Эндогенные ретровирусы птиц: структура, экспрессия и эволюция

2007

1999

Основная цель исследования заключается в выявлении пространственной структуры и организации населения птиц природных и антропогенных территорий Привасюганья, т.е. особенностей территориальной изменчивости орнитокомплексов и определении факторов среды, коррелирующих с этими изменениями. Проведенные исследования, анализ полученных результатов позволили сделать ряд выводов, касающихся пространственно-типологической структуры и организации населения птиц Привасюганья, и сравнить их с литературными материалами по населению птиц сопредельных территорий южной тайги Западной и Средней Сибири. 1. В Привасюганье зарегистрировано 145 видов птиц, относящихся к 15 отрядам. Наибольшее количество видов - представители отрядов Воробьинообразных и Ржанкообразных. 2. Наибольшая плотность населения птиц Привасюганья характерна для селитебных местообитаний. Среди лесных местообитаний наибольшее обилие птиц зарегистрировано в приречных мелколиственных лесах; среди полуоблесенных – в закустаренных пойменных лугах. Велика плотность населения птиц и в верхнем течении р. Васюган. 3. Наибольшее количество видов обнаружено в закустаренных пойменных лугах среднего течения и низовий Васюгана. 4. Наибольший показатель биомассы зарегистрирован в крупных приречных поселках верхнего течения, крупных открытых озерах низовий и верховий и в закустаренных пойменных лугах низовий. 5. Аналогичный характер имеет распределение показателей суммарной биомассы и количества трансформируемой энергии. 6. На болотах северной тайги наиболее многочисленны желтая трясогузка, овсянка-крошка, турухтан, краснозобый конек и фифи, на несеверотаежных – дубровник, камышевая овсянка, барсучок, желтая трясогузка и лесной конек. 7. На болотах северной тайги преобладают (по обилию) транспалеаркты, представители сибирского и арктического типа фауны; на болотах более южных подзон увеличивается количество европейских по происхождению птиц, но уменьшается – арктических и транспалеарктов. 8. Классификация орнитокомплексов болот лесной зоны Западной Сибири представима в виде двух типов: северотаежных и несеверотаежных болот, подразделяющихся, в свою очередь, на восемь подтипов. 9. Пространственно-типологическую структуру и организацию населения птиц болот лесной зоны Западной Сибири определяют в основном четыре фактора: зональность (теплообеспеченность), трофность, поемность, облесенность. Наиболее значимым фактором выступает зональность.

Рассмотрены города как арены микроэволюционных процессов. Анализируется приспособление «диких» видов птиц, частично млекопитающих к городам и к увеличению их количества – урбанизации. Показана бóльшая скорость элементарных эволюционных явлений во всех типах «рукотворных ландшафтов» сравнительно с исходными биотопами. Она максимальна при освоении ими городов. В этом случае популяционная система вида в регионе делится на две части: динамичные популяции и консервативные. Динамичные популяции 1) производят инвазию в измененный человеком ландшафт, 2) меняют биологию и «конструкцию» популяционной системы вида в сторону большей лабильности основных отношений, лежащих в ее основе, – социальных, биотопических и территориальных связей. Эти изменения универсальны у разных видов птиц, включая консервативных и считавшихся урбофобами. Освоение городских ареалов «дикими» видами – квинтэссенция этих процессов, их урбанизированные популяции наиболее динамичны и сильнее всего обособлены от исходных лесных. Динамичные популяции вида устойчивы к продолжению антропогенных преобразований ландшафта и даже выигрывают от них. Им про- тивопоставляются консервативные популяции: пассивно держась за оставшиеся «острова» видовых биотопов, они весьма уязвимы и в долговременном плане обречены. Рано или поздно трансформация местообитаний окружит и ликвидирует все места их гнездования. Поэтому урбанизация и другие формы освоения «рукотворных ландшафтов», связанные с образованием динамических популяций под давлением негативной динамики биотопов на уровне всего региона – последний шанс на спасение самых разных видов птиц в староосвоенных регионах планеты.

Materials on phenology of bird migrations in the southern part of Rivne region (West Ukraine).-V.P. Ilchuk.-Avifauna of Ukraine. 6. 2015.-Data about timing of spring and autumn migrations of 129 species collected in 8 districts of Rivne region in 2005-2015 are presented. [Ukrainian].

COOPERATIVE BREEDING IN CORVIDS (PASSERIFORMES, CORVIDAE) O. A. Bresgunova Сorvids with cooperative breeding form stable social units, where not only breeding pairs but helpers participate in feeding of young birds. In some other species, young birds stay with parents at their breeding areas, but they do not demonstrate any helping behavior. Several factors (residence, stable environment, a lack of favorable breeding areas, tolerance of adult birds, long social relations, social attachment, and fidelity to the breeding territory of parent birds) may promote a delayed dispersal and helping behavior of the birds. The prolonged family bonds founded on the tolerance of adult birds to juveniles and the long parental care were shown to determine the delayed dispersal of young corvids. The appearance of accidental helpers at nests of corvids with the delayed dispersal of young birds promotes the origin of traditional helping behavior in some family lineages or populations.

Проведены анализ и сравнение особенностей использования синонимичных кодонов у вирусов подсемейства Coronavirinae родов Alphacoronavirus, Betacoronavirus, Gammacoronavirus, Deltacoronavirus, в том числе у вирусов SARS-CoV-2 в открытых рамках считывания ORF1ab и ORF2. Для всех изучаемых кодирующих последовательностей рассчитывались показатели относительного использования синонимичных кодонов которые в дальнейшем использовались при проведении дискриминантного анализа для выявления характерных особенностей каждой изучаемой группы последовательностей. В результате были выявлены достоверные различия в использовании синонимичных кодонов, как разными родами, так и отдельными видами коронавирусов причем SARS-CoV-2 значительно дистанцируется от большинства других бетакоронавирусов. Показано, также, что коронавирусы летучих мышей и птиц, часто занимают промежуточное положение по отношению к видам, относящимся к разным родам коронавирусов.

Народы и религии Евразии, 2023

The article systematizes and analyzes information about all the currently known finds of Old Turkic stone sculptures with the image of a bird, as well as the interpretations of researchers regard-ing the semantics of this image. Taking into account the extreme rarity of sculptures with a bird and attracting relevant ethnographic materials, the author comes to the assumption that in this case the bird does not symbolize the departing soul, as is usually thought, but the guide of the soul of the deceased. There is a hypothesis that such monuments were erected in honor of people who became famous during their lifetime as hunters with a bird of prey, since all the images of birds on Old Tur-kic statues are very similar to winged predators. The special, one might say mystical relationship that developed between the hunter and his bird suggests that it "accompanied" the soul of its owner to the Upper World, protecting it from various dangers of this journey. Since most of the bird sculp-tures discovered so far are localized in the Semirechye, in the contact zone of the nomadic Turkic and settled Sogdian worlds, it can be assumed that they were awarded to assimilated Sogdians ra-ther than Turks, otherwise they would have been much more numerous. The idea of a guide bird probably dates back to fravash of the Zoroastrian religion, which, it was believed, helped the soul of the deceased to get to heaven.

Современный город как местообитание «диких» видов птиц и других животных, освоивших урболандшафт, играет крайне противоречивую и двойственную роль. С одной стороны, для любого дикого вида это предельно экстремальная среда обитания, и преадаптированные виды можно пересчитать по пальцам. Даже если виды находят в городе аналоги естественных местообитаний, они настолько фрагментированы, нарушены и нестабильны во времени и пространстве, как это никогда не бывает в природе. И всем без исключения видам, осваивающим урбосреду – от скопы и сапсана до зарянок, соловьёв и варакушек приходится приспосабливаться к такой нестабильности и изменчивости среды, как общему для всех лимитирующему барьеру при создании городских популяций. Дикие виды привыкли жить в непрерывных местообитаниях и даже умеренная фрагментации лесов ведёт к сокращению численности и исчезновению многих видов, в городе им приходится «прыгать со льдины на льдину», оперативно перебрасывая население вида с одного «острова» местообитаний на другой, чтоб поспеть за постоянными сдвигами кружева биотопов в ходе эволюции урболандшафта. В книге рассматриваются тонкие эколого-этологические механизмы, позволяющие городским популяциям сохранять устойчивость вопреки быстрым и направленным изменениям урбосреды. Показано, что всякое возрастание успешности вида в прыжках «с льдины на льдину» в специальных условиях города стимулирует попытки дальнейшей урбанизации, освоение ещё более фрагментированных и нарушенных биотопов и так далее. Процесс продолжается до тех пор, пока новорожденная городская популяции не отделится от исходной материнской уже окончательно – как у вяхиря, чёрного дрозда, рябинника, лазоревки и прочих. Также анализируются те трансформации популяционной системы, которые необходимы, чтобы «дикий вид», дал жизнеспособную городскую популяцию, ведь исходно необходимый уровень лабильности системы имеются не у всех, и дихотомия «консерватизм – лабильность» популяционной системы вида, первый полюс которой затрудняет, а второй – облегчает урбанизацию. Выделив факторы популяционной устойчивости вида во фрагментированных местообитаниях, проранжировав виды по способности колонизировать их экстремальный вариант (урболандшафт), мы даём прогноз перспектив урбанизации «диких видов» птиц фауны Московского региона в контексте разных сценариев развития урбанизированного ядра Большой Москвы. Показано, что рост и эволюция урбанизированного ядра региона производит отбор экологически близких видов, уже поселившихся на территории городов. В каждой паре (тройке, четвёрке) таких видов, биология которых на территории города почти идентична из-за конвергенции экологических ниш, естественная эволюция урболандшафта производит постоянный отбор. Она содействует ещё большей урбанизации видов с более лабильной стратегией, но подрывает популяционную устойчивость и вытесняет из города более консервативные виды из группы близких (что делает их ещё более консервативными). Так сказать, имущему воздастся, у неимущего отнимется. С другой стороны, территориальный рост городов создаёт «техногенные аналоги природных ландшафтов, уничтоженных в процессе подобного роста: пустыри и газоны вместо лугов, старые усадьбы и парки – вместо лесов, поля орошения – вместо водно-болотных угодий. Этим городское развитие содействует началу урбанизации всё новых и новых видов региональной авифауны, включая те, что были вытеснены из города на предыдущем этапе и за время пребывания «под прессом» урбанизированного ядра достаточно лабилизировали популяционную структуру для начала успешной урбанизации. Показано, что наличное разнообразие авифауны крупных городов определяется балансом первого и второго процессов вытеснения и урбанизации, связанных с обретением и потерей устойчивости популяционной системы вида в ходе эволюции урболандшафта, и не зависит от экологической вместимости городских местообитаний, которая всегда избыточна. Проблема в том, чтобы вовремя нужные участки найти и на них размножиться нужному числу особей, а для этого нужна лабильная структура отношений в системе, тем не менее не выходящая за пределы видовой нормы, более разболтанная и с большей свободой комбинирования вариантов, но на же «конструкция» популяционной системы вида. Наконец, на основе представлений о популяционной устойчивости как главного эволюционного достижения вида в процессе урбанизации (а не адаптации к специфическим городским биотопам) объяснены экологические парадоксы последней. С одной стороны, городские местообитания снимают ресурсные ограничения на число видов, способных одновременно жить на одной территории, городские местообитания содержат заведомый избыток ресурсов. Однако в городах увеличивается число случаев вытеснения одного вида другим, то есть конкуренция вроде бы обостряется. Согласно существующей экологической теории обострение конкуренции ведёт вроде бы к разделению ниш? но именно в городских биотопах ниши близких видов конвергируют до полного безразличия. То же самое наблюдается при выпадении снега, резком похолодании, затяжных дождях и других ухудшениях погодных условий, увеличивающих «напряжение жизни» у птиц (например, снижением доступности корма). Освоение исторически нетипичного ландшафта вроде бы должно вести к быстрой морфологической эволюции особей в городских популяциях? Но преобразуется лишь система отношений между особями, популяционная организация, а морфология индивидов остаётся в пределах нормы, изменяется их психофизиология, биологические ритмы и пр. – насколько необходимо для приспособления особей к изменившейся популяционной структуре и иной социальной среде группировок. Двадцать лет назад, начиная исследования городской авифауны, мы считали, что город – это только угроза «диким» видам птиц в регионе, он их будет вытеснять к малонарушенной периферии, а в самом городе останутся только вороны. Сейчас мы с радостью видим, что это не так. Как всякое прогрессивное творение человека современный город даёт орнитофауне шанс «пересесть» из природных местообитаний, разрушающихся в ходе урбанизации региона под действием застройки и массовой рекреации в свои техногенные аналоги внутри разрастающегося урбанизированного ядра. И очень жаль, что в нашем собственном городе этот шанс последовательно уничтожается ради прибылей стройкомплекса и других корыстных интересов минуты. В Древней Греции говорили: «Ты чурбан, коль Афин не видывал; осел, коль увидев, не пришёл в восторг; верблюд, коль покинул их, не жалуясь». Время восторгов городом как средоточием цивилизации прошло, пришло время «жалоб» на социальные и экологические проблемы. Мы надеемся, книга послужит их конструктивному разрешению в части, касающейся сохранения биоразнообразия – не только города, но и всего урбанизированного региона. Ведь регулировать рост городов мы до сих пор не умеем, а тем более сдерживать рост их «сферы влияния» - в условиях, когда зона отдыха выходного дня расползается как масляное пятно на воде вместе с поддерживающей её сетью автодорог и дачных участков, фрагментирующих биотопы не хуже урболандшафта. В условиях экспансии «городского ядра» единственный шанс сохранения «диких» видов – их скорейшая урбанизация, поворот от «отступления» из «зоны влияния» города к направленному освоению тех (многих!) возможностей, которые создаёт урбосреда. Мы исследуем возможности и условиях этого «поворота», важного и в теоретическом, и в природоохранном отношении.