украшено двумя выступами-«ушками». Нижний прилеп ручки украшен атташем в виде головы бородатого сатира, слегка повернутой вправо и окруженной пояском круглых вдавлений. Дно кувшина плоское. Глина красно-коричневая (red – pale red – 10R 6/3–5/6) с включениями слюды, лак бурый (dusky red – red – 2,5YR 5/6–3/4). D – 6×7; d – 6; Dmax – 10; H – 13 см. Раскопки 1971 г., помещение Б, № 29 [Сокольский 1976, рис. 51; Zhuravlev 2002, 288, fig. 31; Lomtadze, Zhuravlev 2020, 549, fig. 10]. Лекифы с чернолаковым покрытием Отдельную группу находок составляют лекифы с венчиком в виде трилистника, характерным для классических ойонохой. Судя по всему, подобный тип сосудов для масла является преемником чернолаковых лекифов классического времени [Rotroff 1997, 169]. Наши экземпляры относятся к наиболее поздней разновидности, встречающейся в комплексах конца II–I вв. до н. э. [Robinson 1959, 85, pl. 18; Rotroff 1997, 170–171; Rotroff 2006, 79, 252, fig. 12, pl. 12; Kögler 2010, 216–217; Алексеева 1997, 121, табл. 85. 4; Масленников 2007, рис. 20. 2–3; Масленников 2019, 136, рис. 1, 3, 6, 8]. Их отличительными особенностями являются короткое узкое горло, расширяющийся кверху венчик в форме трилистника со сливом, расположенным перпендикулярно к ручке, плоская профилированная ручка и дно в виде низкого кольцевого поддона. К сожалению, о месте производства этих сосудов сказать что-то однозначное сложно. В тоже время, представленные нами лекифы делятся на несколько явно отличающихся друг от друга, групп. Первая (Кат. 34–41), наиболее многочисленная, имеет все признаки, описанные выше. Ко второй группе можно отнести лекиф Кат. 42, морфологические признаки которого отличаются от предыдущих. Тулово его имеет более плавные очертания, ручка круглая в сечении, лаковое покрытие более плотное и качественное. Кат. 43 также отличается от вышеописанных. Он не покрыт лаком, профилировка его более небрежна. Интересно, что слив на венчике у него расположен параллельно ручке, а горло и венчик украшены небрежными врезными линиями 9. И, наконец, Кат. 44, отличающийся крупными размерами, возможно, использовался для хранения масла [Rotroff 1997, 169]. Кат. 34 (рис. 13). Лекиф «буролаковый». Тулово шаровидной формы, с выделенным плечиком. Горло отделено от плеч небольшим уступом. Горло короткое, суживающейся кверху формы. Венчик отделен от горла уступом, верхняя его часть не сохранилась. Ручка уплощенной формы. Дно сформовано в виде низкого кольцевого поддона. На нижней поверхности поддона – граффито: ΑΝ. Глина розово-коричневая (pink – 7,5YR 8/4), плотная, с включениями слюды, лак коричневый (brown – reddish yellow – 7,5YR 6/8–4,2), плотный. Dmax – 10,8; d – 6,1; Нcохр – 13,3 см. Раскопки 1971 г., помещение Б, № 27 [Сокольский 1976, рис. 53. 2; Lomtadze, Zhuravlev 2020, 549, fig. 13. 34]. Эти особенности лекифа Кат. 43 позволяют предположить его локальное производство, но без анализа глин уверенно говорить об этом невозможно. 9 Древности Боспора. 27 Столовая посуда и светильники из резиденции Хрисалиска Кат. 35 (рис. 12; 13). Лекиф «чернолаковый». Тулово шаровидной формы, с выделенным плечиком. На плечиках сосуда концентрическая бороздка. Горло короткое, суживающейся кверху формы. Венчик отделен от горла уступом и имеет лепестковидную форму со сливом. Часть венчика отколота. Ручка уплощенной формы со слабой профилировкой. Дно сформовано в виде низкого кольцевого поддона. Глина темно-серая, с включениями слюды, лак черный, плотный. Dmax – 8,8; d – 4,4; H – 12,5 см. Раскопки 1971 г., помещение Б, № 25 [Lomtadze, Zhuravlev 2020, 549, fig. 12. 35; 13. 35]. Кат. 36 (рис. 12; 13). Лекиф «чернолаковый». Тулово шаровидной формы, с выделенным плечиком. На плечиках сосуда две концентрических бороздки. Горло короткое, суживающейся кверху формы. Венчик отделен от горла уступом и имеет лепестковидную форму со сливом. Ручка уплощенной формы, со слабой профилировкой. Дно сформовано в виде низкого кольцевого поддона. Глина серо-коричневая (pale brown – 10YR 6/3), плотная, с небольшим количеством слюды и белыми включениями, лак темно-серый, не плотный. Dmax – 9; d – 4,8; H – 12,2 см. Раскопки 1970 г., помещение А, № 67 [Lomtadze, Zhuravlev 2020, 549, fig. 12. 36; 13. 36]. Кат. 37 (рис. 12; 13). Лекиф «чернолаковый». Тулово шаровидной формы, с выделенным плечиком. Плечико отделено от тулова выраженным «переломом». Горло короткое, суживающейся кверху формы. Венчик отделен от горла уступом и имеет лепестковидную форму со сливом. Ручка уплощенной формы. Дно сформовано в виде низкого кольцевого поддона. Глина серая, слоистая, с большим количеством слюды, лак черный, плотный. Dmax – 8,7; D поддона – 4,7; H – 11, 4 см. Раскопки 1970 г., помещение А, № 66 [Lomtadze, Zhuravlev 2020, 549, fig. 12. 37; 13. 37]. Кат. 38 (рис. 12; 13). Лекиф «чернолаковый». Тулово шаровидной формы, с выделенным плечиком. На плечиках сосуда две концентрических бороздки. Горло короткое, суживающейся кверху формы. Венчик не сохранился. Ручка уплощенной формы, со слабой профилировкой. Дно сформовано в виде низкого кольцевого поддона. Глина темно-серая, лак черный, плотный. Dmax – 9,5; d – 5,7; H – 12,7 см. Раскопки 1971 г., помещение Б, № 28 [Lomtadze, Zhuravlev 2020, 549, fig. 12. 38; 13. 38]. Кат. 39 (рис. 12; 13). Лекиф красноглиняный. Тулово шаровидной формы. На плечиках сосуда две концентрических бороздки. Горло короткое, суживающейся кверху формы. Венчик расширяется кверху и имеет лепестковидную форму со сливом. Верхняя часть горла (в месте перехода к венчику) и венчик украшены врезными полосками. Ручка уплощенная. Нижняя часть сосуда не сохранилась и восстановлена по аналогиям. Глина от розоватой до красно-черной (pink – black – 5YR 8/3–2.5/1), пористая, с включениями слюды и белыми частицами. Раскопки 1972 г., кв. 11– E/6, № 98 [Lomtadze, Zhuravlev 2020, 549, fig. 12. 39; 13. 39]. Кат. 40 (рис. 12; 13). Лекиф «буролаковый». Тулово шаровидной формы. Горло короткое, суживающейся кверху формы. Венчик отделен от горла уступом и имеет лепестковидную форму со сливом (большая часть венчика не сохранилась). Ручка круглой в сечении формы. Дно сформовано в виде низкого кольцевого поддона. Глина серо-коричневая (light brownish gray – 10YR 6/2), плотная с включениями слюды, лак темно-коричневый (strong brown – black – 7,5 YR 5/6–2,5/1). Dmax – 7,9; d – 4,8; H – 11,2 см. Древности Боспора. 27 83 84 Д. В. Журавлев, Г. А. Ломтадзе Рис. 12. 35–39 – лекифы и лагиносы; 43, 44 – лагиносы Древности Боспора. 27 Столовая посуда и светильники из резиденции Хрисалиска Рис. 13. 35–42 – лекифы; 43, 44 – лагиносы; 45, 46 – кувшины Древности Боспора. 27 85 86 Д. В. Журавлев, Г. А. Ломтадзе Раскопки 1970 г., помещение А, № 68 [Lomtadze, Zhuravlev 2020, 550, fig. 12. 40; 13. 40]. Кат. 41 (рис. 12; 13). Лекиф «краснолаковый». Тулово шаровидной формы, с выделенным плечиком. Горло короткое, суживающейся кверху формы. Венчик отделен от горла уступом и имеет лепестковидную форму со сливом. Ручка уплощенной формы. Дно сформовано в виде низкого кольцевого поддона. Лаком покрыта только верхняя часть тулова и ручка. Глина красновато-желтая (reddish yellow 7,5YR 6/8), плотная, с небольшим количеством слюды и белыми включениями, лак красный, местами бурый (red, dark reddish brown – 5YR 5/6; 3/2). Dmax – 18; d – 10; H – 25 см. Раскопки 1972 г., кв. 11–E/7, № 97 [Lomtadze, Zhuravlev 2020, 550, fig. 12. 41; 13. 41]. Кат. 42 (рис. 12; 13). Лекиф «коричневолаковый». Тулово шаровидной формы, с выделенным плечиком. Под нижним прилепом ручки – неглубокая бороздка. Горло короткое, суживающейся кверху формы. Ручка не сохранилась. Дно сформовано в виде низкого кольцевого поддона. Глина серо-коричневая (gray – light brown – 7,5YR 6/1–6/4), лак коричневый (dark brown – very dark gray – 7,5 YR 3/1–3/3), плотный, местами стерт. Dmax – 9,3; d – 5,9; H – 11,8 см. Раскопки 1971 г., помещение А, № 12–13 [Lomtadze, Zhuravlev 2020, 550, fig. 12. 42; 13, 42]. Кувшины и лагиносы Лакированные кувшины и лагиносы в рассматриваемой коллекции представлены несколькими отдельными формам. Интересно, что прямых аналогий нашим сосудам в средиземноморских комплексах найти не удается, при том, что они близки к хорошо известным во II–I вв. до н. э. типам высококачественной столовой посуды [Roroff 1997, 127; Lund 2015, 80–81, 118–119, fig. 48, 147, cat. 110, 700]. Интересно, что фрагменты подобных сосудов из раскопок поселения «Полянка» недавно были опубликованы А. А. Масленниковым [Масленников 2019, 135, рис. 1. 4, 7, 9]. Это позволяет, пока с осторожностью, согласиться с А. А. Масленниковым и причислить их к местному производству. Причиной отнесения Кат. 44 к лагиносам являются пропорции тулова, хотя широкое горло для подобной формы мерных сосудов не характерно. Нельзя не отметить, что раньше некоторые исследователи аналогичные приземистые пропорции считали влиянием сарматской традиции [Шелов 1961, 63–64, табл. XXV. 3]. Кат. 43 (рис. 13). Лагинос чернолаковый стандартной формы с широким туловом, почти горизонтальными плечами, узким, высоким горлом и плоской профилированной ручкой. Донце выполнено в виде низкого кольцевого поддона. Глина темно-серая с блестками слюды, лак черный, плотный. d – 5,7; Dmax – 10,5; H – 11 см. Прямых аналогий данному изделию найти не удалось, хотя по своей форме он сходен с сосудами II–I вв. до н. э. разных центров производства [Roroff 1997, 127; Lund 2015, 80–81, 118–119, fig. 48, 147, cat. 110, 700]. Раскопки 1971 г., помещение Б, № 26 [Lomtadze, Zhuravlev 2020, 550, fig. 12. 43; 13. 43]. Кат. 44 (рис. 12; 13). Лагинос чернолаковый. Тулово широкое, приземистое, биконической формы. Горло широкое с слабо выделенным, отогнутым наружу венчиком. Дно сформовано в виде низкого кольцевого поддона. Глина темно-серая с блестками слюды, лак черный, плотный. D – 4,8; d – 5,7; Dmax – 9; H – 9, 5 см. Раскопки 1971 г., помещение Б, № 24 [Lomtadze, Zhuravlev 2020, 550, fig. 12, 43; 13, 42]. Древности Боспора. 27 Столовая посуда и светильники из резиденции Хрисалиска Кувшины Еще одна группа сосудов, представленная в коллекции находок из резиденции Хрисалиска – это кувшины с широким туловом, высоко поднятой ручкой и узким коротким горлом. Вероятно, они являются поздней разновидностью хорошо известной формы кувшинов позднеклассического и эллинистического времени [Кругликова 1957, рис. 6. 23; Rotroff 1997, 132, 299, fig. 39, pl. 51, N 528–532; Rotroff 2006, 29, 251–252, fig. 11, N 63–71; Zolotarev 2005, 197, fig. 9; Кононов, Кононова, Шарапа 2020, рис. 2. 2]. Близкие аналогии нашим сосудам встречаются в причерноморских комплексах II–I вв. до н. э. [Масленников 2006, 43, рис. 55. с–д; Масленников 2007, рис. 18. 2аб], причем, судя по разнообразию визуальных характеристик глин и покрытия, производились они не в одном центре. А. А. Масленников справедливо отмечает, что подобные кувшины выглядят «несколько архаично» [Масленников 2007, 34]. Кат. 45 (рис. 11; 13). Кувшин с широким туловом, которое по форме близко к эллипсовидному. Голо короткое, воронковидное. Венчик профилирован и отогнут наружу, частично сколот. Профилированная двумя валиками ручка высоко поднята над венчиком. Дно плоское, отделено от тулова четкой гранью. Глина светло-коричневая (pale yellow – 2,5Y 8/2), поверхность покрыта светло-серым ангобом и заглажена. D – 8; d – 8,8; Dmax – 19; H (без ручки)– 16,8 см. Раскопки 1971 г., помещение А, № 2 [Сокольский 1976, рис. 53. 7; Lomtadze, Zhuravlev 2020, 550, fig. 11. 45; 13. 45]. Кат. 46 (рис. 11; 13). Кувшин с широким туловом, которое по форме близко к эллипсовидному. Голо короткое, воронковидное. Венчик профилирован и отогнут наружу. Профилированная двумя валиками ручка высоко поднята над венчиком как у Кат. 45, но утрачена. Дно плоское, отделено от тулова четкой гранью. Глина серая. D – 7,7; d – 9; Dmax – 19, 5; H – 16 см. Раскопки 1971 г., помещение Д, № 4 [Lomtadze, Zhuravlev 2020, 550, fig. 11. 46; 13. 46]. Кувшин с росписью белой краской По горлу сосуда изображены γ-видные лини. К сожалению, время не пощадило орнамент, поэтому наиболее достоверный рисунок происходит из публикации Н. И. Сокольского [Сокольский 1976, рис. 53. 6]. В нашем случае трудно точно восстановить орнамент, однако можно утверждать, что композиционно он состоял их пояска γ-видных линий, возможно, чередующихся с точками, в верхней части горла сосуда, а также еще какими-то изображениями (венки, листья плюща?) в верхней части тулова. Кувшин может быть условно сопоставлен с формой кувшинов 4 из некрополей Бельбекской долины [Журавлев 2010, 76–77, форма 4, табл. 44–45], но, безусловно, является более ранним. Краснолаковые кувшины часто имели орнамент белой краской на горле [подробнее см.: Журавлев, в печати]. Наилучшая сохранность орнамента белой краской с подобными линиями и звездами представлена на кувшине из погребения № 1 кургана № 2 сарматского могильника Архиповский в Воронежской области [Березуцкая, Березуцкий 2002, 67, 69, рис. 6. 3; Березуцкий, Гринев 2008, 19–22, рис. 7. 8; Медведев 2008, 24, рис. 12. 1], на кувшине из кургана № 6 у с. Подовое в Херсонской области [Симоненко 1993, 41–42, рис. 11. 2Б], и на горле кувшина из Пантикапея [Журавлев, Ломтадзе 2005, 285, рис. 3. 3; Zhuravlev, Zhuravleva 2014, 266, fig. 12. 8], кувшине из могилы № 4 некрополя Древности Боспора. 27 87 88 Д. В. Журавлев, Г. А. Ломтадзе у с. Холмовка в Крыму [Труфанов 2009, 168, 170, рис. 29. 2], а также на столовой амфоре из Усть-Альминского некрополя [Пуздровский, Труфанов 2016, 147, рис. 29. 3]. Два целых кувшина из некрополя Пантикапея с подобным орнаментом были опубликованы Е. К. Соколовой. Один из них (П. 1910.75), по мнению автора публикации, импортного производства и датируется I в. до н. э. [Соколова 1984, 131–132, табл. II. 11], второй – боспорского, первых десятилетий I в. н. э. [Соколова 1984, 133, табл. II. 15]. Еще один кувшин с подобным орнаментом происходит из могилы № 8 Кыз-Аульского некрополя, также датированной автором публикации I в. до н. э. ([Гайдукевич 1952, 200–201, 208, рис. 73. 1]. К первой половине I в. н. э. относится могила № 5 некрополя у д. Ново-Отрадное с кувшином, имеющим такую орнаментацию [Арсеньева 1970, 89, табл. 14. 7]. Упомянем также кувшин из кургана № 3 Соколовского могильника, имеющий сходный декор [Raev 1986, 51, 52, pl. 12; 23; 42; 43]. Роспись белой краской, как известно, была характерна не только для I в. до н. э. [ср.: Каменецкий 1993, 105; Ланцов, Труфанов 1999, 162]. Фрагменты кувшинов с росписью белой краской также известны из Китея и его округи [Молев, Молева 2016, 378, 387, № 42; Симонова, Никольская 2020]. Большинство этих сосудов имеют боспорское происхождение. Даже из нашего, весьма неполного, круга аналогий видно, что подавляющее большинство сосудов, украшенных близким орнаментом, относятся ко второй половине I в. до н. э. – первой половине I в. н. э., что не дает нам возможности уточнить дату кувшина из резиденции Хрисалиска. Кат. 47 (рис. 14). Кувшин с туловом шаровидной формы, на низком кольцевом поддоне; плечи покатые, переходят в широкое цилиндрическое горло, завершающееся отогнутым наружу венчиком. В верхней части горла сделаны две неровные кольцевые бороздки. Нижний прилеп ручки находится в верхней части тулова, верхний – под венчиком. Глина красно желтая (reddish-yellow 5YR 6/8) с включениями известковых частиц. Лак неровный, от красно-серого до красного (reddish-brown 5YR 5/4–4/6), неровными пятнами, нижняя часть сосуда не покрыта, многочисленные подтеки. На тулове и горле сосуда сохранились плохо различимые в настоящее время следы орнамента белой краской, описанные выше. Сосуд был реставрирован сразу после находки, в настоящее время требует новой реставрации. D – 10; d – 9,6; H – 24,8 см. Раскопки 1971 г., помещение А, № 41 [Сокольский 1976, рис. 53. 6]. Светильники При раскопках резиденции Хрисалиска было обнаружено всего несколько светильников. Интересно отметить, что в помещении Д, где, вероятно, располагалось домашнее святилище, светильники вообще отсутствовали 10. Эфесский светильник Светильники из Эфеса (тип Howland 49 (Howland 1957)) во второй половине II–I вв. до н. э. были одним из наиболее распространенных типов импортных осветительных приборов на Боспоре и даже стали примером для подражания [см. подробнее: Журавлев, Интересно, что светильники отсутствовали и в Полянкинском святилище [Масленников 2007, 65], что лишний раз сближает его с домашним святилищем резиденции Хрисалиска ([Журавлев, Ломтадзе, Шлотцауер 2010, 567]. 10 Древности Боспора. 27 Столовая посуда и светильники из резиденции Хрисалиска Рис. 14. Кувшин с росписью белой краской Древности Боспора. 27 89 90 Д. В. Журавлев, Г. А. Ломтадзе Быковская, Желтикова 2010, 20–36]. Рожок, форма которого является хронологическим признаком, отсутствует, но, вероятно, наш экземпляр сравнительно поздний, и может датироваться второй-третьей четвертью I в. до н. э. Кат. 48 (рис. 15; 16). Светильник круглой формы, на низком поддоне миндалевидной формы. Щиток светильника окружен рельефным валиком. В центре находится отверстие для заливания масла и расположены четыре маленьких отверстия. Плечи декорированы изображениями гирлянд листьев. Рожок обломан. Глина плотная, серая, с включениями мелких блесток. Светильник покрыт черно-бурым лаком низкого качества. Ширина 7,1; H – 3,5 см. Раскопки 1973 г., кв. 1–0, шт. 1. № 31. Второй светильник – открытый, однорожковый, с горизонтальной ручкой, по всей видимости, отношения к резиденции Хрисалиска не имеет. Подобные светильники боспорского производства получили распространение в V–IV вв. до н. э., возможно, заходя и в III в. до н. э. [Журавлев, Быковская, Желтикова 2007, 115]. По всей видимости, этот экземпляр связан с периодом бытования Таманского толоса. Кат. 49 (рис. 15; 16). Открытый светильник. Дно плоское, стенки тулова скруглены в верхней части, узкие горизонтальные плечи. Круглый короткий рожок обломан, следы копоти. Горизонтальная ручка, крепившаяся на противоположной от рожка стороне, утрачена. Глина желтовато-красная. Размеры: l сохр. – 7,8; ширина 6,5; Η – 7,8 см. Раскопки 1971 г., кв. 14–П, вымостка, № 53. № 391. Светильники типа кувшинчика Этим светильникам уже были посвящены специальные исследования, поэтому ограничимся лишь краткими ссылками [Журавлев, Быковская, Желтикова 2007, 90, 93–105; Журавлев 2010б]. Наши светильники относятся к наиболее позднему типу 4 (вариант 4.1) I в. до н. э., за исключением Кат. 50, который был найден вместе с Кат. 49, явно вне резиденции Хрисалиска. Этот светильник также относится к типу кувшинчика, но более раннему варианту, определить который сложно из-за его фрагментарности. Кат. 50 (рис. 15–16). Фрагмент рожка с частью тулова, отверстие для фитиля овальное, со следами копоти. Глин серая, возможно, пережженная. Сохранившаяся длина 8,3 см. Раскопки 1971 г., кв. 14–П, вымостка, № 54 Кат. 51 (рис. 15; 16). Светильник с округлым туловом, дно плоское, округлые плечи, длинный приподнятый кверху рожок, носик овальной формы, широкий. Вокруг отверстия для заливания масла – высокий венчик, край которого отогнут наружу. Ручка отсутствует, многочисленные сколы на венчике и рожке. Глина серо-коричневая, пережженная. Рожок закопчен. Размеры: длина – 12,1; ширина 7,1; H – 4,9 см. Раскопки 1971 г., помещение Б, № 38. Кат. 52 (рис. 15; 16). То же, что Кат. 51. Ручка утрачена. Глина желто-коричневая (brownish-yellow, 10YR 6/6–6/8|). Размеры: длина 11,1; ширина 6,6; H – 4,2 см. Раскопки 1971 г., помещение Б, № 37. Кат. 53 (рис. 15; 16). То же, что Кат. 51. Ручка и рожок утрачены, сколы на венчике. Глина – коричнево-красная, пережженная. Поверхность светильника ангобирована. Размеры: сохранившаяся длина – 8; ширина 6,7; H – 4 см. Древности Боспора. 27 Столовая посуда и светильники из резиденции Хрисалиска Рис. 15. Светильники Древности Боспора. 27 91 92 Д. В. Журавлев, Г. А. Ломтадзе Рис. 16. Светильники Раскопки 1973 г, кв. 1–0. № 40. Кат. 54 (рис. 15; 16). То же, что Кат. 51, сохранившаяся плоская в сечении ручка высоко поднята над светильником, рожок утрачен. Глина красная, плотная (reddishyellow – yellowish-red 5YR – 6/8–5/8). Размеры: сохранившаяся длина – 11; ширина – 6,8; Η – 6,2 см (с ручкой). Раскопки 1973 г., кв. 1–л, шт. 1, № 28 [Сокольский 1976, рис. 54. 2]. Кат. 55 (рис. 15; 16). То же, что Кат. 51, ручка и край рожка утрачены, сколы на венчике. Размеры: сохранившаяся длина – 9,1; ширина – 7,2; H – 5,1 см. Раскопки 1973 г. [Сокольский 1976, рис. 54. 4]. Среди всех светильников лишь один – лепной, причем он имеет крупные размеры. Очевидно, он в некоторой степени, является грубой имитацией светильника типа Древности Боспора. 27 Столовая посуда и светильники из резиденции Хрисалиска Рис. 17. Лепной светильник кувшинчика, хотя его ручка не петлевидная, а оформлена в виде небольшого защипа глины со стороны, противоположной рожку. Морфологически близкие лампы несколько меньшего размера происходят, например, из слоя первых веков н. э. Танаиса [Арсеньева 1988, 88, табл. XXXI. 3, тип 7]. Кат. 56 (рис. 17). Плоскодонный светильник с длинным вытянутым туловом, переходящим в слегка поднятый рожок с округлым широким отверстием для фитиля. Отверстие для горючих продуктов широкое, окружено невысоким бортиком. Ширина отверстия, очевидно, обусловлена тем, что в качестве топлива использовалось не масло, а животный жир. Светильник изготовлен из серой глины, с крупными известковыми включениями. Сколы на рожке и тулове. Размеры: длина 19,2; ширина – 7,3; H – 6,4 см. Раскопки 1971 г., помещение Г, № 3 [Журавлев, Ломтадзе, Шлотцауер 2010, 567, рис. 33]. Заключение Резиденция Хрисалиска, по мнению Н. И. Сокольского, погибает в огне пожара в результате карательной акции Полемона (14–13 гг. до н. э.). Тем не менее, время гибели этого памятника все еще остается дискуссионным. Нумизматический материал не дает оснований для столь поздней даты 11. Поселение Полянка на Керченском полуострове, из которого происходят аналогичные терракоты и керамика, А. А. Масленников Из поздних монет можно указать на обол Асандра (47–44 г. до н. э.) и на два пантикапейских тетрахалка (44–30 гг. до н. э.), один из которых найден вне резиденции Хрисалиска [Сокольский 1976, Приложение I. № 15, 16, 47]. Ср.: [Завойкин 2021, 158]. 11 Древности Боспора. 27 93 94 Д. В. Журавлев, Г. А. Ломтадзе датирует весьма широко: конец 40-х годов – середина последней четверти I в. до н. э. [Масленников 2007, 66]. Кутлакская крепость в Южном Крыму, керамический комплекс которой очень близок материалам из дома Хрисалиска, также имеет широкую дату, но авторы в качестве одного из основных хронологических аргументов приводят дату гибели резиденции Хрисалиска, ссылаясь на публикацию Н. И. Сокольского [Ланцов, Труфанов 1999, 166]. Довольно близки к керамическому комплексу резиденции Хрисалиска и материалы из башни на Узунларском валу, раскопанной А. А. Масленниковым [Масленников 1998, 106–111, рис. 71, 72]. Исследователь датирует сооружение этих укреплений временем Асандра, ссылаясь на свидетельство Страбона о постройке этим боспорским царем стены с башнями на западных рубежах Боспора (Strabo, VII. 4, 6), а разрушения – концом I в. до н. э., «не позднее 8 г. до н. э.». В целом допустимо бытование в резиденции Хрисалиска в течение длительного времени более ранней парадной посуды, например, пергамского скифоса с аппликативными рельефами, изготовленного в начале I в. до н. э. Краснолаковая керамика, которая наряду с амфорами, является основным датирующим материалом в этом комплексе, суммарно может быть отнесена ко второй половине I в. до н. э. К тому же она имеет ряд параллелей сосудам, происходящим из более ранних комплексов. В то же время, здесь присутствуют практически все формы «темнолаковой», по А. А. Масленникову, столовой посуды, которые он, – на наш взгляд, абсолютно справедливо – датирует именно третьей четвертью I в. до н. э. [Масленников 2019, 141]. Датировка светлоглиняных амфор, в значительной части представленных разновидностью СIa по С. Ю. Внукову, не помогает в уточнении датировки гибели резиденции Хрисалиска, ибо дата амфор довольно широка и охватывает вторую половину I в. до н. э. [Внуков 2006, 152–153] 12. По мнению С. Ю. Сапрыкина, плита с надписью из резиденции Хрисалиска 13 указывает, скорее, на время войны Асандра и Скрибония в конце 20–17 гг. до н. э. [Сапрыкин 2002, 143, сноска 51]. Нам представляется, что гибель резиденции Хрисалиска могла произойти несколько ранее, на рубеже третьей и четвертой четверти I в. до н. э., хотя вопрос о том, с какими конкретными историческими событиями были связаны разрушения столь значительного характера, остается нерешенным. Говоря о комплексе столовой, в первой очередь, покрытой красным/бурым лаком, керамики, отметим, что у нас пока недостаточно информации о центрах производства подобных сосудов. Очевиден лишь один факт – в керамическом комплексе резиденции Хрисалиска преобладает керамика боспорского и понтийского производства, как, впрочем, и на других синхронных памятниках. При этом, нет никаких сомнений, что многие формы посуды копировали импортные оригиналы. Предварительно отметим, что к южнопонтийскому производству относится и большинство амфорного материала из резиденции Хрисалиска. Подобную ситуацию принято связывать с событиями митридатовых войн и римской блокадой проливов (Plut. Pomp. 34–36; 38–39; ср.: Dio Cass. XXXVI. 54 – XXXVII. 4), что могло сказаться на смене привычных торговых поставщиков 12 Фрагменты тарных амфор из этой коллекции мы планируем опубликовать в ближайшее время. На наш взгляд, необходима ревизия чтения надписи. Так, например, мы уже отмечали свои сомнения относительно восстановления φιλ как φιλ[ορωμαίος] [Журавлев, Ломтадзе, Шлотцауер 2010, 578, сноска 60], но, не будучи эпиграфистами, оставляем судить об этом специалистам. 13 Древности Боспора. 27 Столовая посуда и светильники из резиденции Хрисалиска [см.: Журавлев 2005, 246–247; Масленников 2019, 141]. Можно предположить, что ситуация начала I в. до н. э. заставила северопонтийский рынок переориентироваться в сторону большей самодостаточности. Этому же, вероятно, способствовало и продолжение неспокойной военно-политической ситуации (действия Фарнака, Асандра и Полемона), и, вполне возможно, новый разгул пиратства. Список литературы Алексеева Е. М. 1982. Юго-восточная часть Горгиппии // Горгиппия. Материалы Анапской археологической экспедиции. Краснодар, 5–116. Алексеева Е. М. 1986. Культы Горгиппии // СА. 4, 34–52. Алексеева Е. М. 1997. Античный город Горгиппия. М., 560. Арсеньева Т. И. 1970. Могильник у деревни Ново-Отрадное // МИА. 155, 82–149. Арсеньева Т. М. 1988. Светильники Танаиса. М., 142. Арсеньева Т. М., Науменко С. А. 2001. Усадьбы Танаиса. М., 232 Березуцкая Т. Ю., Березуцкий В. Д. 2002: Архиповские курганы // Археологические памятники Восточной Европы. Межвузовский сб. научных трудов. Воронеж, 59–76. Березуцкий В. Д., Гринев А. М. 2008. Россошанские курганы. Воронеж, 174. Внуков С. Ю. 2006. Причерноморские амфоры I в. до н. э. – II в. н. э. Ч. II (Петрография, хронология: проблемы торговли). СПб, 320. Внуков С. Ю., Лагутин А. Б. 2001. Земляные склепы позднескифского могильника КараТобе в Северо-Западном Крыму // Поздние скифы Крыма (Тр. ГИМ. 118). М., 96–121. Внуков С. Ю., Штепа О. И. 2010. Краснолаковая пелика с городища Кара-Тобе (опыт комплексного исследования) // ПИФК. 1, 324–360. Вязьмитина М. И. 1972. Золотобалковский могильник. Киев, 192. Гайдукевич В. Ф. 1952. Некрополи некоторых боспорских городов (по материалам раскопок 1930–х годов) // МИА. 69, 154–238. Дашевская О. Д. 2001. Земляной склеп № 39 в Беляусском некрополе // Поздние скифы Крыма (Тр. ГИМ. 118). М., 87–95. Дашевская О. Д. 2014. Некрополь Беляуса. Симферополь, 283. Домжальский К., Журавлев Д. В. 2003. Боспорская сигиллата // Боспор Киммерийский и варварский мир в период античности и средневековья (Боспорские чтения. IV). Керчь, 89–92. Ермолин А. Л. 2010. О датировке земляных оборонительных сооружений Боспора // ДБ. 14. М., 130–161. Журавлев Д. В. 1995. Позднеэллинистический пергамский скифос с аппликативными рельефами из дома Хрисалиска // ВДИ. 3, 72–79. Древности Боспора. 27 95 96 Д. В. Журавлев, Г. А. Ломтадзе Журавлев Д. В. 2005. О керамическом производстве Боспора в позднеэллинистическое время // Antiqvitas aeterna. Поволжский антиковедческий журнал. 1, 235–254. Журавлев Д. В. 2007. О некоторых категориях краснолаковой керамики Чайки // Материалы исследования городища «Чайка» в Северо-Западном Крыму. М., 275–312. Журавлев Д. В. 2010а. Краснолаковая керамика Юго-Западного Крыма первых веков н. э. (по материалам позднескифских некрополей Бельбекской долины) (МАИЭТ. Suppl. 9). Симферополь, 320. Журавлев Д. В. 2010б. О боспорских светильниках типа «кувшинчика» // ПИФК. 1, 264–276. Журавлев Д. В. 2011. Новые находки позднеэллинистических керамики и светильников из Пантикапея // ПИФК. 4, 221–263. Журавлев Д. В. 2015. Пергамская эллинистическая столовая посуда в Северном Причерноморье (краткий обзор) // ПИФК. 1, 190–215 Журавлев Д. В. (в печати). Краснолаковая керамика из погребений кочевников Азиатской Сарматии. Журавлев Д. В., Быковская Н. В., Желтикова А. Л. 2007. Светильники VI – первой половины III вв. до н. э. Коллекция светильников из собрания Керченского историко-культурного заповедника. I. Киев, 207. Журавлев Д. В., Быковская Н. В., Желтикова А. Л. 2010. Светильники второй половины III в. до н. э. – IV в. н. э. Импортные эллинистические светильники. Боспорские светильники эллинистического и римского времени. Из собрания Керченского историкокультурного заповедника. II. Киев, 336. Журавлев Д. В., Ильина Т. А., Ломтадзе Г. А., Сударев Н. И. 2006. Материалы курганного некрополя Кеп: курган 17 (18) // Северное Причерноморье в эпоху античности и средневековья. Памяти Н. П. Сорокиной (Тр. ГИМ. 159). М., 12–46. Журавлев Д.В, Ломтадзе Г. А. 2005: Новые комплексы римского времени из Пантикапея // БИ. VIII. Симферополь–Керчь, 284–307 Журавлев Д. В., Ломтадзе Г. А., Шлотцауер У. 2010. Памятники северо-востока Таманского полуострова // Античное наследие Кубани. II. М., 556–580. Журавлев Д. В., Фирсов К. Б., Бельский С. В. 2021. Могильник Бельбек I и курган у Братского кладбища в Юго-Западном Крыму: археологические раскопки Н. М. Печёнкина в 1903–1905 гг. (Гераклейский сборник. 5). СПб., 1–153. Забелина В. С. 1984. Эллинистическая импортная керамика из Пантикапея // Сообщения ГМИИ им. А. С. Пушкина. 7, 133–152. Завойкин А. А. 2021. Южная окраина Фанагории в IV–I вв. до н. э.: некоторые итоги и проблемы исследований // ДБ. 26, 142–165. Зайцев Ю. П., Мордвинцева В. И. 2007. Датировка погребения в Ногайчинском кургане. Диалоги с оппонентом // Древняя Таврика. Симферополь, 319–358. Зайцев Ю. П. 1998. Керамика с лаковым покрытием из слоя пожара 1 Южного дворца Неаполя Скифского // Эллинистическая и римская керамика в Северном Причерноморье (Тр. ГИМ. 102). М., 52–60. Каменецкий И. С. 1992. Городища донских меотов. М., 230. Древности Боспора. 27 Столовая посуда и светильники из резиденции Хрисалиска Кононов В. Ю., Кононова С. А., Шарапа А. В. 2020. Остатки гончарного производства конца V–IV вв. до н. э. в предградье Нимфея (по результатам раскопок 2017 г.) // Боспорский феномен. Боспорское царство М. И. Ростовцева (взгляд из XXI века). Ч. 2. СПб, 201–208. Корпусова В. Н. 1983. Некрополь Золотое (К этнокультурной истории европейского Боспора). Киев, 183. Кругликова И. Т. 1957. Ремесленное производство простой керамики в Пантикапее в VI–III вв. до н. э. // МИА. 56, 96–138. Ланцов С. Б., Труфанов А. А. 1999. Столовая посуда с лаковым покрытием из Кутлакской крепости // ДБ. 2, 161–173. Лимберис Н. Ю., Марченко И. И. 2021. Атрибуция и хронология эллинистических канфаров из меотских погребений // ДБ. 26, 267–282. Ломтадзе Г. А. 2015. К вопросу о датировке оборонительных сооружений поселения Ахтанизовская 4 // С Митридата дует ветер. Боспор и Причерноморье в античности. К 70-летию В. П. Толстикова. М., 151–163. Максимова М. И. 1979. Артюховский курган. Л., 150. Масленников А. А. 1998. Эллинская хора на краю Ойкумены. Сельская округа Европейского Боспора в античную эпоху. М., 300. Масленников А. А. 2003. Древние земляные погранично-оборонительные сооружения Восточного Крыма. М., 280. Масленников А. А. 2006. Античное святилище на Меотиде. М., 152. Масленников А. А. 2007. Сельские святилища Европейского Боспора. М., 562. Масленников А. А. 2018. Еще одна башня у Узунларского вала // ДБ. 22, 141–169. Масленников А. А. 2019. Сероглиняная керамика с темнолаковым покрытием из раскопок поселения Полянка в Восточном Крыму // РА. 4, 134–143. Медведев А. П. 2008. Сарматы в верховьях Танаиса. Воронеж, 218. Молев Е. А., Молева Н. В. 2016. Боспорский город Китей. Ч. II (БИ. Suppl. 5). Симферополь–Керчь, 451. Парович-Пешикан М. 1974. Некрополь Ольвии эллинистического времени. Киев, 220. Пуздровский А. Е., Труфанов А. А. 2016: Полевые исследования Усть-Альминского некрополя в 2008–2014 гг. Симферополь–М., 308. Сапрыкин С. Ю. 2002. Боспорское царство на рубеже двух эпох. М., 270. Симоненко А. В. 1993. Сарматы Таврии. Киев, 144. Симонова М. А., Никольская Е. Д. 2020. Расписной кувшин из позднеантичной тризны юго-западного участка Китейского некрополя // Боспорский феномен. Боспорское царство М. И. Ростовцева (взгляд из XXI века). Ч. 2. СПб, 137–143. Соколова Е. К. 1984. Краснолаковые лагиносы римского времени из некрополя Пантикапея (собрание Эрмитажа) // Культура и искусство античного мира (Тр.ГЭ. XXIV). Л., 125–137. Сокольский Н. И. 1975. Крепость аспургиан на Боспоре // КСИА. 143, 21–30. Сокольский Н. И. 1976. Таманский толос и резиденция Хрисалиска. М., 126. Сорокина Н. П. 1984. Поселение у поселка «За Родину» // АГСП. Археология СССР. М., 86–87. Древности Боспора. 27 97 98 Д. В. Журавлев, Г. А. Ломтадзе Сорокина Н. П. 1985. Новые данные по истории архитектурного ансамбля эпохи эллинизма на Азиатском Боспоре // Причерноморье в эпоху эллинизма. Материалы III Всесоюзного симпозиума по древней истории Причерноморья. Цхалтубо–1982. Тбилиси, 374–382. Сорокина Н. П. 1998. Краснолаковое блюдо с граффити из Кеп // Эллинистическая и римская керамика в Северном Причерноморье. I (Тр.ГИМ. 102). М., 94–97. Труфанов А. А. 2009. Хронология могильников Предгорного Крыма I в. до н. э. – III в. н. э. // Stratum plus. 2005–2009. 4. СПб–Кишинев–Одесса–Бухарест, 117–328. Тюрин М. И. 2018. Боспорские рельефные чаши из раскопок Херсонеса и его ближайшей округи // Боспорский феномен. Общее и особенное в историко-культурном пространстве античного мира. Ч. 2. СПб, 113–120. Шелов Д. Б. 1961. Некрополь Танаиса (раскопки 1955–1958 гг.) (МИА. 98). М., 94. Anderson-Stojanović V. R. 1987. The Chronology and Function of Ceramic Unguentaria // AJA. 91, 105–122. Camilli A. 1999. Ampulae. Balsamari ceramici di età ellenistica e romana. Roma, 152. Domżalski K. 1996. Terra Sigillata from Nymphaion. Survey 1994 // Archeologia. 47. Warsaw, 95–97. Domzalski K., Zin’ko V. N. Roman Fine Pottery from Rescue Excavations Conducted Outside the Defensive Walls of the Town of Nymphaion in 1995 // Archeologia. 50. Warsaw, 73–82. Hayes J. W. 1985. Sigillate Orientali // Ceramica fine Romana nel Bacino Mediterraneo (tardo ellenismo e primo imperio). Atlante delle forme ceramiche II. Enciclopedia dell’arte antica, classica e orientale. Roma, 1–96. Hayes J. W. 2008. Roman Pottery. Fine-ware Imports (The Athenian Agora. XXXII). Princeton, 386. Hochuli-Gysel A. 1977. Kleinasiatische Glasierte Reliefkeramik (50 V. Chr. bis 50 N. Chr.) und ihre Oberitalischen Nachahmungen (Acta Bernensia. VII). Bern, 203. Howland R. H. 1958. Greek Lamps and Their Survivals (The Athenian Agora. IV). Princeton, 321. Japp S., Engels B., Keweloh A. 2016. Kiln Stacking as a Technique for Polichrome Surface Design – A Pergamenian Innovation? // Traditions and Innovations. Tracking the Development of Pottery from the Late Classical to the Early Imperial Periods. International Association for Research on Pottery of the Hellenistic Period. Vol. I. Wien, 307–315. Kögler, P. 2010. Feinkeramik aus Knidos vom mittleren Hellenismus bis in die mittlere Kaiserzeit. Wiesbaden, 623. Kögler P. 2014. Table Wares from Knidos: the Local Production during the 2nd and 1st centuries BC // Pottery, People and Places. Study and Interpretation of Late Hellenistic Pottery (BSS. 16). Aarhus, 157–173. Lomtadze G., Zhuravlev D. 2004. Amphorae from the Late Hellenistic Cistern from Pantikapaion // Transport Amphorae and Trade in the Eastern Mediterranean. Acts of the International Colloquium at the Danish Institute at Athens, September 26–29, 2002 (Monographs of the Danish Institute at Athens. 5). Aarhus, 203–209. Древности Боспора. 27 Столовая посуда и светильники из резиденции Хрисалиска Lomtadze G., Zhuravlev D. 2020. Fine Ware from the House of Chrysaliskos (Taman Peninsula, Black Sea Region) // Exploring the Neighborhood. The Role of Ceramics in Understanding Place in the Hellenistic World. Proceedings of the 3rd Conference of IARPotHP Kaštela, June 2017, 1st – 4th. Wien, 533–554. Lund J. 2015. A Study of the Circulation of Ceramics in Cyprus from the 3rd Century BC to the 3rd Century AD (Costa Enbom Monographs. 5). Aarhus, 390. Meyer-Schlichtmann C. 1988. Die Pergamenische Sigillata aus der Stadtgrabung von Pergamon. Mitte 2 Jh v.Chr – mitte 2 Jh n. Chr. (Pergamenische Forschungen. 6). Berlin–New York, XVI+265. Niveau de Villedary y Marinas A. M., Sáez-Romero A. M.. 2016. The Red Slip Tableware and Early Roman Gadir / Gades (4th – 1st cent. BC): An Update on the so-called “Kuass Ware” // Traditions and Innovations. Tracking the Development of Pottery from the Late Classical to the Early Imperial Periods. Proceeding of the 1st Conference of IARPotHP. Berlin, November 2013, 7th – 10th. Wien, 55–68. Raev B. 1986. Roman Imports in the Lower Don Basin (BAR International Series. 278). Oxford, 135. Ricci A. 1985. La ceramica a pareti sottili // Atlante delle forme ceramiche. Ceramica fine romana nel bacino del Mediterraneo (tardo ellenismo e primo impero) II. Roma, 231–365. Robinson H. S. 1959. Pottery of the Roman Period (The Athenian Agora. V). Princeton, XIV+149. Rotroff S. I. 1997. Hellenistic Pottery Athenian and Imported Wheelmade Table Ware and related material (The Athenian Agora. XXIX). Princeton, 612 p., 106 figs., 147 pls. Rotroff S. I. 2006. Hellenistic Pottery. The Plain Wares (The Athenian Agora. XXXIII). Princeton, XXXVIII + 444. Shkribliak I. 2016. Hellenistic Mold-made Relief Bowls from Late Scythian Sites of Crimea // Traditions and Innovations. Tracking the Development of Pottery from the Late Classical to the Early Imperial Periods. International Association for Research on Pottery of the Hellenistic Period. Vol. I. Wien, 529–537. Tolstikov V., Zhuravlev D. 2004. Hellenistic pottery from two cisterns on the acropolis of Panticapaeum // ΣΤ’ Επιστημονικη Συναντησε για την Ελλενιστικη Κεραμικη. Χρονολογικα προβλεματα της ελληωιστικης κεραμεικης. Κλειστα Συνολα – Εργαστερια. Αθηνα, 269–272. Zhuravlev D. 1997. A Late Hellenistic Scythos from Pergamon with Apliqué Reliefs from the Chrysaliskos Estate // ACSS. 4/4, 254–264. Zhuravlev D. 2002 Terra sigillata and Red Slip Pottery in the Northern Pontic region (a short bibliographical survey) // ACSS. 8/3–4, 237–309. Zhuravlev D. 2011. Production of Late Hellenistic Pottery in the Bosporan Kingdom // Ζ’ Επιστημονικη Συναντησε για την Ελλενιστικη Κεραμικη. Αιγιο, 4–9 απριλιο 2005. Πρακτικα. Αθηνα, 869–876. Zhuravlev D. 2014. Hellenistic Pergamene tableware in the northern Black Sea region // Late Hellenistic to Mediaeval Fine Wares of the Aegean Coast of Anatolia: Their Production, Imitation and Use. Warsaw, 129–150. Žuravlev D., Lomtadze G., Il’ina T., Sudarev N. 2007. Kurgan 17 (18) aus der Nekropole der bosporanischen Stadt Kepoi // Eurasia antiqua. 13, 215–255. Древности Боспора. 27 99 100 Д. В. Журавлев, Г. А. Ломтадзе Žuravlev D., Žuravleva N. 2014. Late Hellenistic Pottery and Lamps from Pantikapaion: Recent Finds // Pottery, People and Places. Study and Interpretation of Late Hellenistic Pottery (BSS. 16). Aarhus, 255–286. Zolotarev M. 2005. A Hellenistic Ceramic Deposit from the North-eastern Sector of Chersonesos // Chronologies of the Black Sea Area in the Period c. 400–100 BC (BSS. 3). Aarhus, 193–216. Summary D. V. Zhuravlev, G.A Lomtadze Fine Ware and Lamps from the Residence of Chrysaliskos The Residence of Chrysaliskos is one of the most interesting Late Hellenistic fortified constructions, situated in the north-eastern part of the Taman Peninsula. It was excavated in 19701973 by Nikolay Sokol’skiy. This house, which was a residence of a powerful Bosporan official during the reign of king Asandros, was destroyed in a great fire. In the layers of destruction, an important pottery assemblage was unearthed. The materials from the excavations have been preliminary published but without any special analysis of the ceramic complex. We could not distinguish exactly all the production centers of this pottery without archaeometric studies, but according to visual characteristics the main part of them belong to Bosporan sigillata, a local group of pottery distributed only in the Bosporan kingdom. Some Pergamene and Knidian vessels as well as their local imitations were also found here. A separate group of pottery of the same shape as Bosporan sigillata was covered with black slip. Several lekythos and unguentaria are also present in the article. Lamps of jug-shape type, typical for the late Hellenistic period, are the most common group among lighting equipment. This article is the revised version of the publication in English in the volume of the International Association for Research on Pottery of the Hellenistic Period (Lomtadze, Zhuravlev 2020). All the parallels for different pottery groups came from Crimea and Taman peninsula, as well as from other regions of the Black sea area and Mediterranean, mainly from the contexts of the second quarter of the 1st century BC From our point of view the Residence of Chrysaliskos could have been destroyed in the late third – early fourth quarter of the 1st century B.C., however it is still not evident what exact historic events could have caused such considerable devastation. Древности Боспора. 27