Клейменов А.А. Между эллинским и варварским: идейная основа формирования македонского корпуса педзетайров // Цивилизация и варварство: механизмы, инструменты и субъекты взаимодействия. Вып. 3 / Отв. ред. В.П. Буданова, О.В. Воробьева. – М.: Аквилон, 2014. – С. 198 – 214. А.А. Клейменов Между эллинским и варварским: идейная основа формирования македонского корпуса педзетайров В статье рассматривается идейная основа формирования корпуса педзейтаров – одного из важнейших компонентов македонской профессиональной армии эпохи великих завоеваний. Определяется, что при создании македонской тяжеловооруженной пехоты Филипп использовал достижения греческого военного дела, однако профессиональный характер фаланга приобрела посредством включения в традиционный для Македонии институт гетайрии, а не благодаря заимствованию элементов военной организации греческих полисов. Ключевые слова: эллины, варвары, Македония, гетайры, педзетайры, Филипп II, Александр Македонский. The Hellenic and the barbaric: the organization platform of Macedonian pezhetairoi corps The organization platform of Macedonian pezhetairoi corps as one of the most important part of professional Macedonian army in the period of the great conquest is under consideration in the article. It is defined that in the process of the heavy infantry organization Phillip II used the achievements of Greek warfare in the traditional Mace donian hetairoi organization not borrowing some elements from the Greek policy military institution. Key words: Hellenes, barbarians, Macedonia, hetairoi, pezhetairoi, Philip II, Alexander the Great. История Древней Македонии представляет большой интерес для современного исследователя по целому ряду причин, одной из которых является уникальный статус этой страны как зоны интенсивного взаимодействия эллинской цивилизации и мира балканских варваров. С одной стороны, македоняне, как полагает большинство современных исследователей, были связаны с классическими греками общими этническими корнями 1. С другой стороны, политическая, {C. 199} экономическая и культурная сферы жизни Македонии были далеки от канонов древнегреческой полисной Hammond N.G.L. 1989, 12-15; Hammond N.G.L. 2003, 20; Errington R.M. 1990, 3; Cartledge P. 2004, 22-23; Thomas C.T. 2007, 34-35; Anson E.M. 2013, 19; Demandt A. 2013, 56. 1 цивилизации, что позволяло эллинам относить самих македонян к категории «варваров»2. По целому ряду признаков царство Аргеадов гораздо больше походило на государственные образования варваров Фракии, Иллирии и Пеонии, чем на Элладу3. Представители этого «пограничного» общества стремительно ворвались на авансцену мировой истории в эпоху правления Филиппа II и Александра Великого, в связи с чем закономерно возник вопрос об истоках македонского военного феномена. Современная историческая наука дает на него однозначный ответ. Излишне не углубляясь в обширную историографию данной проблемы, упомянем лишь одно исследование, весьма, на наш взгляд, показательное. Речь идет о работе Д. Лонсдейла, в которой для выявления причин громких военных успехов Александра использована популярная в западной военной теории и, без сомнения, перспективная концепция Revolution in Military Affairs. Основываясь на ее принципах, автор приходит к выводу, что передовой характер македонского военного дела был связан, прежде всего, с изменениями в организации вооруженных сил и военной доктрине, при этом видит причины данной трансформации исключительно в эффективном соединении наиболее передовых достижений греческого военного искусства, позволившем Филиппу сделать «гигантский скачок вперед»4. Подобная оценка целиком соответствует широко распространенному в научной среде мнению, согласно которому военное дело дофилипповской Македонии было слабо развитым, являясь своеобразной tabula rasa, а все успехи поздних Аргеадов связаны с их умением усваивать опыт более развитой эллинской полисной цивилизации. Рассмотрим обоснованность данной позиции, обратившись к механизму формирования корпуса педзетайров – знаменитой македонской фаланги. {C. 200} По характеру развития военного дела Македония дофилипповского времени принадлежала в большей степени к миру балканских варваров, чем к эллинской цивилизации. Институт «гоплитии» здесь, в отличие от Греции, не Уортингтон Й. 2014, 26-27; Errington R.M. 1990, 3-4; Hammond N.G.L. 1998, 11; Hammond N.G.L. 2003, 21; Anson E.M. 2004, 211; Engels J. 2010, 92; Mari M. 2011, 79. 3 Блаватская Т.В. 1952, 79; Хаммонд Н. 2008, 566-567; Крыкина О.В. 2002, 135. 4 Lonsdale D.J. 2007, 36, 44. 2 сформировался из-за отсутствия естественных предпосылок в виде развитой полисной системы с ее многочисленным «средним классом», представители которого были способны приобрести дорогое гоплитское снаряжение 5. Македонское войско имело типичную для варварской части Балкан структуру, разделяясь на конную аристократическую дружину и пешее народное ополчение. Последнее было слабо подготовлено и редко призывалось на военную службу6. Фукидид называет пешее ополчение македонян «большой толпой варваров», четко отличая его как от греческих гоплитов, присутствовавших в армии македонского царя в качестве союзников (IV, 124, 1). Иную роль играла конница аристократов-гетайров («друзей»), являвшихся заметной политической силой и наиболее боеспособной частью вооруженных сил7. Царь и его «друзья» вместе образовывали аристократическое сообщество – гетайрию ()8. Статус и благосостояние гетайров зависели от службы монарху, главным способом поощрения за которую являлось выделение земельных владений из царского фонда9. С помощью гетайров как ведущей военной силы Аргеады вели войны варварского межплеменного типа 10. Цари по своим функциям были, прежде всего, военными вождями, а их взаимоотношения с подданными больше напоминали взаимоотношения командира с подчиненными, что было характерно и для других негреческих балканских государств того времени11. Неэллинский характер традиционной македонской военной организации подтверждают и данные археологии. В частности, для погребений и македонских, и фракийских аристократов ха{C.201}-рактерно наличие военного снаряжения, украшений и других ценных предметов личного пользования12. Для сравнения заметим, что у балканских греков обычай захоронения покойных с предметами вооружения и Griffith G.T. 1979, 423-424; Billows R.A. 1995, 12; Anson E.M. 2013, 18. Шахермайр Ф. 1986, 14-15; Грейнджер Дж.Д. 2010, 23; Уортингтон Й. 2014, 49; Bosworth A.B. 1988, 10; Rhodes P.J. 2006, 297; Gabriel R.A. 2010, 61. 7 Griffith G.T. 1980, 58-59; Billows R.A. 1990, 19-20; Hammond N.G.L. 1998, 12. 8 Stagakis G.S. 1970, 102; Hatzopoulos M.B. 199, 335. 9 Hammond N.G.L. 1994, 7; Anson E.M. 2013, 25. 10 Hammond N.G.L. 1979, 166. 11 Hammond N.G.L. 1979, 156; Errington R.M. 1990, 221. 12 Борза Ю.Н. 2013, 346-347; Archibald Z. 2010, 332. 5 6 драгоценностями исчез еще до начала классического периода 13. Представляется неправильным вслед за З. Арчибальд отметать в качестве объяснения этого явления мысль о том, что сохранение обычая «милитаризованных» захоронений во Фракии, Македонии и других северобалканских регионах отражает иное, чем у греков, отношение к войне 14. Как было отмечено Т.Д. Златковской, неравномерное распределение предметов вооружения прослеживается во фракийских погребениях с V в. до н.э., что является признаком увеличения роли в военном деле дружины и ее предводителей, сделавших войну своим основным ремеслом 15. Появление в VI – V вв. до н.э. македонских захоронений с богатым набором воинского снаряжения и драгоценностями также следует считать результатом выделения все той же военной аристократии16. Оружие, доспехи и предметы роскоши сопровождают погребения представителей военной знати, которые, по выражению Геродота, презирали мирный труд, ведя жизнь воинов и грабителей (Herod., V, 6). Археологический материал показывает, что македонские аристократы, несмотря на некоторые усвоенные элементы эллинской культуры, в сущности, мало чем отличались от представителей фракийской знати17. Превращение варварского македонского войска в одну из лучших военных машин древнего мира произошло благодаря реформам, проведенным Филиппом II. Повествуя о них, Диодор упоминает создание фаланги, снабжение ее бойцов оружием, маневры и постоянные тренировки (XVI, 3, 13). Полиэн рассказывает о тренировках македонской армии при Филиппе, акцентируя внимание на пехотинцах-сариссоносцах, часто осуществлявших марши в полном вооружении и с походным снаряжением (IV, 2, 10). Фактически, это единственные сколь-нибудь развернутые описания военных преобразований {C.202} времен Филиппа и примечательно, что они 13 Morris I. 1992, 26-29. Archibald Z. 2010, 332-333. 15 Златковская Т.Д. 1971, 252-254. 16 Крыкина О.В. 2002, 134-135. 17 Манцевич А.П. 1948, 211. 14 посвящены именно тяжеловооруженной пехоте. С одной стороны, это можно объяснить тем, что именно на создание фаланги была потрачена бóльшая часть усилий, так как ранее Македония не имела своей традиции использования тяжеловооруженной пехоты18. С другой стороны, специфика информации напрямую связана с идеологическими установками античных авторов «первой волны», являвшихся представителями греческого общества IV в. до н.э., в котором, несмотря на все изменения в области военного искусства, гоплиты продолжали восприниматься как основа армии19. Безусловно, в процессе создания новой македонской армии Филипп опирался на греческие достижения. Широко известен факт временного пребывания молодого Филиппа в Фивах в качестве заложника, где царевич ознакомился с местным опытом в военной области (Diod., XVI, 2, 2; Just., VII, 5, 1; Plut. Pelop., 26). В многочисленных исследованиях отмечается, что Филипп использовал идеи фиванца Эпаминонда и афинянина Ификрата – выдающихся греческих полководцев первой половины IV в. до н.э.20 Впрочем, новая македонская пехота по ряду признаков заметно отличалась от греческих гоплитов и одно из самых существенных отличий было связано с самим характером военной организации. Дело в том, что в результате реформ Филиппа II македонская армия, ядром которой стал корпус тяжеловооруженной пехоты, приобрела постоянный характер. Этим она отличалась от эллинских полисных ополчений, собиравшихся только на период военных действий. Греческие наемники являлись профессионалами и частично сохраняли связь со своим родным полисом21, однако не следует переоценивать ту роль, которую они играли в армиях ведущих государств Греции. Даже в Афинах, особенно часто привлекавших наемные подразделения для участия в длительных кампаниях или {C. 203} дальних военных экспедициях, главной ударной силой армии 18 Billows R.A. 1990, 31; Gabriel R.A. 2010, 61. Wheeler E.L. 2007, 189; Pritchard D. 2010, 46-48; Crowley J. 2012, 101-103. 20 Шофман А.С. 1960, 184; Парк Г.У. 2013, 181; Anderson J.K. 1970, 131; Griffith G.T. 1980, 59; Errington R.M. 1990, 40; Billows R.A. 1990, 30; Hammond N.G.L. 1997, 371-372; Lee J.W. 2006, 503; Sekunda N. 2007, 329. 21 Trundle M. 2004, 158-159. 19 являлось ополчение граждан22. Как неоднократно отмечал Демосфен, наличие постоянно готового к ведению боевых действий войска было одной из главных причин превосходства Филиппа над противником (VIII, 11; IX, 48-50; XVIII, 235). Массовая регулярная армия Филиппа была армией профессиональной и, вместе с тем, неразрывно связанной с породившим ее государством, что отличало ее от эллинских наемников, чьи корпоративные интересы часто вступали в противоречие с интересами полиса23. В современной зарубежной историографии постоянное македонское войско времен великих завоеваний называют «национальным» или «армией граждан», справедливо подчеркивая, прежде всего, его тесную связь с государством и обществом24. Что же натолкнуло Филиппа на идею создания профессионального корпуса пехоты? Подавляющее большинство специалистов в соответствии со сложившейся в науке традицией склонны искать «источник вдохновения» македонского царя в Балканской Греции. Так, Р. Гебриэль предполагает, что идея создания постоянного элитного корпуса пехоты была позаимствована Филиппом у фиванцев, «священный отряд» которых он мог наблюдать в период своего пребывания в городе заложником25. Р. Биллоус также приходит к мысли о том, македонские элитные подразделения пехоты могли быть сформированы под влиянием военной практики Фив, однако в качестве еще одного возможного образца для подражания называет Спарту26. Наиболее подробно гипотеза о влиянии фиванского опыта на македонскую военную организацию представлена первоначально идея у создания Э.М. Энсона, который профессионального указывает, корпуса пехоты что в дополнение к полисному ополчению была реализована в Аргосе, затем воплотилась в «священном отряде» Фив. Филипп, в свою очередь, уже на фиванском примере увидел, насколько может быть Pritchard D. 2010, 51. Маринович Л.П. 1975, 40. 24 Burn A.R. 1965, 142; Ellis J.R. 1977, 106; Billows R.A. 1995, 16; Hatzopoulos M.B. 1996, 443. 25 Gabriel R.A. 2010, 71. 26 Billows R.A. 1990, 32. 22 23 эффективным подразделение воинов, сочетающее профессионализм наемников и патриотизм граждан27. {C. 204} Чтобы дать оценку обоснованности подобных предположений следует обратиться к обстоятельствам реорганизации македонской армии. К сожалению, данных об этом процессе немного. Как отметил Й. Уортингтон, на основании имеющейся источниковой базы невозможно не только точно установить временные сроки реформ, но и определить какие компоненты македонской военной организации были введены Филиппом, а какие существовали в предшествующее время28. Тем не менее, вполне уверенно можно утверждать, что старт военной реформе был дан после печально известного сражения Пердикки III с иллирийцами, произошедшего в период между осенью 360 г. до н.э. и летом 359 г. до н.э. 29 В той битве погибли 4 тысячи македонских воинов, в том числе и сам царь (Diod., XVI, 2, 5). Филипп встал во главе государства, фактически находившегося на краю гибели 30. Только с помощью быстрых своевременных действий ему удалось выправить положение. Первые положительные результаты деятельности Филиппа проявились уже в 358 г. до н.э., когда в решающем сражении у Лихнидского озера он сумел разгромить войско иллирийского царя Бардила (Diod., XVI, 4, 5-7). Конечно, полное преобразование армии было процессом длительным и весьма сложным, однако сам факт победы над иллирийцами говорит о том, что наиболее важные изменения произошли за весьма короткий срок 31. Именно быстроту и эффективность военных преобразований следует считать одной из причин победы Филиппа над Бардилом, который оказался абсолютно не готов к отражению ответного удара со стороны Македонии32. В результате форсированной военной реформы появилась тяжеловооруженная пехота – новый для Македонии род войск, представители Anson E.M. 2013, 56. Уортингтон Й. 2014, 50. 29 Борза Ю.Н. 2013, 260; Уортингтон Й. 2014, 43-44. 30 Уортингтон Й. 2014, 44; Griffith G.T. 1979, 202; Hammond N.G.L. 1994, 22. 31 Ellis J.R. 1994, 734. 32 Errington R.M. 1990, 41. 27 28 которого обозначались как  – «пешие друзья», по аналогии с членами традиционной аристократической дружины-гетайрии. Сам характер используемого термина позволяет считать, что профессиональные пехотинцы по статусу были приближены к {C.205} воинам-аристократам33. Информация о создании и первоначальной организации корпуса педзетайров отрывочна. Вопервых, это сообщение Феопомпа, согласно которому Филипп из македонян отобрал самых больших и сильных, отныне служивших телохранителями царя и называвшихся педзетайрами (FGrH 115, fr.348). Во-вторых, это слова Демосфена, противопоставляющего рядовых подданных Филиппа наемникам и педзетайрам, стоявшим при особе царя (II, 14-17). К этому блоку информации также присоединяют сведения из несохранившегося сочинения Анаксимена, согласно которому македонский царь по имени Александр приучил знатнейших служить в коннице, назвав их гетайрами, большинство же пеших, разделив на лохи, декады и прочие части, назвал педзетайрами, чтобы оба войска, участвуя в царской гетайрии, оставались наиболее ревностными (FGrH 72, fr.4). Сообщение Анаксимена породило бурную полемику среди исследователей. Первая группа специалистов видит здесь информацию о не имевшем сколь-нибудь серьезных последствий мероприятии по созданию постоянного контингента тяжеловооруженных пехотинцев в рамках дружины-гетайрии еще в дофилипповское время, связывая реформу с Архелаем, Александром I Филэллином и Александром II34. Вторая группа исследователей, сопоставляя сведения Анаксимена с сообщениями Феопомпа и Демосфена, делает вывод, что в период правления Филиппа статус педзетайров имела не вся македонская тяжеловооруженная пехота, а лишь элитная царская гвардия, с приходом же к власти Александра III все сариссоносцы стали педзетайрами, в то время как прежняя отборная пехота была переименована в гипаспистов35. Существует также мнение, согласно 33 Romm J. 2010, 343; Bosworth A.B. 2010, 98-99. Нефедкин А.К. 2007, 145; Griffith G.T. 1965, 128; Hammond N.G.L. 1981, 26; Thomas C.T. 2007, 144; Bosworth A.B. 2010, 99; Lane Fox R. 2011, 353. 35 Руденко М.Н. 2008, 15; Milns R.D. 1976, 96; Billows R.A. 1995, 18; Anson E.M. 2004, 226-227; Sekunda N. 2010, 450; Nawotka K. 2010, 32; Heckel W. 2013, 163. 34 которому упомянутый фрагмент сочинения Анаксимена содержит в себе ошибку, допущенную переписчиком, указавшим Александра вместо его отца Филиппа36. {C. 206} Конечно, сложно делать сколь-нибудь уверенные построения на этих осколках античного письменного наследия. Возможно, правы те авторы, которые утверждают, что в начале правления Филиппа корпус македонских профессиональных пехотинцев-педзетайров был небольшим и выполнял роль личной царской гвардии. Диодор, наиболее пространно описывающий решающее сражение Филиппа с Бардилом, упоминает, что на правом фланге македонского строя находился сам Филипп с лучшими македонянами, причем, судя по общему характеру повествования, это были пехотинцы, так как атаку кавалерии на фланг и тыл иллирийского войска автор описывает отдельно от героических действий царя и «лучших» (XVI, 4, 5-7). Рассказывая о данном сражении, Фронтин также упоминает размещенных на правом фланге сильнейших (fortissimis) воинов Филиппа, удар которых позволил выиграть сражение (II, 3, 2). Видимо, речь идет все о той же отборной царской гвардии 37. Весьма заманчиво предположение Э.М. Энсона, указывающего, что в течение 359-358 гг. до н.э. Филипп смог сделать три первых, но весьма эффективных шага на пути формирования новой армии: расширил отряд традиционных для Македонии царских телохранителей до тысячи человек; вооружил их как тяжелых пехотинцев; приравнял воинов из этого отряда к гетайрам38. Указанные мероприятия вполне могли быть совершены за короткий срок и изменить расстановку сил в пользу Филиппа. Первоначальное расширение гетайрии посредством включения в ее состав пехотинцев стало возможным во многом из-за гибели большого числа гетайров-аристократов в сражении против иллирийцев 360/359 г. до н.э.39. Несмотря на различные интерпретации сообщения Анаксимена, именно Филиппа II следует считать создателем системы, при которой статус гетайров 36 Cawkwell G. 1978, 30-33. Billows R.A. 1990, 32. 38 Anson E.M. 2004, 226. 39 Lane Fox R. 2011, 342. 37 получили все тяжеловооруженные всадники, а педзетайрами стали называться все тяжеловооруженные пехотинцы40. Конечно, эта реформа заняла немало времени: в начале своего правления Филипп, судя по всему, использовал периодически собираемое ополчение, однако в дальнейшем из-за возможности полу-{C.207}-чить большое жалование и повысить свой общественный статус многие ополченцы Предположительно, выбрали именно профессиональную напряженную военную деятельность службу41. Филиппа по привлечению македонян к царской службе описывает Диодор, указывая на обходительность, с которой тот общался с людьми, стремясь завоевать их поддержку подарками и обещаниями (XVI, 3, 1-3). Обстоятельства создания новой македонской армии заставляют усомниться в обоснованности выводов Г.Т. Гриффита, который, проводя параллели с эллинской военной системой, связывает появление формированием представители македонской «среднего могли класса» позволить тяжеловооруженной в себе македонском приобрести пехоты обществе, с чьи соответствующее снаряжение42. Высказанное предположение также вступает в противоречие с данными античной письменной традиции: Феопомп прямо указывает, что отбор первых педзетайров в армию Филиппа был сделан, прежде всего, исходя из их физических кондиций (FGrH 115, fr.348), а Диодор говорит о снабжении македонских фалангитов экипировкой за счет царской власти (XVI, 3, 1-3), используя в данном отрывке, как предполагается, сведения из сочинения Эфора43. Не закономерности развития общества в формате греческой гражданской общины, а целенаправленные действия царской власти стали причиной появления нового рода войск, с самого начала вписанного в македонский институт гетайрии, причем не только благодаря своему названию. На всех представителей новой профессиональной армии был частично распространен тот же формат отношений, что традиционно связывал царя и его гетайров. И пешие, и конные «друзья» получали наделы из стремительно Anson E.M. 2004, 229-230. Gabriel R.A. 2010, 83. 42 Griffith G.T. 1965, 128. 43 Hammond N.G.L. 1997, 372. 40 41 увеличивавшегося царского земельного фонда, благодаря чему расширялось сословие профессиональных воинов в македонском обществе 44. Конечно, полным набором прав и привилегий гетайров прежнего времени пользовался лишь ограниченный круг ближайших соратников монарха, также обозначаемых как «друзья» ( / ) или «царские друзья» (  ). Только они занимали руководящие военные и государст-{C.208}венные посты, входили в царский совет, без обсуждения на котором не принималось не одно важное государственное решение45. Впрочем, немалое политическое влияние имела и основная масса профессиональной армии. Речь идет о войсковых собраниях, одобрявших важнейшие решения царской власти, а местами и исполнявших функцию суда высшей инстанции. Вероятнее всего, участие в них было исключительной привилегией македонян, служивших в профессиональной царской армии, правом, которым не обладали представители местных ополчений46. Сбор в одном месте и в одно время всех способных к военной службе македонян (около 200 – 300 тысяч человек 47) был мероприятием практически неосуществимым, в отличии от созыва личного состава хорошо организованной царской армии. Педзетайры играли на этих собраниях ведущую роль благодаря своему численному превосходству над потомственными аристократами48. Впрочем, значение внутренних противоречий не следует преувеличивать – в новой македонской армии присутствовало чувство корпоративности, сознательно развивавшееся и Филиппом, и его знаменитым сыном49. Попадая в состав регулярной царской армии, жители македонских селений автоматически меняли в глазах соплеменников свой социальный статус, становясь «друзьями», представителями элиты общества50. Этот процесс отразился и на облике материальной культуры Древней Македонии. 44 Уортингтон Й. 2014, 55-56; Anson E.M. 2008, 17-30. Секунда Н. 2004, 7; Heckel W. 2003, 205. 46 Hammond N.G.L. 1988, 86; Hammond N.G.L. 1998, 12; иное мнение см. Griffith G.T. 1979, 390-391. 47 Thomas C.T. 2007, 49; Anson E.M. 2008, 25. 48 Шахермайр Ф. 1986, 84. 49 Lloyd A.B. 1996, 172. 50 Griffith G.T. 1979, 405-406, 414-415. 45 Как отмечает Р. Биллоус, начиная с эпохи правления Филиппа возрастает количество гробничных росписей, на которых представлены люди с элементами воинского снаряжения, и надгробных плит с изображением так называемого «македонского щита» (то есть щита с «вергинской звездой» – символом царского рода Аргеадов). Сложно согласиться с мнением исследователя о связи этого явления с особым милитаризированным характером нацио-{C.209}-нальной самоидентификации македонян51. Вероятнее всего, перед нами следы самоидентификации «сословной» – как и в случае с более ранними воинскими захоронениями, элементы вооружения подчеркивали принадлежность изображаемых к элите македонского общества. Особо показательны изображения щитов – педзетайры, повысившие свой статус благодаря «государевой службе», стремились отобразить ее символ и на своем надгробии. При этом, судя по имеющимся данным, помещение в могилу оружия сохранило свое важное символическое значение. Как сообщает Арриан, Александр после битвы при Гранике велел похоронить павших македонян «с вооружением и другими почестями» (Anab., I, 16, 5). Посредством этого жеста полководец давал понять уцелевшим бойцам, что после их возможной смерти они будут погребены как гетайры, сохраняя свой элитный статус навечно. Отметим, что в указанном фрагменте Арриан сообщает не только о символических почестях погибшим. Автор указывает, что родители и дети погибших были освобождены от налогов на землю и имущество, а также от повинностей (Anab., I, 16, 5). Этой практике Александр следовал на протяжении всего времени своего правления – тот же Арриан сообщает, что царь в своей речи перед ветеранами в Описе подчеркивал, что погибшие македонские воины погребены, а их родители живут в почете и освобождены от повинностей и всех налогов (Anab., VII, 10, 4). Анализ данной информации позволяет заключить, что царь сохранял за семьями погибших воинов право использовать те земельные наделы из царского фонда, которые 51 Billows R.A. 1995, 17, 28-29. были предоставлены за службу в войске52. Александр демонстрировал, что семья конного или пешего гетайра останется таковой для государства навсегда. Возвращаясь к вопросу об идейной основе формирования македонского корпуса педзетайров, необходимо отметить, что греческий, и, прежде всего, фиванский опыт действительно мог подтолкнуть Филиппа к осознанию того, что даже небольшой отборный отряд пехоты способен стать решающей силой на поле боя. Тем не менее, у македонского царя не было нужды заимствовать у представителей {C. 210} эллинской цивилизации саму идею организации и использования постоянного элитного соединения. Основой македонской армии в дофилипповское время была гетайрия, в которую мог входить и небольшой корпус профессиональной пехоты. Насколько позволяют судить имеющиеся данные, Филипп создал знаменитую македонскую фалангу посредством развития традиционного для варварской части Балкан института аристократической дружины при внедрении некоторых достижений греческого военного искусства. Так появились педзетайры – дружинники-гоплиты, которым было суждено в сражениях доказать свое превосходство над непосредственными носителями эллинской цивилизации. Литература: Блаватская Т.В. 1952: Западнопонтийские города в VII–I веках до н.э. – М. Борза Ю.Н. 2013: История античной Македонии (до Александра Великого) / Пер. с англ. М.М. Холода. – СПб. Грейнджер Дж.Д. 2010: Империя Александра Македонского. Крушение великой державы. – М. Златковская Т.Д. 1971: Возникновение государства у фракийцев. – М. Крыкина О.В. 2002: Формирование древнемакедонского государства (по археологическим данным) // ПИФК. 12. 130 – 136. 52 Hatzopoulos M.B. 1996, 437; Anson E.M. 2008, 22-23. Манцевич А.П. 1948: К вопросу о торевтике в скифскую эпоху // ВДИ. 1. 196 – 220. Маринович Л.П. 1975: Греческое наемничество IV в. до н.э. и кризис полиса. – М. Нефедкин А.К. 2007: Конница эпохи эллинизма: дисс,… докт. ист. наук. – Ставрополь. Парк Г.У. 2013: Греческие наемники. «Псы войны» древней Эллады. –М. Руденко М.Н. 2008: Македонская армия и массовая оппозиция Александру Великому в 334-323 гг. до н.э.: автореф. дисс,… канд. ист. наук. – Саратов. Секунда Н. 2004: Армия Александра Македонского / Пер. с англ. Я. Зверева. –М. Уортингтон Й. 2014: Филипп Македонский / Пер. с англ. С.В. Иванова. СПб. – М. {C. 211} Хаммонд Н. 2008: История Древней Греции / Пер. с англ. Л.А. Игоревского. – М. Шахермайр Ф. 1986: Александр Македонский / Пер. с нем. М.Н. Ботвинника и Б. Функа. – М. Шофман А.С. 1960: История античной Македонии. – Казань. I. Anderson J. K. 1970: Military theory and practice in the age of Xenophon. – Berkeley; Los Angeles. Anson E.M. 2013: Alexander the Great: Themes and Issues. – London; New York. Anson E.M. 2004: Eumenes of Cardia: a Greek among Macedonians. – Boston; Leiden. Anson E.M. 2008: Philip II and the Transformation of Macedonia: A Reappraisal // Macedonian Legacies: Studies in Ancient Macedonian History and Culture in Honor of Eugene N. Borza / T. Howe, J. Reames (eds.). – Claremon, 17 – 30. Archibald Z. 2010: Macedonia and Thrace // A Companion to Ancient Macedonia / J. Roisman, I. Worthington (eds.). – Oxford, 326 – 341. Billows R.A. 1990: Antigonos the One-eyed and the Creation of the Hellenistic State. –Berkeley; Los Angeles;London. Billows R.A. 1995: Kings and Colonists: Aspects of Macedonian Imperialism. – Leiden. Bosworth A.B. 1988: Conquest and Empire: The Reign of Alexander the Great. – Cambridge. Bosworth A.B. 2010: The Argeads and the Phalanx // Philip II and Alexander the Great. Father and Son, Lives and Afterlives / E. Carney, D. Ogden (eds.). –Oxford, 91 – 102. Burn A.R. 1965: The Generalship of Alexander // GR. 12. 2. 140 – 154. Cartledge P. 2004: Alexander the Great: The Hunt for a New Past. – London. Cawkwell G. 1978: Philip of Macedon. – London. Crowley J. 2012: The Psychology of the Athenian Hoplite: The Culture of Combat in Classical Athens. – Cambridge. Demandt A. 2013: Alexander der Grosse. Leben und Legende. – München. Ellis J.R. 1994: Macedon and north-west Greece // The Cambridge Ancient History / D.M. Lewis, J. Boardman (eds.). – Cambridge, VI. 723 – 759. Ellis J.R. 1977: The Dynamics of Fourth-Century Macedonian Imperialism // Ancient Macedonia 2: Second International Symposium, 1977. – Thessaloniki, 103 – 114. {C. 212} Engels J. 2010: Macedonians and Greeks // A Companion to Ancient Macedonia / J. Roisman, I. Worthington (eds.). – Oxford, 81 – 98. Errington R.M. 1990: A History of Macedonia. – Oxford. Gabriel R.A. 2010: Philip II of Macedonia: Greater than Alexander. – Washington. Griffith G.T. 1980: Philip as a General and the Macedonian Army // Philip of Macedon / M.B. Hatzopoulos, L.D. Loukopoulos (eds.). – Athens, 58 – 77. Griffith G.T. 1965: The Macedonian Background // GR. Second Series. 12. 2. 125 – 139. Griffith G.T. 1979: The Reign of Philip the Second // N.G.L. Hammond, G.T. Griffith. A History of Macedonia. Vol. II: 550–336 BC. – Oxford, 201 – 646. Hammond N.G.L. 1988: From the Death of Philip to the Battle of Ipsus // N.G.L. Hammond, F.W. Walbank. A History of Macedonia. Vol. III: 336–167 BC. – Oxford, 3 – 196. Hammond N.G.L. 1994: Philip of Macedon. – London. Hammond N.G.L. 1979: The Development of the Macedonia State and the Struggle for Survival // N.G.L. Hammond, G.T. Griffith. A History of Macedonia. Vol. II: 550–336 BC. – Oxford, 1-200. Hammond N.G.L. 1998: The Genius of Alexander the Great. – London. Hammond N.G.L. 2003: The Language of the Macedonians // Alexander the Great: A Reader / I. Worthington (ed.). – London; New York, 20 – 22. Hammond N.G.L. 1989: The Macedonian State: Origins, Institutions and History. – Oxford. Hammond N.G.L. 1997: What May Philip Have Learnt as a Hostage at Thebes? // GRBS, 38. 4. 355 – 372. Hatzopoulos M.B. 1996: Macedonian Institutions under the Kings. – Athens. I. Heckel W. 2003: King and «Companions»: Observations on the Nature of Power in the Reign of Alexander // Brill's companion to Alexander the Great / J. Roisman (eds.). – Leiden; Boston, 197 – 225. Heckel W. 2013: The Three Thousand: Alexander’s Infantry Guard // The Oxford Handbook of Warfare in the Classical World / B. Campbell, L.A. Tritle (eds.). Oxford, 162 – 178. Lane Fox R. 2011: Philip of Macedon: Accession, Ambitions, and Self-Presentation // Brill’s Companion to Ancient Macedon: Studies in the Archaeology and History of Macedon, 650 BC – 300 AD / R. J. Lane Fox (ed.). – Leiden, 335 – 366. Lee J.W. 2006: Warfare in the Classical Age // A Companion to the Classical Greek World / K. H. Kinzl (ed.). – Oxford, 480 – 508. {C. 213} Lloyd A.B. 1996: Philip II and Alexander the Great: The Moulding of Macedon’s Army // Battle in Antiquity / A.B. Lloyd (ed.). – London, 169 – 198. Lonsdale D.J. 2007: Alexander the Great: Lessons in strategy. – London; New York. Mari M. 2011: Archaic and Early Classical Macedonia // Brill’s Companion to Ancient Macedon: Studies in the Archaeology and History of Macedon, 650 BC – 300 AD / R.J. Lane Fox (ed.). – Leiden, 79 – 92. Milns R.D. 1976: The Army of Alexander the Great // Alexandre le Grand. Image et réalité / E. Badian (ed.). – Geneva, 87 – 135. Morris I. 1992: Death-Ritual and Social Structure in Classical Antiquity. – Cambridge. Nawotka K. 2010: Alexander the Great. – Cambridge. Pritchard D. 2010: The Symbiosis between Democracy and War: The Case of Ancient Athens // War, Democracy and Culture in Classical Athens / D. Pritchard (ed.). – Cambridge, 1 – 62. Romm J. 2010: Alexander’s Army and Military Leadership // The Landmark Arrian: the campaigns of Alexander : a new translation. – New York, 343 – 351. Rhodes P.J. 2006: A History of the Classical Greek World, 478 – 323 BC. – Oxford. Sekunda N. 2007: The Hellenistic World and the Roman Republic: Land forces // The Cambridge history of Greek and Roman Warfare / P. Sabin, H. Van Wees, M. Whitby (eds.). – Cambridge, I. 325 – 357. Sekunda N. 2010: The Macedonian Army // A Companion to Ancient Macedonia / J. Roisman, I. Worthington (eds.). – Oxford, 446 – 471. Stagakis G. S. 1970: Observations on the  of Alexander the Great // Ancient Macedonia. I: Papers Read at the First International Symposium Held in Thessaloniki, 26–29 August 1968 / B. Laourdas, Ch. Makaronas (eds.). – Thessa- loniki, 86 – 102. Thomas C.T. 2007: Alexander the Great in his World. – Oxford. Trundle M. 2004: Greek Mercenaries: from the late archaic period to Alexander. – London; New York. Wheeler E.L. 2007: Archaic and Classical Greece: Land battles // The Cambridge history of Greek and Roman Warfare / P. Sabin, H. Van Wees, M. Whitby (eds). –Cambridge, I. 186 – 223. {C. 214} A. A. Kleymenov The Hellenic and the barbaric: the organization platform of Macedonian pezhetairoi corps The organization platform of Macedonian pezhetairoi corps as one of the most important part of professional Macedonian army in the period of the great conquest is under consideration in the article. It is defined that in the process of the heavy infantry organization Phillip II used the achievements of Greek warfare in the traditional Mace donian hetairoi organization not borrowing some elements from the Greek policy military institution. Key words: Hellenes, barbarians, Macedonia, hetairoi, pezhetairoi, Philip II, Alexander the Great.