Vyacheslav Likhachev

By virtue of their active and visible participation in the Revolution of Dignity and in repulsing Russian aggression, far-right groups received wide public legitimacy.  However, they were unable to convert the social capital gained into electoral support. Moreover, the popularity of ultra-right political parties has fallen several times compared to the times of Viktor Yanukovych’s presidency.

At the same time, once exclusively ultra-right symbols and slogans have become widespread, and concern about protecting national identity has become a noticeable part of the mainstream political agenda.

It seems that this did not happen due to success of far-right propaganda. As we saw above, the voice of the far-right movement is almost inaudible. In the case of the dissemination of nationalist symbols, slogans, and memorable dates, we deal not with the popularization of the ultra-right discourse, but with a kind of cultural appropriation of the symbolic language. Using the phrase “Glory to Ukraine!” or even “Glory to the nation!” no longer means, as it did ten years ago, a xenophobic anti democratic ethno-nationalist position.

Simultaneously and independently of this process of “appropriation” of the (ex-) far-right symbolic language, a significant shift to the right of the entire political spectrum took place. The parties that positioned themselves as “leftists” left the political scene altogether. They were partly discredited by the support of the pro Russian irredentist movement, and partly they could not withstand state pressure in the framework of the process of “decommunization”. Political parties, positioning themselves as pro-European, liberal or national-democratic, turned to such topics as the protection and strengthening of the state role of the Ukrainian language, the formation of an independent Orthodox Church, etc. However, these changes, even at a stretch, cannot be associated with the influence of far-right propaganda.

The nationalism of the political mainstream continues to be civic and inclusive. The unprecedented level of support (73% of the vote) that an ethnic Jewish presidential candidate received in 2019 is just one example of the inclusiveness of the concept of nation that dominates Ukrainian society. The fact that, after becoming president, this ethnic Jew quite organically began to use the slogan “Glory to Ukraine!” in the appropriate context illustrates what unexpected metamorphoses the far-right symbolic repertoire can experience in the complex Ukrainian context.

In English below
Вплив війни та євроінтеграції на права національних меншин
30 років Закон України «Про національні меншини в Україні» 1992 року слугував законодавчою рамкою для усієї державної етнополітики. Держава практично не втручалася в життя національних спільнот, теоретично надавши їм майже повну свободу самовираження й водночас не маючи конкретних позитивних зобов’язань щодо створення умов для забезпечення прав національних меншин.
З початком повномасштабного вторгнення російських військ до України питання збереження української ідентичності набуло неабиякого практичного значення, що вплинуло на політику у сфері національних меншин.
Відданість України євроінтеграційному курсу визначає прихильність держави до ідей етнічного багатоманіття. Але в умовах російського вторгнення влада не могла допустити маніпулювання темою прав національних меншин, побоюючись дестабілізації суспільства. Наслідком став непростий процес перегляду законодавства про національні спільноти, що далекий від завершення.
Такі висновки випливають з аналітичної праці «Права національних меншин: європейські стандарти та українське законодавство в динаміці» (2024), яку підготував член Експертної ради Центру громадянських свобод В’ячеслав Ліхачов за підтримки Представництва Фонду ім. Фрідріха Еберта в Україні.
В роботі проаналізовано етапи розвитку законодавства про національні меншини за часів незалежності України, розглянуто викликані війною проблеми в сфері прав людини, а також оцінено, чи вдалося Україні досягнути прогресу відповідно до рекомендацій Венеційської комісії, що стали передумовою для офіційних переговорів про членство в ЄС.
The impact of war and European integration on the rights of national minorities
For 30 years, the Law of Ukraine "On National Minorities in Ukraine" of 1992 served as a legislative framework for all state ethnopolitics. The state practically did not interfere in the life of national communities, theoretically granting them almost complete freedom of self-expression and at the same time not having specific positive obligations to create conditions for ensuring the rights of national minorities.
With the beginning of the full-scale invasion of the Russian troops into Ukraine, the issue of preserving the Ukrainian identity acquired considerable practical importance, which affected the policy in the field of national minorities.
Ukraine's commitment to the European integration course determines the state's commitment to the ideas of ethnic diversity. But in the conditions of the Russian invasion, the authorities could not allow the topic of the rights of national minorities to be manipulated, fearing the destabilization of society. This resulted in a difficult process of revising the legislation on national communities, which is far from complete.
These conclusions follow from the analytical work "The Rights of National Minorities: European Standards and Ukrainian Legislation in Dynamics" (2024), prepared by Vyacheslav Likhachev, a member of the Expert Council of the Center for Civil Liberties, with the support of the Representative Office of the Friedrich-Ebert-Stiftung in Ukraine.
The paper analyzes the stages of development of the legislation on national minorities during the time of Ukraine's independence, considers the problems caused by the war in the field of human rights, and also assesses whether Ukraine managed to achieve progress in accordance with the recommendations of the Venice Commission, which became a prerequisite for official negotiations on EU membership.

The article analyses how the topic of Antisemitism was exploited by the Russian official discourse and propaganda campaigns that accompanied the aggravation of the Russian-Ukrainian relations and the beginning of the armed conflict in the spring of 2014 to justify the intervention into the political processes in Ukraine. Diachronic examination of the topic of Antisemitism in the bilateral relationships testifies to its increasing importance over the years and its particular prominence during the current crisis.

Includes sections: ‘Special Report: Anti-Semitism and the Ukrainian Political Crisis, January 2014’, ‘Kyiv’s Euromaidan is a liberationist and not extremist mass action of civic disobedience’, ‘On the situation with anti-Semitism in the context of civic protest’, ‘Anti-Semitism in Moldova (2009-2013)’, ‘Anti-Semitism in Russia, 2013’, ‘Anti-Semitism in Ukraine, 2013’

Political Anti-Semitism in Post-Soviet Russia: Actors and Ideas in 1991-2003, Vyacheslav Likhachev. Ed. and trans. from Russian by Eugene Veklerov. Stuttgart, Germany: ibidem-Verlag, 2006. Soviet and Post-Soviet Politics and Society Series. Andreas Umland, ed. 230 pp. [euro]24.90 paper."It is a tragedy that a nation that fought so valiantly to defeat Nazi fascism now sees the emergence of neo-fascist groups among its own citizens," said former U.S. Ambassador to Russia Alexander Vershbow in a speech he delivered in Moscow in March 2004. According to recent polls, 72 percent of Russia's population of approximately 143 million people believe that nothing prevents its Jews from living in Russia in peace and harmony. (There are about 500,000 Jews in Russia, few of whom observe religious laws, belong to a temple, or give their children a Jewish upbringing.) However, a recent opinion poll in Moscow indicated that 21 percent of respondents thought that the activities of Nazi groups should not be curtailed. Anti-Semitism, which has plagued the world for centuries, has deep roots in the history of Russia and its people. Indeed, The Protocols of the Elders of Zion, an anti-Semitic, tsarist book, which was established as a hoax in 1921 and is still widely circulated in Muslim countries as evidence supporting the Jews' desire for world domination through secret control of the media and manipulation of the money supply, was written by a Russian from Orel, Sergey Nilus, in 1902. And the Russian Orthodox Church (ROC), unlike the Roman Catholic Church and most Protestant churches, has never accepted responsibility for its anti-Semitism during the Holocaust nor repudiated its main traditional charge that the Jews were responsible for the crucifixion of Christ.Political Anti-Semitism in Post-Soviet Russia shows that anti-Semitism is alive and well in contemporary Russia, in general, and in its political life, in particular. The book is based on research conducted by the author between 2000 and 2002. Because of the rapidly changing political life in post-Soviet Russia, the book is topical now, but could become dated over time.The book is divided into three parts. The first part is devoted to an analysis of anti-Semitism in the context of the political parties in the contemporary Russian Federation. Two elements of this issue are discussed: first, moderate anti-Semitism found in the parties of the political mainstream, and second, the anti-Semitism found in marginal groups in the extreme Right, including the ultra-nationalist and religious fundamentalist groups, along with the attitude of the state toward both. For purposes of understanding this portion of the book, the Abbreviations summary and the Glossary of Organizations' Russian Names added to the front of the book by its editor, Dr. Eugene Veklerov, along with his informative footnotes, are invaluable. The author makes the important point that Russia's predicted slide into a fascist state fortunately did not occur.The second part of the book is devoted to anti-Semitic propaganda. The anti-Semitic press and its financial resources are discussed in detail. For example, publications may be deliberately overpriced, resulting in a profit after selling the first issue, and the profits are then used to increase the circulation and size of the publication. Or, volunteers may perform the technical production jobs in cheap basements or private apartments and then distribute the publications. The author also analyzes the structure and content of anti-Semitic propaganda in periodicals and newspapers and the authorities' successful efforts to shut down many of the publications.In the third part of the book, the author provides a description of the social, conspiratorial, religious, and racial aspects of anti-Semitism. He then analyzes the function of anti-Semitism in the ROC and in Islam in contemporary Russia, including an examination of the Russian extreme right-wing movement as a "religious" movement. …

The mass protests of Ukrainian citizens and the ascendance of the new government in Kyiv were accompanied by an intense informational campaign, which had not always corresponded to the truth. In the terms of this campaign, Maidan's activists, the political opposition – and, correspondingly, the new government that was formed after the revolution ended in victory – were depicted as ultra-nationalistic, extremist, and xenophobic. Under these circumstances, it is extremely important for both Ukrainian citizens and foreign observers to understand the real role of national-radicals in the Maidan protests and the events which followed. Is it truth that the " banderovtsy " 2 made up the bulk of the protesters? Is the victory of the Maidan also the victory of the political ultra-right? What kind of future does the far right have in the new Ukrainian political reality?

Начавшееся весной 2014 г. вооруженное противостояние на Донбассе с первых дней привлекало правых радикалов как с украинской, так и с российской сторон конфликта.

Организованные ультранационалистические группы и отдельные активисты создавали собственные добровольческие формирования или вливались в существующие. Идеология, политическая традиция и вся предшествующая деятельность правых экстремистов делали их активную вовлеченность в противостояние не только естественной, но и неизбежной. В СМИ и общественных дискуссиях роль ультраправых в боевых действиях c двух сторон как правило преувеличивалась. В статье анализируется как использование Россией правых радикалов в конфликте на стороне «сепаратистов» в Донецкой и Луганской областях, так и участие украинских ультраправых в АТО (aнтитеррористической операции). При этом первое имело большие военные и политические последствия, нежели второе. При этом общая логика развития конфликта приводит к тому, что к настоящему времени значение роли ультраправых по обе стороны конфликта уменьшается.

From the very beginning, the armed conflict that broke out in the Donbass in the spring of 2014 drew in right-wing radicals, on the Ukrainian as well as on the Russian side. Organised ultra-nationalist groups and individual activists established their own units of volunteers or joined existing ones.

The ideology, political traditions and general track record of these right-wing extremists meant that it was both natural and inevitable that they would take an active part in the conflict. Yet the role of right-wing radicals on both sides has on the whole been exaggerated in the media and in public discussion. This article demonstrates that Russia’s use of right-wing radicals on the side of the “separatists” in Donetsk and Lugansk provinces had greater military and political repercussions than the involvement of Ukrainian far-right groups in the “anti-terrorist operation”. The general course of the conflict, meanwhile, caused the importance of far right-groups on both sides to decline.

Ни в одной сфере – ни в периодике, ни, естественно, в научной литературе, ни даже в области книгоиздания – «еврейское» печатное слово на русском языке в обозримой временной перспективе не имеет никаких шансов стать самоокупаемым. Издательства и издания целиком зависят от спонсоров, и эта ситуация, похоже, всех устраивает, кроме, возможно, читателя, который зачастую вынужден поглощать ту или иную форму индоктринационно-рекламного продукта под видом «нейтрального» информационного издания (особенно, конечно, это касается периодики). Однако, голосовать кошельком потребитель явно не готов – вернее, он делает это, но не в пользу специализированных «еврейских» изданий и издательств. Существование самоокупаемой и прибыльной качественной «интеллектуальной» и популярной литературы в других сферах показывает, что в принципе эта проблема решаема даже на постсоветском пространстве – однако решат ли ее «еврейские» издатели?

Образ «человека без судьбы», прошлое которого носит неопределенный характер, использован в названии одной из глав «Автобиографии» Элиаде – весьма характерно, посвященной периоду, предшествовавшему эмиграции из Румынии, страны, о великой исторической «судьбе» которой он столь экспрессивно писал в 1933 г. в пасхальном выпуске газеты «Vremea». После поражения политического движения, к которому Элиаде себя относил, ужасу наступления коммунизма на Европу и далее всю жизнь, находясь под страхом разоблачения, Элиаде старался стать человеком без судьбы, отрицал ценность истории и страдал от ее «террора». Наверное, эта идейная эволюция была самой серьезной, которую М.Элиаде пережил за всю свою сознательную жизнь, а, возможно, и единственной. И ее (равно как и ее возможные причины) следует осознавать для верного восприятия творческого наследия этого, бесспорно, выдающегося человека.

This paper focuses on the phenomenon of the All-Ukrainian Union "Svoboda" ("Freedom"). "Svoboda" is Ukrainian National Radical Right extremistic political party which has gained a dramatical succеss on the parliament elections-2012. The report discusses the causes of the growing popularity of this political forse in the modern Ukrainian social context. The author makes a special emphasis on the anti-Semitic content of the "Svoboda" ideology. The rhetoric of its leaders and activists, including newly elected MPs, is analised in detail.

The growing popularity of the political party which sistematically uses xenophobic and anti-Semitic rhetoric, and welcomes the street violence against the political opponents, is of great concern in Ukrainian civil society and international community.

Основной текст книги делится на три части.

Первая посвящена рассмотрению антисемитизма в контексте партийно-политической жизни в современной Российской Федерации. Вопрос рассмотрен в двух плоскостях: умеренный антисемитизм в идеологии «солидных» партий, принадлежащих политическому «мейнстриму», и ситуация с маргинальными праворадикальными (ультра-националистическими и религиозно-фундаменталистскими) группировками. Отдельно рассмотрен вопрос о политике государства по отношению к подобным движениям.

Во второй части книги исследуется антисемитская пропаганда. Подробно рассмотрен вопрос, что представляет собой юдофобская пресса и на какие средства выходят подобные газеты. Далее в самых общих чертах разобраны и проанализированы структура и содержание антисемитской пропаганды на страницах периодических изданий.

Наконец, предмет третьей части книги лежит на стыке политологии и религиоведения. Эта часть посвящена анализу места антисемитизма в православии и исламе в современной России. Последняя глава третьей части предлагаяет анализ русского праворадикального движения в целом как движения «религиозного».

Каждую часть и каждую главу книги можно рассматривать в общем контексте и как самостоятельную статью, посвященную конкретной проблеме.

В статье автор рассматривает отражения в российских печатных СМИ палестино-
израильского конфликта в 2000–2010 гг. Особенностью позиции российской прессы по
ближневосточному вопросу, по мнению автора, является склонность журналистов и
публицистов оценивать палестино-израильское противостояние через призму конфликтов, в
которых участвует сама Россия – в Чечне в начале рассматриваемого периода и в Южной
Осетии и Грузии – в конце. По мнению автора, освещая ближневосточную ситуацию,
издания руководствуются, в первую очередь, своим видением российской ситуации. С
помощью СМИ у читателей формируются симпатии или антипатии к сторонам палестино-
израильского конфликта с помощью создания ассоциативных связей между Израилем, Газой
и Ливаном, с одной стороны, и официальной Москвой, Грозным, Тбилиси или Цхинвали, с
другой.