Muscovite ideology

«clashed with them at the Church of the Resurrection in Molody»: Materials about the campaign Devlet I Giray at Moscow in 1572 Crimean Embassy book 1571-1578.
It is the first full publication of the case of the arrival of Ivan IV the Terrible of the army of the Khan Devlet I Girey messenger Chikh-Ali immediately after the defeat of the Crimean Tatars at Molody took in the battle of the composition of the 14th Crimean Embassy books. Publishing a document with detailed historical, source study`s and archeografic reviews. / Это первая полная публикация дела о приезде к Ивану IV Грозному из армии хана Девлет-Гирея I гонца Ших-Али непосредственно сразу после поражения крымских татар в Молодинской битве из состава 14-й крымской посольской книги. Публикация документа снабжена подробным историческим, источниковедческим и археографическим комментариями.

В статье переписка между Иваном IV и властями Короны Польской и Великого княжества Литовского изучена как источник по истории политической мысли. Особое внимание уделено формированию образа врага в лице унийного государства Ягеллонов и их наследников в Речи Посполитой. Ход переписки показывает, как замыслы Ивана IV, дипломатическая борьба и война меняли риторические стратегии, направленные на вычеркивание польско-литовской унии из истории и с политической карты современности. В общей сложности изучено 306 посольских посланий, не считая сопроводительной дипломатической документации и других источников. Целесообразным было разделить их по 10 периодам и представить общие тенденции в переписке в рамках предложенной периодизации.

В статье на основе анализа записей на Годуновских Псалтирях рассматривается вопрос о распространении идеи «Третьего Рима» в России в конце XVI в. В этом столетии Третьим Римом именовалась либо Русская земля, либо Российское царство. Устанавливается, что одним из первых случаев (возможно, первым) соотнесения Третьего Рима непосредственно с «Москвой» были записи Годуновских Псалтирей. Этот комплекс богато иллюминированных рукописей переписывался в одном из столичных скрипториев между 1591 и 1600 гг. по заказу дяди Б. Ф. Годунова боярина Д. И. Годунова. Данные рукописи вскоре после их написания были отданы в крупнейшие соборы и монастыри России: в Успенский и Архангельский кремлевские соборы, в Чудов, Новодевичий, Троице-Сергиев, Кирилло-Белозерский, Соловецкий, костромской Ипатьевский и калязинский Макарьевский монастыри. В статье высказывается мнение о том, что с распространением Годуновских Псалтирей была связана первая попытка распространения идеи «Третий Рим» за пределами столицы. Она предвосхитила ее тиражирование в печатной Кормчей 1653 г.

In article is considered a question of distribution of the theory «The Third Rome» in Russia of the end of the XVI century. The research is based on texts of records on the Godunov's Psalters. This century the name «The Third Rome» was applied to «The Russian land» and «The Russian tzardom». It is shown that one of the fi rst cases (perhaps, the fi rst) correlation of «the Third Rome» with «Moscow» was records Godunov's Psalters. This complex of richly illuminated manuscripts was written in one of capital monastery between 1591 and 1600 by request of the uncle Boris Godunov of the boyar Dmitry Godunov. These manuscripts soon after their writing were enclosed in the largest cathedrals and monasteries of Russia: in Uspensky and Arkhangelsk Kremlin cathedrals, in monasteries - Chudov, Novodevichij, Troitse-Sergiyev, Kirillo-Belozersky, Soloveckij, Ipatyevsky in Kostroma and Makaryevsky in Kalyazin. In article the opinion that the first attempt of distribution of idea «the Third Rome» outside the capital was connected with distribution of Godunov's Psalters is expressed. It anticipated it's distribution in printing Nomocanon (Kormchaja) of 1653.

Inspired in part by conversations with David Goldfrank, this essay considers aspects of how attitudes toward biblical language contributed to representations of national and religious identity in late medieval and early modern Muscovite Russia. At roughly the same time in history that revived Hebrew and Greek study in Western Europe helped to stimulate the Renaissance and Reformation, bookmen in East Slavia also reconsidered the original languages of sacred writings. Contrary to what is sometimes assumed, such interest was neither unknown nor marginal within Muscovite religious culture. Hebrew-Russian glossaries circulated in leading monasteries from at least the thirteenth century; major infusions of Greek (and other) words and definitions in the sixteenth century transformed these texts into multilingual dictionaries. This mainstream tradition in Russian Orthodoxy can be linked to such important religious figures as Nil Sorskii and Maksim Grek. I argue that by “appropriating” biblical languages and terminology, often via inaccurate translations, Muscovite Russian literati created and defended their distinctive identity vis-à-vis Jews and Greeks, who were considered God’s former chosen peoples. These findings suggest reconsideration of the nature and boundaries of faith in Muscovy in the “age of confessionalism.”
Keywords: Bible – East Slavic – Greek – Hebrew – identity – language – Muscovy – religion – Russian Orthodox Christianity

The text describes how Novgorod was targeted first by western crusades, devised a crusade on its own pagan population, the Karelians, in the border region with Sweden in order, in the end, to succumb to a virtual crusade from the Muscovite grand prince, Ivan III. The entries on Finland, Karelia, Magnus II Eriksson, Novgorod and Sweden, all uploaded from The Crusades. An Encyclopedia, were conceived to supplement one another.

Вскоре после провозглашения в 1547 г. великого князя Ивана IV царем, по инициативе Митрополита Макария, Золотая Палата (тронный зал) Кремлевского дворца с примыкающими к ней сенями была расписана фресками. Настоящее исследование имеет своей целью показать, что эта художественная программа преследовала две различные цели, направленные на разные группы посетителей. Анализу влияния фресок на светских придворных посвящены исследовательские работы целого ряда ученых. Объект нашего исследования находится на более глубоком уровне, направленном на посвященных в мистическое богословие Божественной Мудрости. На этом уровне фрески воздействовали на верхушку новгородского духовенства, приближенного к молодому царю и на самого царя, воспитываемого этим духовенством. Настоящее исследование раскрывает сплетение ассоциаций подтекстов и структурных связей, превращающих поверхностные изображения в стройную парадигму священной власти царя, его обязанностей и провидческой роли во всеобщей истории. Эта парадигма восходит к главе 9, стихам 1-5 Книги Притч Соломоновых и развивает символику вселенской церкви как «Дома Софии», восходящую к новгородскому культу Софии-Мудрости.  Однако, эта парадигма привносит целый ряд нововведений, превращающих ее из чисто церковной доктрины в политическую теологию, освящающую правителя и государство.
Ключом к этому превращению является символика из животного мира. Сюда относится изображение солнца, чьи «лучи» суть тела змей, половина которых увенчана змеиными головами, а другая половина – львиными и орлиной головой. Непосредственно под этим изображением показан заяц, убегающий от дьявола. Оба эти изображения обрамлены створками большой двери, служащей входом в центральную часть палаты, где в центре купола расположено изображение Христа. Методом поэтического и культурологического анализа наше исследование раскрывает источник, значение и назначение этих до сих пор нерасшифрованных изображений. Мы предлагаем анализ метафор, на основе которых была построен весь цикл фресок как в самой палате, так и в сенях. Символизируя тайную Мудрость Креста, это средоточие метафор сопоставляет: 1) живущих и будущих царей с провидением, тем самым связывая прошлое с настоящим и будущим; и 2) Московию со вселенской церковью и народом-мессией («Новым Израилем»). На более глубоком уровне, цикл фресок сакрализирует историческое время настоящего и будущих царствований как постоянно обновляющийся мир, где Московия отражает преображенный вселенский город-храм (эсхатологический Новый Иерусалим). Иконография фресок представляет царя спасителем. Вопреки своему происхождению в верхнем слое общества и эзотерическим свойствам, идея этого цикла фресок кладет начало мифу о правителе, мифу, который, пройдя через целый ряд изложений более доступными средствами, пустил глубокие корни в сознании русского народа и надолго пережил Московское государство.

В статье рассматриваются особенности употребления титула русского митрополита и государя в неофициальных источниках XVI в. Показано, что в них на протяжении нескольких десятилетий мог использоваться устаревший титул. В большинстве случаев он употреблялся на окраинах Русского государства. Это, по-видимому, было связано с инертностью общественного сознания эпохи Средневековья. Работа основана на материале выходных записей датированных русских рукописных книг XVI в.

This article is intended as a thought experiment on the meaning of the Russian concept narod, generally translated “people,” during the Time of Troubles (Smutnoe vremia) of the early seventeenth century. The topic is significant, since in this period the Muscovite politico-religious elite propounded a notion of vox populi as a legitimizing and even decisive force in determining the right course of action for the entire realm. Two closely related concepts, the so-called zemskii sobor (Assembly of the Land) and the idea of Holy Russia or Rus’, have been much debated in historiography. I argue that these historiographic discussions could benefit from more emphasis on the fundamental linguistic concepts of the time, as distinct from the later conceptualizations of historians. The present reconsideration of the meaning of narod, or who was included within notions of “the people,” suggests that language as much as anything else played a role in the dramatic historical shifts that have shaped Russian culture to this day.
Keywords: Time of Troubles – Russian Orthodox Christianity – zemskii sobor – vox populi – people – narod – Holy Russia