2017 ВЕСТНИК САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА Т. 62. Вып.

2
ИСТОРИЯ

DOI: 10.21638/11701/spbu02.2017.212

ДОКУМЕНТАЛЬНЫЕ ПУБЛИКАЦИИ

А. Ю. Дворниченко, М. С. Белоусов
ДВИЖЕНИЕ ДЕКАБРИСТОВ В ТВОРЧЕСТВЕ ГЕОРГИЯ ВЕРНАДСКОГО
Статья посвящена анализу темы истории декабризма в творчестве Г. В. Вернадского.
Исследование масонства Екатерининской эпохи привело ученого к истории тайных лож на-
чала XIX столетия, а они, в свою очередь, как начальная страница истории декабризма, при-
влекли внимание к тайным обществам. К сожалению, переломные годы Гражданской войны
и последующих мытарств и переездов не позволили Г. В. Вернадскому завершить работу над
этой темой монографическим исследованием. Но по сохранившимся материалам мы видим,
что его наблюдения стали органичным продолжением дореволюционной историографиче-
ской традиции, в рамках которой историк формировался. Он высказал много ценных мыслей,
расширяющих представления об истории движения декабристов. Предложил собственное
начертание эволюции политического мышления деятелей тайного общества и проанализиро-
вал особенности идейной борьбы в рамках декабристских организаций, обращался к важной
проблеме влияния правительственного конституционализма на формирование программных
документов декабристов. После эмиграции научные интересы историка смещаются в сторону
древнерусской истории. Тем не менее в работах разных лет он обращается и к декабристским
сюжетам. Он затрагивает их в близких по тематике статьях: исследует взаимоотношения де-
кабристов и А. С. Пушкина, рассматривает проблему влияния идей Великой французской ре-
волюции и их распространения в России. В послевоенный период Г. В. Вернадский выступает
с публичной лекцией, текст которой публикуется в приложении к предлагаемой статье1. Этот
текст можно датировать 1947 г. Перед нами размышления сформировавшегося 60-летнего уче-
ного. Историк стремится определить место декабристов в российской истории. Он показыва-
ет, насколько значительной и переломной эпохой для развития страны была первая четверть

Дворниченко Андрей Юрьевич — доктор исторических наук, профессор, Санкт-Петербургский

государственный университет, Российская Федерация, 199034, Санкт-Петербург, Университет-
ская наб., 7–9; a.dvornichenko@spbu.ru
Белоусов Михаил Сергеевич — кандидат исторических наук, доцент, Санкт-Петербургский
государственный университет, Российская Федерация, 199034, Санкт-Петербург, Университет-
ская наб., 7–9; m.belousov@spbu.ru
Dvornichenko Andrey Yurievich — Doctor of History, Professor, St. Petersburg State University, 7–9,
Universitetskaya nab., St. Petersburg, 199034, Russian Federation; a.dvornichenko@spbu.ru
Belousov Mikhail Sergeevich — PhD of History, Associate Professor, St. Petersburg State University,
7–9, Universitetskaya nab., St. Petersburg, 199034, Russian Federation; m.belousov@spbu.ru
1 Авторы статьи сердечно благодарят куратора Бахметевского архива Колумбийского универ-

ситета Татьяну Чеботарёву за разрешение опубликовать текст выступления Г. В. Вернадского.

© Санкт-Петербургский государственный университет, 2017

358 DOI: 10.21638/11701/spbu02.2017.212

 XIX столетия, а в заключение лекции предлагает слушателям представить, каким путем пошла
бы история, если бы декабристы победили. Библиогр. 23 назв.
Ключевые слова: декабристы, восстание 14 декабря 1825 г., Г. В. Вернадский.
Для цитирования: Дворниченко А. Ю., Белоусов М. С. Движение декабристов в творче-
стве Георгия Вернадского // Вестник Санкт-Петербургского университета. История. 2017. Т. 62.
Вып. 2. С. 358–374. DOI: 10.21638/11701/spbu02.2017.212

A. Yu. Dvornichenko, M. S. Belousov

DECEMBRIST MOVEMENT IN THE CREATIVITY OF GEORGE VERNADSKY
The article is devoted to the analysis of the theme of the history of Decembrism in the works of
G. V. Vernadsky. The study of freemasonry in the Catherine’s epoch led Vernadsky to the history of
secret lodges of the beginning of the 19th century, and they, in turn, being the initial page of the history
of Decembrism, attracted his attention to the study of secret societies. Unfortunately, the pivotal years
of the civil war and the ordeals of relocation did not permit G. V. Vernadsky to complete the work on
this topic by monographic research. But according to the surviving materials, we see that his observa-
tions became an organic continuation of the pre-revolutionary historiographic tradition within which
he was formed. He proposed his own outline of the evolution of the political thinking of the figures
of the secret society and analyzed the features of the ideological struggle within the framework of the
Decembrist organizations. He appealed to the important problem of the influence of governmental
constitutionalism on the formation of the program documents of the Decembrists. After emigration,
the historian’s scientific interests shift toward ancient Russian history. Nevertheless, in works of differ-
ent years he addresses to the Decembrist subjects. In the postwar period, he makes a public lecture, the
text of which is published as an annex to the proposed article. This text can be dated to the year 1947.
The historian aspires to assess the place of the Decembrists in Russian history. It shows how significant
and crucial the epoch for the development of the country was the first quarter of the 19th century. And
in conclusion he offers his listener to imagine: how would history have gone if the Decembrists had
won? Refs 23.
Keywords: Decembrists, Decembrist uprising, G. V. Vernadsky.
For citation: Dvornichenko A. Yu., Belousov M. S. Decembrist movement in the creativity of
George Vernadsky. Vestnik of Saint Petersburg University. History, 2017, vol. 62, issue 2, pp. 358–374.
DOI: 10.21638/11701/spbu02.2017.212

Выдающийся русско-американский историк Георгий Владимирович Вернад-

ский известен прежде всего как один из отцов-основателей евразийства и знаток
русской истории с древнейших времен до XVII в. включительно. Именно этому пе-
риоду он посвятил свою знаменитую «Историю России» — последний труд такого
плана в мировой историографии. Но Г. В. Вернадский не был бы именно выдаю-
щимся историком, если бы не пытался осмыслить последующие эпохи российской
истории, найти и в них скрытый смысл и основной вектор развития страны. Меша-
ли неумолимое время и жизненные обстоятельства: многое не удалось, не получило
должного воплощения в статьях, книгах и докладах. Но, оставив без внимания эту
сферу его творчества, не изучив темы, которые его влекли, мы обедним историо­
графию, да и научный образ историка-подвижника. Среди такого рода тем отнюдь
не на последнем месте стоит движение декабристов.
В 1910 г. Георгий Владимирович окончил историко-филологический факуль-
тет Московского университета, защитив под руководством видного историка
М. М. Богословского кандидатское сочинение на тему «Общественная программа
дворянских наказов в Екатерининскую комиссию 1767 г.»2. Вскоре его интересы,

2 Текст данного сочинения не сохранился.

Вестник СПбГУ. История. 2017. Т. 62. Вып. 2 359

как это бывает у многих молодых ученых, изменились, сместившись в сторону изу­
чения неизведанной тогда «страны» Сибири. Но затем свои властные изменения
внесла и сама жизнь: его знаменитый отец после печально известной коллизии
1911 г. в Московском университете перебрался в Петербург, где в Петербургском
университете продолжилась научная жизнь младшего Вернадского.
В имперской столице вновь возродился интерес к российскому «осьмнадцато-
му» веку, а встреча с первым учителем (еще по гимназии) Я. Л. Барсковым, учени-
ком В. О. Ключевского, оформила этот интерес более конкретно: молодой ученый
занялся историей масонов. Выбор оказался во многом удачным. С одной сторо-
ны, масонство XVIII в. было (и, наверное, продолжает оставаться) малоизученной
и плохо осознанной страницей нашей истории, с другой стороны, этот выбор от-
крывал перед историком широкие перспективы. Молодой исследователь подчерки-
вал: «…Меня заинтересовали широкие международные связи русского масонства
и возможность исследования его на фоне истории европейской умственной жиз-
ни» [Вернадский 1995, с. 136]. Самая первая фраза введения первого издания кни-
ги «Русское масонство в царствование Екатерины II» (апрель 1917 г.) раскрывает
широту и панорамность этой темы: «Предлагаемая книга — очерки не из истории
религии или философии, а из истории духовной культуры общества» [Вернадский
2001, с. 5].
Магистерская диссертация Вернадского стала важной вехой в изучении масон-
ства. Историк внимательно и скрупулезно анализирует собранные по крупицам ис-
точники и предлагает подробную картину эволюции масонских организаций. Вы-
вод, сформулированный в заключении, с одной стороны, резюмирует содержание
исследования, с другой — указывает дальнейшее направление творчества историка:
«…масонство несомненно способствовало созданию того типа [людей], который на-
долго получил значение в русском дворянском обществе» [Вернадский 2001, с. 318].
В «петербургский период» творчества историка, помимо книги о масонах, по-
являются ценные статьи, посвященные Манифесту о вольности дворянской и «за-
конодательной комиссии 1754–1766 гг.», Уложенной комиссии 1767–1768 гг., бро-
шюра о Н. И. Новикове [Вернадский 1918b]. Уже в первой комиссии историк обна-
ружил зародыш дворянской конституции [Вернадский 1915, с. 54, 59] и проследил
преломление этой идеи в последующих событиях [Вернадский 1918а]. Г. В. Вернад-
ский видит в масонах отнюдь не секту, а форму существования политической оппо-
зиции в недрах самодержавной монархии. Эти наблюдения в совокупности с идея-
ми о возможности появления дворянской конституции становятся своеобразным
базисом для исследования тайного общества декабристов, которые сами состояли
в масонских ложах.
В Государственном архиве Российской Федерации, в фонде, объединяющем до-
эмигрантские документы о жизни и творчестве историка, сохранились подготови-
тельные материалы для исследования истории масонства первой четверти XIX в.
[Выписки из дел…]. Здесь находятся и две статьи уже непосредственно по дека-
бристской тематике, впоследствии опубликованные в 1990-е годы. Первая из них
посвящена анализу конституционных проектов П. И. Пестеля и Н. М. Муравьева.
Это небольшое незаконченное эссе получило название «Пределы государственно-
го вмешательства и права граждан» [Пределы государственного вмешательства…],
опубликованное под странным наименованием «Предел и беспредел» [Вернадский

360 Вестник СПбГУ. История. 2017. Т. 62. Вып. 2

1993a]. Сразу же отметим, что про «беспредел» в очерке нет ни слова. Центральный
сюжет — насколько государство может вмешиваться в жизнь граждан и ограничи-
вать их права согласно П. И. Пестелю и Н. М. Муравьеву. По тексту этой небольшой
статье разбросана целая вереница интереснейших мыслей и наблюдений.
Г. В. Вернадский обращает внимание на ключевое отличие двух законотворцев:
для Н. М. Муравьева главное — свобода граждан, и источник его политического
мышления — американская конституционная мысль; П. И. Пестель во главу угла
ставит общественное благоденствие и ради этой цели допускает серьезное вмеша-
тельство государства в частную жизнь граждан. Можно утверждать, что в этой ра-
боте Г. В. Вернадский стремится изучить нюансы и особенности конституционного
мышления декабристов, тем самым продолжая дореволюционную историографи-
ческую традицию [Семевский 1909]. Стоит обратить внимание, что близкие по духу
рассуждения можно обнаружить в неопубликованной работе А. Н. Шебунина, со-
временника Г. В. Вернадского [Шебунин]. К сожалению, в отечественной историо­
графии эта тенденция вскоре прервалась. М. В. Нечкина провозглашает восстание
декабристов первой неудачной попыткой буржуазно-демократической революции,
соответственно и в проектах декабристов «первостепенными по значению оказы-
ваются те стороны проектов, которые в совокупности своей ведут к подрыву фео-
дальной формации» [Нечкина 1955, с. 426].
Не ускользнула от внимания историка и другая интересная деталь. Авторы
проектов предполагали разные формы их использования. Для П. И. Пестеля «Рус-
ская Правда» — это перечень мероприятий, которое тайное общество должно реа­
лизовать после прихода к власти. Поэтому историк подчеркивает, что «Русская
Правда» должна была храниться в секрете [Вернадский 1993, с. 59]. Н. М. Муравьев
предполагал, закончив «Конституцию», широко ее распространять, использовать
для пропаганды своих идей, на что обратил внимание Г. В. Вернадский. Но в даль-
нейшем оба проекта стали восприниматься исключительно как памятники консти-
туционного мышления без учета планируемой декабристами формы их использо-
вания.
К доэмигрантскому периоду творчества относится также статья «Два лика де-
кабристов» [Вернадский 1993b], законченная в 1919 г. В этой работе историк предла-
гает полноценную концепцию истории тайных обществ. Во введении он стремится
определить место декабристов в истории России и называет их родоначальниками
революционного движения [Вернадский 1993b, с. 83]. Размышления историка еще
раз подтверждают, что знаменитая в недавнем прошлом ленинская периодизация
истории общественного движения была впитана вождем мирового пролетариата
из самой интеллектуальной атмосферы революционной эпохи [Цамутали, Бело-
усов 2015, с. 9–10]. Эта же атмосфера позволила по-новому взглянуть на декабри-
стов: новые идеи, факты, чувства перемешались в одном котле. Г. В. Вернадский
подчеркивает наибольшее отличие декабристов от позднейших революционеров:
«психология декабристов была психологией офицеров победоносной армии, после
победы чувствующих свое право и обязанность на участие во власти и поддержку
этой власти» [Вернадский 1993b, с. 83].
Мысль историка стремится за грань общеизвестных истин, представлений об
общеизвестных организациях. Он замечает: «…Тайные общества росли как гри-
бы — казалось, что они вносят хоть что-то устойчивое в расшатавшиеся умы» [Вер-

Вестник СПбГУ. История. 2017. Т. 62. Вып. 2 361

надский 1993b, с. 83]. Своим стремлением видеть не историю тайного общества,
а эпоху тайных обществ Вернадский во многом предвосхитил развитие историо­
графии. Обратим внимание, что именно эта мысль, сформулированная в 1919 г.,
является краеугольным камнем одного из наиболее авторитетных современных
исследований [Бокова 2003]. Далее историк пишет: «Тайные общества возникли
первоначально вовсе не как союз либеральной оппозиции или революционный за-
говор. Это была позднейшая, уже вторичная форма. Первоначально была налицо
не столько либеральная оппозиция, сколько консервативная; имел место не рево-
люционный заговор, а соединение желающих поддержать и укрепить власть про-
тив всяческой внутренней неурядицы» [Вернадский 1993b, с. 84]. Таким образом,
в качестве основной причины возникновения тайных обществ Вернадский выдви-
гает стремление участников стать опорой для власти в деле реформирования Рос-
сийской империи. Историк видит в этом органичное продолжение деятельности
масонских организаций предшествующей эпохи: «Чрезвычайно важны и поучи-
тельны первоначальные связи тайных обществ с масонскими ложами» [Вернадский
1993b, с. 84]. Первые политические тайные общества в России возникли по приме-
ру масонских лож. Следовательно, и в предположительном способе действий этих
обществ надо искать масонское влияние.
Здесь следует отметить, что еще А. Н. Пыпин высказывал идею о том, что дея­
тельность декабристских организаций является, по сути, продолжением полити-
ческих исканий начала Александровской эпохи [Пыпин 1885]. Г. В. Вернадский эту
мысль развивает и показывает конкретные пути и формы эволюции масонских
организаций и их политического мышления. Естественным продолжением ма-
сонства, согласно мнению историка, стало стремление создать более масштабную
политическую организацию по примеру прусского Союза Добродетели. К сожале-
нию, развитие этой историографической тенденции было прервано. М. В. Нечкина
среди причин возникновения тайного общества указывает и на роль заграничных
походов, и на отрицательное отношение к крепостному праву [Нечкина 1955, с. 81–
140], но в ее концепции декабристские организации появляются на «пустом месте»,
масонство расценивается не более чем форма конспирации.
Таким образом, Г. В. Вернадский связывает консервативно-патриотическую
идеологию масонства с политическим мышлением лидеров и основателей первых
декабристских организаций — М. А. Дмитриева-Мамонова, М. Ф. Орлова, А. Н. Му-
равьева, М. Н. Муравьева. Согласно наблюдениям историка, с первых дней истории
декабристских тайных обществ им противостоял П. И. Пестель. Он стремился ор-
ганизовать Союз Спасения по типу заговорщицких итальянских вент [Вернадский
1993b, с. 85]. Как подчеркивает историк, «Пестель был идеологом новых либераль-
но-демократических доктрин, радикалом и якобинцем» [Вернадский 1993b, с. 86].
Борьба этих двух начал, двух течений (консервативно-патриотического и якобин-
ского) и составляла главный нерв политической борьбы внутри декабристских ор-
ганизаций.
В 1821 г. началось наблюдение за тайными обществами. Именно это подтол-
кнуло «консервативных» лидеров к закрытию Союза Благоденствия. По мнению
историка, созданное Пестелем Южное общество стало полноценной революцион-
ной организацией, а «Северное общество представляло попытку найти средний
путь между Пестелем и двумя Михаилами (Муравьевым и Орловым)» [Вернадский

362 Вестник СПбГУ. История. 2017. Т. 62. Вып. 2

1993b, с. 87]. Но их постепенный отход от дел привел к возвышению К. Ф. Рылее-
ва и началу перестройки Северного общества в «заговорщическую организацию
пестелевского склада» [Вернадский 1993b, с. 87]. Если продолжить ход рассужде-
ний Вернадского, необычайно любопытной представится совместная деятельность
К. Ф. Рылеева и С. П. Трубецкого над подготовкой петербургского восстания.
Но, рассматривая этот эпизод, Г. В. Вернадский фокусирует внимание на другом
аспекте проблемы — религиозности декабристов. Пытаясь разобраться в психоло-
гии участников мятежа, он подчеркивает: «При всех порывах ненависти к тиранам,
при всех словесных обещаниях уничтожить императорскую фамилию вряд ли хоть
один из членов этих обществ мог бы действительно исполнить эти обещания» [Вер-
надский 1993b, с. 87]. Верность присяге, религиозность, моральный излом — вот
что помешало заговорщикам 14 декабря исполнить свои планы. Здесь историк вы-
ступает предтечей разворачивающихся у нас сейчас исследований в рамках исто-
рии ментальностей, повседневности и пр. Не случайно автора работы подобного
профиля привлекла блестящая характеристика декабристов, данная историком
[Орлова 2008, с. 524].
Но стоит отметить, что о «моральной прострации» в эти годы писал не только
Г. В. Вернадский. Похожую конструкцию использовал Н. Ф. Лавров, характеризуя
поведение С. П. Трубецкого на допросах [Лавров 1926, с. 217]. Едва ли можно пред-
положить, что исследователь, ранее не занимавшийся историей тайных обществ
и вынужденный писать юбилейную статью про лидера декабристов, был знаком
с неопубликованной работой Г. В. Вернадского. Видимо, перед нами еще одна
из идей, витавших в воздухе.
Именно рассуждения о душевном надломе многих членов тайного общества
заставляют историка вернуться к поставленной в начале статьи проблеме — пси-
хологии декабристов. Анализ их религиозности, поведения в решающий момент
восстания и на следствии подталкивает к выводу, что по своему психологическому
складу они не были революционерами. Вместе с тем среди деятелей тайного обще-
ства оформилось новое течение, которое ушло далеко вперед по пути рационализ-
ма. Отсюда финальный вывод: «На декабристах два знамени, у них два лика. Один
рационалистический, интернационально-революционный, карбонарский. Дру-
гой — религиозный, патриотический, бытовой» [Вернадский 1993, с. 91].
Получается внешне весьма противоречивая картина. В начале статьи говорит-
ся о родоначальниках революционного движения, о людях с новой психологией,
отличающихся по мироощущению от прежних заговорщиков и бунтовщиков, в за-
ключительной части — о людях, которым мировосприятие не позволило нажать
на курок пистолета, направленного на Николая Павловича. Представляется, что
в наблюдениях историка нет противоречий: само по себе тайное общество было
крайне противоречивым, в нем шла сложная политическая эволюция, происходи-
ла борьба течений и мнений. Это и удалось увидеть Г. В. Вернадскому. Но пройдет
несколько десятков лет, и под пером историков «советской генерации» декабристы
станут монолитной политической партией, организованной по принципу демокра-
тического централизма. Тонкий и скрупулезный анализ, проведенный историком,
станет добычей архивной пыли.
В том же бурном 1919 г. Г. В. Вернадский, находясь в Крыму, делает доклад, впо-
следствии опубликованный в качестве статьи, — «Скрытый источник конституции

Вестник СПбГУ. История. 2017. Т. 62. Вып. 2 363

Никиты Муравьева. Конституция Никиты Муравьева и Государственная уставная
грамота Новосильцева» [Вернадский 1919]. В этой работе исследуется крайне важ-
ный для понимания конституционализма декабристов сюжет. Историк убедитель-
но показывает, что через П. А. Вяземского Н. М. Муравьев был знаком с проектом
Н. Н. Новосильцева, но сознательно умолчал об этом на следствии. Знакомство
Н. М. Муравьева с правительственным проектом Конституции оказало на него зна-
чительное влияние. Как и у Н. Н. Новосильцева, в тексте муравьевской «Конститу-
ции» представлена идея федеративного устройства России.
Остается только сожалеть, что мысль, высказанная историком, не получила
дальнейшего продолжения, хотя и была воспринята историографией 1920–1930-
х годов. Наблюдения историка использует исследователь биографии П. А. Вязем-
ского С. Н. Дурилин [Кутанов 1932]. Но в дальнейшем сама постановка вопроса
о влия­нии правительственного конституционализма на декабристские проекты
становится невозможной.
В 1920 г. Г. В. Вернадский покидает Россию. Начинается новый этап его биогра-
фии и научного творчества. Подводя итог анализу доэмигрантских произведений
по декабристской тематике, мы видим, что интерес к этому сюжету был органич-
ным продолжением работы над магистерской диссертацией, а та, в свою очередь,
стала развитием студенческих штудий. Исследование масонства Екатерининской
эпохи привело ученого к истории тайных лож начала XIX столетия, а они, в свою
очередь, как начальная страница истории декабризма, привлекли внимание к изу­
чению тайных обществ. К сожалению, события Гражданской войны и эмигрант-
ские скитания не позволили Г. В. Вернадскому завершить работу над этой темой
монографическим исследованием. Но по сохранившимся материалам можно убе-
диться, что его наблюдения стали органичным продолжением дореволюционной
историографической традиции, в рамках которой он сформировался. Историк
высказал много ценных мыслей, расширяющих представления об истории движе-
ния декабристов. Сегодня эти мысли в целом поддержаны современной историо­
графией. Но тогда, в 1930-е годы, они оказались незаслуженно забыты. Началось
формирование сталинской концепции истории, и декабристы должны были стать
первенцами свободы.
После отъезда из России сфера научных интересов ученого смещается в сторо-
ну древности. Тем не менее он продолжит обращаться к декабристской тематике.
В 1937 г. он участвует в сборнике, посвященном столетию со дня смерти А. С. Пуш-
кина, со статьей по декабристской тематике [Vernadsky 1937]. Центральная канва
статьи: взаимоотношения великого русского поэта и деятелей тайных обществ.
Статья состоит из нескольких разделов. В первом рассматривается генезис дека-
бристских организаций. Здесь историк предлагает уже сформировавшийся и от-
разившийся в предшествующих исследованиях взгляд: либеральные искания Алек-
сандра I явились важнейшим фактором развития масонских организаций в поли-
тическое тайное общество, а внутри общества были представлены самые разные
идейно-политические течения. Эволюция декабризма, согласно наблюдениям
историка, представляла собой сложный, подчас противоречивый процесс. В по-
следующих разделах анализируются взаимоотношения А. С. Пушкина и деятелей
декабристских организаций. Г. В. Вернадский стремится с максимальной широтой
охватить возможные контакты и взаимосвязи поэта и декабристов, рассматривая

364 Вестник СПбГУ. История. 2017. Т. 62. Вып. 2

его участие в литературных организациях (Арзамас и Зеленая Лампа), личное зна-
комство с П. И. Пестелем, пребывание на юге в начальный период греческой рево-
люции, общение с семьей Раевских. Уделяется внимание поступкам А. С. Пушкина
в период междуцарствия и следствия над декабристами. Историк резюмирует свои
наблюдения выводом: проблема восстания против сильной власти является важ-
нейшим сюжетом его творчества.
Обращение к теме истории движения декабристов присутствует и в неопубли-
кованной статье, которая датируется самим историком примерно 1947 г. Он изучает
тему влияния всех французских революций на Россию. Впрочем, «влияние», с его
точки зрения, — сомнительное понятие. В процессе взаимного общения разных на-
родов и наций мы видим механическое заимствование иностранных идей и образа
жизни только потому, что они кажутся модными, а не потому, что они реально что-
то значат для тех, кто их перенимает. В других случаях идеи перенимают, посколь-
ку они позволяют прогрессивным элементам лучше сформулировать и быстрее
развивать свой собственный критицизм по отношению к старому порядку в их
стране. Идеи могут заимствоваться частично или по-другому интерпретировать-
ся. Наконец, в новой форме они могут возвращаться в страну своего происхож-
дения и, видоизменившись, звучать как иностранные [The French Revolution and
Russia, p. 1–2].
История заимствования идей из Франции, по мнению историка, подтверждает
такую схему. Во второй половине XVIII в. французские идеи были модными в Рос-
сии, но усилий по их адаптации не предпринималось. Но уже в правление Алек-
сандра I французское влияние четко различимо в реформах и проектах реформ.
Российский император не только не ограничивал эксперименты с новыми идея-
ми у себя дома, но готов был применять их и за рубежом. В своей «Инструкции»
Н. Н. Новосильцеву, отправлявшемуся на переговоры в Лондон в 1804 г., он высту-
пил с планом европейской федерации. Кстати, на Западе историки отдавали долж-
ное этим российским попыткам организовать Европейский Союз [Mirkin-Guetzé-
vitch 1933, p. 677–694] в отличие от отечественных ученых, которых данный сюжет
ни в какой мере не привлек.
В другой статье, появившейся в печати в 1947 г., историк очень убедительно
показывает влияние французской «модели» на российскую «реформационную ли-
хорадку» времен «петербургского Сфинкса». Сделать это исследователю не так уж
трудно, поскольку цивилизация российская начиная с предыдущего столетия была
буквально пронизана элементами цивилизации французской [Vernadsky 1947,
p. 47–55]. Сложнее было, конечно, с Соединенными Штатами. Впрочем, контакты
существовали, и довольно интенсивные, в том числе в связи с Аляской. По мнению
историка, американская Конституция была главной моделью для Государственной
уставной грамоты наряду с польской Конституцией 1815 г. [Vernadsky 1947, p. 59].
Но для нас важнее другое: из этих влияний историк во многом выводил и первые
ростки революционного движения в России. При этом исследователя поражает
близость проектов декабристов к реформаторским планам правительства. Мысль
П. И. Пестеля идет тем же путем, что и у М. М. Сперанского, но у него железная воля
и есть настоящий революционный темперамент, потому его программа чисто яко-
бинская. «Конституция» же Н. М. Муравьева весьма напоминает Государственную
уставную грамоту Н. Н. Новосильцева [Vernadsky 1947, p. 61–63].

Вестник СПбГУ. История. 2017. Т. 62. Вып. 2 365

 В докладе, прочитанном в том же 1947 г., историк говорил, что декабристы не
только представляют политический либерализм в России, но их движение связано
с общим прогрессом в России и интенсивной ферментацией идей. Их появление
приходится на период быстрого прогресса во всех сферах, прежде всего в поэзии,
архитектуре, науке. Это время ранних стадий индустриализации. Значит, полити-
ческое движение декабристов — только один аспект общего прогресса в стране.
Надо также принять во внимание важнейшие военные и политические события
данного периода. Это было время Наполеоновских войн, в которых декабристы
принимали активное участие [The Decembrists, p. 1–2].
Автор отмечает также еще одну существеннейшую особенность движения —
это не только часть русской истории, но и один из аспектов международного по-
литического и интеллектуального движения и ключевая часть развития западной
цивилизации и западных политических идей этого периода. Очень важно, что де-
кабристы были озабочены сменой не только политических, но и социальных форм
организации — демократизацией России и решением крестьянской проблемы.
Ведь именно крестьянская проблема тормозила реформаторскую деятельность
правительства. Историк считает существенным моментом решимость в области
крестьянского вопроса, которую демонстрировали декабристы, хотя на этот пред-
мет у них были разные взгляды.
Рассказав об основных декабристских организациях, Г. В. Вернадский обра-
щает внимание на то, что и Южное общество, и Общество соединенных славян
были в тесной связи с польскими организациями. Историк охарактеризовал и раз-
личия в их конституционных проектах, показав, что проект П. И. Пестеля был
более радикальным, в частности, в подходах к формам будущей государственно-
сти. Если Н. М. Муравьев (под влиянием американской Конституции) выступал
за федерацию, то П. И. Пестель был сторонником централизованной республики.
Здесь возникает интересная параллель с правительственными проектами реформ:
проект М. М. Сперанского предполагал централизованное правление, а Грамота
Н. Н. Новосильцева предлагала федерацию. Это можно объяснить тем, что и те
и другие имели одни и те же источники информации. Без сомнения, и Н. М. Мура-
вьев, и Н. Н. Новосильцев были хорошо знакомы с Конституцией США, так же как
П. И. Пестель и М. М. Сперанский — с французским конституционализмом [The
Decembrists, p. 7].
Что касается П. И. Пестеля, то он был не только за объединенную Россию,
но и за сверхцентрализованное правительство — верил в большие государства,
а из наций делал исключение только для поляков. Симпатии к полякам были силь-
ны среди многих декабристов. Для изучения эволюции идей П. И. Пестеля интере-
сен его трактат, который, по-видимому, был написан в 1815 г. или 1816 г. В этом
раннем трактате он выступает за освобождение крестьян, но без земли. Его подход
вполне сходен с подходом Н. М. Муравьева и других членов Северного общества.
Затем он изменил свою точку зрения, и в «Русской Правде» представлен ориги-
нальный план наделения населения землей без подавления индивидуальной ини-
циативы в агрикультуре.
Охарактеризовав более подробно позицию по этому вопросу П. И. Пестеля,
историк закончил доклад совершенно неожиданным образом: предложил слуша-
телям на минуту представить, будто восстание декабристов победило! Не только

366 Вестник СПбГУ. История. 2017. Т. 62. Вып. 2

история России, но и история Европы могли бы изменить свой курс, а может быть,
и история всего мира. Свободная Россия и свободная Польша, союз между ними —
это возможность понимания между Восточной Европой и Францией. Историк на-
бросал еще несколько штрихов и только тогда закончил лекцию [The Decembrists,
p. 10–11]. В риторическом приеме, использованном в этом выступлении, можно
увидеть всю квинтэссенцию изучения Г. В. Вернадским истории декабризма.
Г. В. Вернадский как историк сформировался в дореволюционной России: по-
лучил образование, написал и защитил магистерскую диссертацию. Но затем бури
революций и Гражданской войны заставили его оказаться сначала в белом Крыму,
потом в Праге и наконец в США. Г. В. Вернадский — по образованию российский
историк, по обстоятельствам научной карьеры — американский. Базисом его исто-
рических взглядов является дореволюционная историография, и характерные для
нее идеи и подходы отражаются и развиваются в работах историка. Творчество
Г. В. Вернадского демонстрирует тот путь, по которому могла бы пойти дореволю-
ционная историография, если бы не Смута начала ХХ в. Парадоксально, но в ра-
ботах Г. В. Вернадского мы находим мысли и наблюдения, которые современным
историкам пришлось «открывать заново».

П Р И Л ОЖ Е Н И Е

G. Vernadsky
The Decembrists

[1]
The Decembrists represented not only political liberalism In Russia, but their move-
ment was connected with general progress in Russia and with the very extensive fermen-
tation of ideas. We speak of the Decembrists as revolutionists, but as a matter of fact, it is
not only in its political aspects that Russia experienced a period of considerable change
and rapid progress, but in other spheres of life as well. It was the period of the blossoming
of Russian poetry, with Pushkin to represent it. It was a period of interesting development
in Russian architecture. I can mention the names of such architects as Zakharov, Voro…
There was considerable progress in science. Vassily Petrov, a physicist of genius, just at
this period experimented with electricity and electric light. It was also the period of the
early stages of industrialization in Russia. The Treaty of Tilsit in 1807 and Anglo Russian
alliance and the Continental blockade gave considerable impetus to the development of
Russian industry. The number of both factories and factory workers more than doubled in
the period between 1800 and 1825. So when we think of Decembrists and discuss the De-
cembrists, we have to think of their political movement as only one aspect of the general
progress in Russia in this period, which may more or less be characterised by the German
formula of Sturm und Drang, and this is, of course, a very important point. Also, we have
to take into consideration the important military and political events of the period.

Вестник СПбГУ. История. 2017. Т. 62. Вып. 2 367

 [2]
It was the age of the Napoleonic wars, and most of the Decembrists took active part
in that heroic military effort of Russia, and took part in the campaign of Russian troops
abroad, their march to Paris.
In addition to those various aspects of the Decembrist movement and the general
progress in Russia during this period, we may also say that the Decembrist movement and
the development of political ideas in Russia in general at this time was not exclusively a
part of Russian history. It was, of course, basically and essentially a Russian movement, but
because of the intellectual and spiritual connection of both the liberal leaders and states-
men of Russia of that period with the West, we may also say that this was one of the aspects
of the international political and intellectual movement of this period, and although it is
not sufficiently realized, I think it was an important part of the development of Western
civilization and Western political ideas in this period.
The Decembrists themselves were аlsо influenced by the political events in Europe in
this period. I mentioned the fact that most of them participated in the Russian campaign
to Paris, that meeting between the East and the West — a similar meeting took place in
Berlin during the last war, but in 1814, the meeting was Paris, so that the Russians and had
even farther to go to meet the West. The meeting has certainly brought important result.
As a matter of fact, when we

[3]
speak of Russia and the fleet we always think of the West as more of progressive. Just at that
moment in the matter [of] political situation there was not much progress in the West. The
victory of the Allies over Napoleon meant the end of Napoleon’s imperialism, but it also
meant the restoratuion of the Bourbons and the suppression of the more liberal movements
for the time being. Even the limited constitutional charter which France was granted was
more or 1ess the result of the policy of Alexander the I of Russia. Just at that moment, in
1814, France could not be much of an example for any revolutionary development in Rus-
sia, and yet the result of this meeting between Russia and the West was а very important
one. As our Chairman showed it in his interesting article on the Decembrists published in
the Monde Slave in 1925, the future Decembrists, when they got to Paris, were shocked by
the political reaction there, but at the same time many of them, including Pavel Pestel —
perhaps the most important of the Decembrists — were impressed by the fact that even
though France had gone back, still the social achievements of the revolution remained in
France. As Pestel said it in his statement to the court in 1826, this was a fact which im-
pressed him very ranch, and when thinking of the possibility of a revolution, he came to
the conclusion that even if the revolutionary government would not last long in Russia, still
important social changes would be achieved. It is essential to emphasize just this aspect in
the ideas of the Decembrists — that they were interested not only in the change of

[4]
political forms — the form of government — but that one or their basic ideas was the
necessity of a social change — democratization of Russia, and so the peasant problem
occupied a very important part in all of their projects, which is perfectly clear from their

368 Вестник СПбГУ. История. 2017. Т. 62. Вып. 2

memoirs and their statements during the trial. I said in my preceding lecture that the most
difficult point in bringing about reform in Russia was the necessity of solving simultane-
ously the political problem and the social problem, of dealing with both autocracy and
difficulty of handling the problem of serfdom was one of the causes of the slow progress
in the government’s projects of reform. It is to the credit of the Decembrists that they un-
derstood well the significance of this important point, and so in spite of the difference in
their opinions about details of the future Russian constitution, they formally agreed and
formally resolved to abolish serfdom in Russia and to start the activity of the future would
be revolutionary government just by dealing with the problem of serfdom. This was a very
important point not only from the angle of the development of the political ideas, but also
of the practical problem of action.
As you know, the Decembrist movement was a failure — a failure for various reasons;
there were major and minor causes for the failure. One of the important contributing
causes of the failure of the Decembrists was the fact that the leading man among them was
arrested on the eve of the revolt. But even though the movement was failure, the fact that
the Deсembrists paid so much attention to the peasants was

[5]
significant for the future — following the Decembrist movement, the social problem be-
came an indispensable item in all phases of the progressive movement in Russia. The fact
that the Decembrists emphasized this point shows that they were well acquainted with
the Russian realities and that they actually could have received support from the Russian
people had their revolution had any chance of actually being started. While we may say
that the important leaders of the movement were in agreement about the emancipation of
the peasants, there were many differences of opinion among them about other problems
of the future, such as the political organization of Russia, also the manner in which the
emancipation of the peasants could be realized.
As you know, the first political secret societies of the Decembrists period started
immediately after the Napoleonic wars. There were several satges in the organization of
these groups, but finally it became plain that there were in existence in Russia three ma-
jor revolutionary groups — the so called Northern Society, which centered around St.
Petersbourg, among the members of which was Nikita Muraviev, the author of one of the
important constitutional projects. The poet Ryleyev was also а member of the Northern
Society. Тhen there was the so-called Southern Society, more or less centering around
Kiev. The leader of this group was Pestel. The third important group was the socalled
Society of the United Slavs. We have no detailed program of this last organisation — only
a few glimpses of information about their program. The most interesting aspect of this
program was Panslavism.

[6]
This movement, which we may call partly Russian and partly Ukrainian, was also
connected with Polish Slavophil ideas. Both the Southern Society and the Society of Unit-
ed Slavs were in close connection with the Polish Revolutionary societies. The result was

Вестник СПбГУ. История. 2017. Т. 62. Вып. 2 369

this panslavic movement of the United Slavs, who spoke of the future federation of all the
Slavs, and who used to speak of the Black Sea and the Adriatic Sea as Slavic Seas.
We are much better acquainted with the programs of the Southern and Northern So-
cieties because the two versions of the constitution project of N. Muraviev have been kept.
We also have the unfinished copy of Pavel Pestel’s important work known as Russkaya Pra-
vda or Russian Law. The word Pravda means Truth and аlsо Justice. Undoubtedly Pestel
thought of that old Russian word and in my opinion we have to translate Russkaya Pravda
аs Russia Law. There were many important divergences between Muraviev’s project and
Pestel’s project. On the whole we say that Pestel’s project was much more radical politi-
cally, because Pestel advocated a republic, while Muraviev was ready to accept a consti-
tutional monarchy. Pestel’s project was а1sо much more radical socially. While Muraviev
was ready to emancipate the peasants, in his opinion — end in the opinion of the majority
of the members of the Northern Society — the land in each estate was not to be given to
thе peasants. The landowners were to retain the estate, the peasants were to receive their
personal freedom and their homesteads, but the bulk of the estate was to be kept by the
former landlord. Pestel on the

[7]
contrary was for giving the peasants sufficient amounts of land. Pestel’s ideas of agrarian
reform were extremely interesting and original. But let us first deal with some other gen-
eral aspects of these two constitutional projects. Another difference between the Muraviev
and the Pestel project was that Muraviev was in favor of federation; his constitutional
project was considerably influenced by the constitution of the U. S. Pestel was for a cen-
tralized republic, and this was a very important point. We have here a very interesting
parallel to the difference in the Governmental project of reform, which I mention in my
preceding talk. Speransky’s project of 1789 favored centralized government, while Novo-
siltzev’s 1820 Constitutional Charter of the Russian Empire recommended federation. We
may explain this coincidence in the government’s projects and the Decembrists’ project
partly by the fact that both the Government leaders and the Decembrists had more or less
the same source of information. Undoubtedly both Muraviev and Novosiltzev were well
acquainted with the constitution of the U. S. Оn the other hand Pestel and Speransky were
well acquainted with the French constitutional reforms and the constitutional develop-
ment in France. In addition to this general background, in my opinion it is quite possible
that Muraviev, when he was writing his project, was aware of the existence of Novosiltzev
project. Novosiltzev’s project was not published at that time, but one of Novosiltzev’s as-
sistants was Prince Viazemsky, a friend of Pushkin and of many Decembrists, so it is quite
possible that there was some relationship between Munviev and Novosiltzev.

[8]
As for Pestel, he was not only for a United Russia, but for a very centralist government
in Russia. He believed in big states, and was not in favor or small nations. He argued that
there is a conflict between two principles in this respect, what he called the Right of Na-
tionality and the Principle of State Convenience, or if you like, Strategic Security. These
two principles, according to Pestel, are at constant variance, and in each case it is to be

370 Вестник СПбГУ. История. 2017. Т. 62. Вып. 2

decided which principle is to be given consideration. Pestel argues that states such as Fin-
land or small national groups such as the Tartars in Russia, while thy the elements of na-
tionality, are too insignificant and too small by themselves, so their existence would only
result in a conflict between the two neighboring empires or large states. Pestel came to the
conclusion that Poland and the Poles were the only group of real significance in Russia,
and he advocated the independence of Poland and its separation from Russia, however on
some conditions. The first condition was to be that Poland accept the same democratic
constitution as Russia would have. The second condition was that Poland would conclude
a permanent treaty of friendship with Russia. On those two conditions he was ready to
grunt independence to Poland. In this respect there is not much difference between Pestel
and some of other Decembrists. Pestel and some of the other Decembrists. Pestel, as well
as the members of the United Slavs, was pro-Polish. There was much pro-Polish feeling
among the members of the Northern Society also, On the other hand

[9]
the Northern Society of Muraviev provided for the automony of small groups, which were
to form a federation of state.
With regard to the peasant problem, we are now in a position to follow pretty closely
the development of Pestel’s ideas, because while Russkaya Pravda — Pestel’s main work —
was disovered and published even before the Russian Revolution, another work of Pes-
tel — a minor one — has appeared. This minor work is very interesting for the study of
the development of his ideas. It gives a clear understanding of Pestel’s early ideas on the
agrarian problem. There is difference of opinion among scholars on the date of that trea-
tise of Pestel’s on political economy, also on the question as to whom he was influenced by
in writing this treatise. The editor of Pestel’s treatise suggests (1925) that Pestel was under
the influence of a noted economist of this period
that Pestel was under the influence of a noted economist of this period Sismondi, and
since Sismondi’s main work appeared in 1818, it was suggested that Pestel’s work must
have been written in 1819. Several years later there appeared an article by G in Russki-
ya Zapiski in Prague, who remarked that Sismondi’s influence was not noticeable. Pestel
himself mentions Sismondi, but only in collection with paper money, so it seems that
Pestel wrote this treatise on political economy in 1815 or 1816. At that early stage Pes-
tel’s program did not differ from the program of Muraviev and the other members of the
Northern Society. He was in favor of emancipating the serfs, but not of giving them land.
Later he changed his opinion, and in the Russkaya Pravda we have a very original plan
supplying the while population of Russia

[10]
with land and same time not suppressing individual in agriculture. What Pestel suggested
was a division of all of the land into fund each of the peasants, each of the members of
the township was to have a share. In the other category, the principle of private property
was recognized, but again the government had to take measures so that as many people as
possible could use this land, even on a private basic. So here we have not only a complete
difference between Pestel and the members of the Northern Society, but we also find an

Вестник СПбГУ. История. 2017. Т. 62. Вып. 2 371

entirely new point of view and new ideas on the agrarian question. This point in Pestel’s
program is one of the most significant features ofhis program.
I have no time to go into more details on those projects, but I would like to say a few
words in general about the general about the significance of the Decembrist movement
and about the possibilities inherent in this movement. Let us for a moment imagine that
the Decembrists were victorious. Not only the history of Russia, but the history of Europe
would have clanged its course, we may even say the history of the world. We would then
have a combination of a free Russia and a free Poland and a union between Russia and Po-
land, and so the possibility of an understanding between Eastern Europe and France. The
Bourbon revolution in France could have come much earlier, and if we think of the era of
Jacksonian democracy in the States, we have a vision of a democratic world established
long ago. If we think of Pestel’s agrarian plan, we may think of the social developments in
Russia.

[11]
Just now some of the ideas of the Decembrists have come true. The members of the
United Slavs spoke of the Black and the Adriatic Seas as Slavic Seas — there are some such
trends at present. When Pestel was ready to grant independence to Poland, his condition
was the establishment of a democratic government in Poland. The present situation seems
not so far from Pestel’s recommendation. These, of course, are merely details, but I think
there is agreement in many respects.

Источники и литература

Бокова В. М. Эпоха тайных обществ. Русские общественные объединения первой трети XIX века. М.:
Реалии-Пресс, 2003. 651 с.
Вернадский Г. Два лика декабристов // Свободная мысль. 1993. № 15. С. 81–92.
Вернадский Г. В. Из воспоминаний // Вопросы истории. 1995. № 1. С. 129–148.
Вернадский Г. В. Императрица Екатерина II и Законодательная комиссия 1767–1768 гг. // Сб. обще-
ства истории, философии и социальных наук при Пермском университете. Вып. 1. Пермь: 2-я
Государственная типография, 1918a. С. 43–65.
Вернадский Г. В. Манифест Петра III о вольности дворянской и законодательная комиссия 1754–
1766 гг. // Историческое обозрение: сб. статей Исторического общества при Императорском
С.-Петербургском ун-те / изд. под ред. Н. И. Кареева. Т. 20. Пг.: Типогр. М. М. Стасюлевича,
1915. С. 51–59.
Вернадский Г. В. Николай Иванович Новиков. Пг.: Наука и школа, 1918b. 163 с.
Вернадский Г. В. Скрытый источник конституции Никиты Муравьева. Конституция Никиты Мура-
вьева и Государственная уставная грамота Новосильцева // Известия Таврического универси-
тета (Симферополь), 1919. № 1. С. 127–147.
Вернадский Г. В. Русское масонство в царствование Екатерины II. CПб.: Издательство Н. И. Новико-
ва, 2001. 575 с.
Выписки из дел Государственного архива к работе Вернадского Г. В. по истории масонства времен
декабристов // Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. 1137. Оп. 1. Д. 91.
Кутанов Н. (Дурилин С. Н.) Декабрист без декабря // Декабристы и их время. Труды московской
и ленинградской секций по изучению декабристов. М.: Изд-во Всесоюзного общества полит-
каторжан и ссыльно-поселенцев, 1932. С. 201–290.
Лавров Н. Ф. Диктатор 14 декабря // Бунт декабристов. Л.: Былое, 1926. С. 129–222.
Нечкина М. В. Движение декабристов. Т. I. М.: Изд-во Академии наук СССР, 1955. 481 с.
Орлова Т. В. Движение декабристов с точки зрения ментальностей // Декабристы. Актуальные про-
блемы и новые подходы. М.: РГГУ, 2008. С. 520–531.

372 Вестник СПбГУ. История. 2017. Т. 62. Вып. 2

[Вернадский Г. В.] Пределы государственного вмешательства и права граждан // Государственный
архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. 1137. Оп.1. Д. 60.
Пыпин А. Н. Общественное движение в России при Александре I. СПб.: Типогр. М. М. Стасюлевича,
1885. 543 с.
Семевский В. И. Политические и общественные идеи декабристов. СПб.: Типогр. Первой Санкт-
Петербургской Трудовой Артели, 1909. 694 с.
Шебунин А. Н. Декабристы // Отдел рукописей Российской национальной библиотеки (ОР РНБ).
Ф. 849. Оп. 1. Д. 73.
Цамутали А. Н., Белоусов М. С. 190-летие восстания декабристов // Вестн. С.-Петерб. ун-та. Сер. 2.
История. 2015. Вып. 4. С. 5–19.
Mirkin-Guetzévitch B. Un projet de fédération européenne en 1804 // Mélanges Nicolas Iorga. Paris: Librai-
rie université J. Gamber, 1933. Р. 677–694.
[Vernadsky G. ] The Decembrists // The Burler Bakhmeteff Archives (BAR). GVP. Box. 96. Arranged Man-
uscripts. Notes of G. Vernadsky. G. V. 11 p.
[Vernadsky G. ] The French Revolution and Russia // The Burler Bakhmeteff Archives (BAR). GVP. Box.
114. Arranged Manuscripts. Notes of G. Vernadsky. G. V. 20 p.
Vernadsky G. V. Pushkin and the Decembrists // Centennial essays for Pushkin. Cambridge: Harvard Uni-
versity Press, 1937. Р. 45–76.
Vernandsky G. Reforms under Czar Alexander I // The Review of Politics. 1947. January. Vol. 9, no. 1. Р. 47–64.

Reference

Bokova V. M. Epokha tainykh obshchestv. Russkie obshchestvennye ob"edineniia pervoi treti XIX veka [Period
of secret public associations of the first third of the XIX century]. Moscow, Realii-Press Publ., 2002,
651 p. (In Russian)
Vernadsky G. Dva lika dekabristov [Two Faces of the Decembrists]. Svobodnaia mysl' [Free thought], 1993,
no. 15. pp. 81–92. (In Russian)
Vernadsky G. V. Iz vospominanii [From the memories]. Voprosy istorii [Questions of history], 1995, no. 1,
pp. 129–148. (In Russian)
Vernadsky G. V. Imperatritsa Ekaterina II i Zakonodatel'naia komissiia 1767–1768 [Empress Catherine II
and the Legislative Commission of 1767–1768]. Sbornik obshchestva istorii, filosofii i sotsial'nykh nauk
pri Permskom universitete [Collection of the Society for History, Philosophy and Social Sciences at
Perm University]. Vol. 1. Perm’, 2-aya Gosudarstvennaya tipografiya [2nd State Printing House], 1918a,
pp. 43–65. (In Russian)
Vernadsky G. V. Nikolai Ivanovich Novikov. Petrograd, Nauka i shkola Publ., 1918b, 163 p. (In Russian)
Vernadskiy G. V. Manifest Petra III o vol'nosti dvorianskoi i zakonodatel'noi komissii 1754–1766 gg. [Mani-
fest of Peter III on the liberties of the nobility and the legislative commission of 1754–1766]. IIstorich-
eskoe obozrenie: sb. statei Istoricheskogo obshchestva pri Imperatorskom S.-Peterburgskom un-te [Histor-
ical Review. Collection Articles of the Historical Society under the Imperial St. Petersburg University].
Vol. 20. Petrograd, M. M. Stasyulevich Print. House, 1915, pp. 51–59. (In Russian)
Vernadskiy G. V. Russkoe masonstvo v tsarstvovanie Ekateriny II [Russian Freemasonry in the reign of
Catherine II]. St. Petersburg, N. I. Novikov Publ. House, 2001. 575 p. (In Russian)
Vernadsky G. V. Skrytyi istochnik konstitutsii Nikity Murav'eva. Konstitutsiia Nikity Murav'eva i Gosudarst-
vennaia ustavnaia gramota Novosil'tseva [The hidden source of the constitution Nikita Muraviev.
Constitution Nikita Muraviev and State Charters of Novoseltseva]. Izvestiia Tavricheskogo universiteta
[Proceedings of the Tauride University] (Simferopol), 1919, no. 1, pp. 127–147. (In Russian)
Vypiski iz del Gosudarstvennogo arkhiva k rabote Vernadskogo G. V. po istorii masonstva vremen dekabris-
tov [Excerpts from the affairs of the State Archives in the work of Vernadsky G. V. on the history of
Freemasonry times Decembrists]. Gosudarstvennyi arkhiv Rossiiskoi Federatsii [State Archives of the
Russian Federation] (GARF), f. 1137, op. 1, d. 91. (In Russian, unpablished)
Kutanov N. (Durilin S. N.) Dekabrist bez dekabria [Decembrist without December]. Dekabristy i ikh vre-
mia. Trudy moskovskoi i leningradskoi sektsii po izucheniiu dekabristov [Decembrists and their time.
Proceedings of the Moscow and Leningrad sections on the study of the Decembrists]. Moscow, The
All-Union Society of Political Prisoners and Exiles-Settlers Publ., 1932, pp. 201–290. (In Russian)
Lavrov N. F. Diktator 14 dekabria [Diktator on December 14]. Bunt dekabristov [The revolt of the Decem-
brists]. Leningrad, Byloe Publ., 1926, pp. 129–222. (In Russian)

Вестник СПбГУ. История. 2017. Т. 62. Вып. 2 373

Nechkina M. V. Dvizhenie dekabristov [Movement of the Decembrists]. Vol. I. Moscow, Publ. by The Acade-
my of Sciences of the USSR, 1955, 481 p. (In Russian)
Orlova T. V. Dvizhenie dekabristov s tochki zreniia mental'nostei [The movement of the Decembrists in
terms of mentalities]. Dekabristy, Aktual'nye problemy i novye podkhody [Decembrists, Actual prob-
lems and new approaches]. Moscow, Russian State University for Humanities (RGGU) Publ., 2008,
pp. 520–531. (In Russian).
[Vernadsky G. ] Predely gosudarstvennogo vmeshatel'stva i prava grazhdan [Limits of State Intervention
and Citizens’ Rights]. Gosudarstvennyi arkhiv Rossiiskoi Federatsii [State Archives of the Russian Fede­
ration] (GARF), f. 1137, op.1, d. 60. (In Russian, unpablished).
Pypin A. N. Obshchestvennoe dvizhenie v Rossii pri Aleksandre I [Social movement in Russia at Alexander I].
St. Petersburg, M. M. Stasiulevich Print. House, 1885, 543 p. (In Russian)
Semevskiy V. I. Politicheskie i obshchestvennye idei dekabristov [Political and social ideas of the Decem-
brists]. St. Petersburg, Print. House of the First St. Petersburg Labor Artel, 1909, 694 p. (In Russian)
Shebunin A. N. Dekabristy [Decembrists]. Otdel rukopisei Rossiiskoi natsional'noi biblioteki [Department of
Manuscripts of the Russian National Library] (OR RNB), f. 849, op. 1, d 73. (In Russian, unpablished).
Tsamutali A. N., Belousov M. S. 190-letie vosstaniia dekabristov [The 190th anniversary of the Decembrist
uprising]. Vestnik of Saint-Petersburg University. Series 2. History. 2015, issue 4, pp. 5–19. (In Russian)
Mirkin-Guetzévitch B. Un projet de fédération européenne en 1804 [A project for a European federation in
1804]. Mélanges Nicolas Iorga [Mixes Nicolas Iorga]. Paris, Publ. by The Librairie J. Gamber University
Library, 1933, pp. 677–694. (In French)
[Vernadsky G. ] The Decembrists. The Burler Bakhmeteff Archives (BAR). GVP, Box. 96. Arranged Manu-
scripts, Notes of G. Vernadsky G. V., 11 p. (Unpablished)
[Vernadsky G. ] The French Revolution and Russia. The Burler Bakhmeteff Archives (BAR). GVP, Box. 114.
Arranged Manuscripts. Notes of G. Vernadsky G. V., 20 p. (Unpablished).
Vernadsky G. V. Pushkin and the Decembrists. Centennial essays for Pushkin. Cambridge, Harvard University
Press, 1937, pp. 45–76.
Vernandsky G. Reforms under Czar Alexander I. The Review of Politics, 1947, January, vol. 9, no. 1, pp. 47–64.
Received: 26.12.2016
Accepted: 22.05.2017

374 Вестник СПбГУ. История. 2017. Т. 62. Вып. 2