Westernization in Russia

Доктор Андреас Умланд – персона весьма известная даже в мировом масштабе, а уж тем паче – на постсоветском пространстве, которое стало центральным полем его деятельности. Специалист по экстремистам, правым, ультраправым, фашистам, неофашистам – ну и еще по многочисленным названиям, описывающих одно и то же проклятое Западом явление… Разумеется, всё это он нашел на территории рухнувшего Советского Союза. Умланда особо привлекает Россия: его две диссертации как раз посвящены соответственно деятельности А. Г. Дугина и политическому взлёту ЛДПР (выводы, которые он делает в своих исследованиях, являются именно теми, которых так вожделеет либеральная Европа – грань между либеральным политологом и пропагандистом либерализма зачастую настолько тонка, что её будто бы и нет). Помимо всего прочего, Умланд преподает в Киевском Национальном Университете им. Тараса Шевченко, а также читает лекции в рамках программы академических обменов DAAD. Фактически, мы видим: Умланд не менее, чем манифестация самого Европейского Союза – как жрец в отдельных архаических обществах считался манифестацией самого Бога. Умланд – образец для подражания всего украинского народа, мало того – он осуществляет в Украине самоотверженное служение, в надежде на то, что ему удастся научить, убедить, утешить и приободрить примитивных аборигенов дикого, но всё же европейского, Востока. Показав утопическую модель западного либерализма – направить инертную массу в нужном направлении, к светлому будущему западных ценностей… Наверно, таким представляет себя сам Умланд, а в особенности – его многочисленные почитатели из числа отечественных либералов, которым почтенный доктор политологии также дает советы левой рукой, а правой в то же время клеймит «врагов открытого общества», которые затаились в глубинах российского политикума. Оказывается, что приезжий Умланд разбирается в каждой мелочи нашего общества, и, как писал Энгельс о Марксе, видит дальше и глубже, чем кто‐либо – в особенности, чем все ещё советские люди, homines sovietici…

ÖZET Çalışmamızın temel amacı, Rus devlet geleneğinde ki en temel özellik olan emperyal politikaları ve bu politikaları gerçekleştirirken Rus devletinin, doğal olarak, pragmatist bir şekilde kullandığı ideolojileri tarihsel ve düşünsel olarak incelemektir. Bu amaçla ilk olarak çalışmamızın giriş bölümünde, çalışmamız açısından temel teşkil etmesi sebebiyle, emperyalizm kavramının sahip olduğu çok anlamlılığa açıklık getirmeye çalıştık. Ardından, bir sonraki bölüme, Rusya'daki düşünce akımlarının şekillenmesinde önemli etkisi olan Rus modernleşmesini inceleyerek başladık. Daha sonra aynı bölüm içerisinde bu sürecin doğurduğu düşünce akımlarını yine bu sürece bakış açıları üzerinden mukayeseli olarak inceledik. Özellikle Avrasyacılık kavramı ve Rus Avrasyacılığı'nın tarihsel gelişimine, bu konuda ki en eski ve sistemli çalışmaların Rus kökenli entelektüeller tarafından yapıldığı için, paralel bir şekilde değindik. Ardından tek ideolojili SSCB döneminde, klasik Avrasyacılık ile neo-Avrasyacılık arasında köprü vazifesi icra etmiş olan Lev Gumilev'i ve Avrasyacılığa kazandırdığı yeni kavramları inceledik. Daha sonra ki bölümde de neo-Avrasyacılığın bizatihi kendisine, onu ortaya çıkartan iç, dış etmenlere ve bu etmenlerin yorumlanışlarına göre oluşan grupları inceledik.

Russia has not only violated numerous treaties, especially with Ukraine. It has also devalued important networks and organizations it had been integrating or cooperating with for years, if not decades. While most of these international institutional links are formally still in place, it is unlikely that Russia will become a fully functioning part of them anytime soon. A good-case scenario would be that the Donbas conflict becomes “frozen” and that the so-called Luhansk and Donetsk “republics” develop into more or less peaceful Russian protectorates resembling Transdniester, Abkhazia, and South Ossetia – something the West could, perhaps, live with. However, the issue of Crimea’s annexation will remain open and may persist as a matter of contention for decades. While Western states and international organizations have been willing to put up with Russia’s territorial diversions in Moldova and Georgia, they cannot accept an official territorial seizure by military force.

Дело не только и не столько в Путине, а именно в той социально-экономической системе, которую он создал. Это корпоративно-клептократический режим, который не может быть жизнеспособным в течение долгого времени. В какой-то момент произойдет коллапс, и тогда появится, как говорится, окно возможностей. К этому моменту нужно готовиться. Это что-то похожее на 1991 год, когда Запад оказался не готов к распаду Советского Союза и упустил шанс надолго или навсегда "повернуть" Россию к Европе. Если этот шанс опять возникнет, на сей раз нельзя его упускать. Нужно сделать некое предложение альтернативного будущего для России. Пусть россияне сами решают, пойти ли им по этому пути. Но предложение должно быть: при выполнении определенных условий Россия может стать частью "большой Европы".

Советский Союз начала 1980-х гг. и современная Российская Федерация. Что между ними общего? Точно так же, как умирающий СССР, нынешняя Россия пытается найти выход из социально-экономического тупика. Путина на Западе сравнивают с Брежневым и ждут, когда «одряхлевший режим» рухнет. После чего Россия вмиг станет прозападной страной! Это лишь вопрос времени, утверждают иностранные эксперты. И добавляют: после февраля 1917 года и после августа 1991 года в России наконец свершится «третий прозападный поворот». Откуда такая уверенность?

In spite of the Kremlin’s eager promotion of the idea of a “multipolarity,” Russia is economically too weak to become itself a self-sustaining pole in a competitive multi-polar world and instable geopolitical environment. Its current partnering with China, Turkey, Iran and other non-Western powers will remain of a limited nature as it will only occasionally lead to win-win situations for all sides involved. The Russian cultural affinity with, and geopolitical orientation towards, Europe will not only remain latent, but sooner or later become prevalent again. As times goes by, Ukraine’s and other post-Soviet republics’ continuing integration into the West will become an increasingly attractive role model for Russians too. The unsustainability of Russia’s kleptocratic order and illiberal policies at home as well as the overreach of its revanchist behavior and neo-imperial posturing abroad will become more and more visible to the Russian elite and population. By formulating and publicizing an alternative view of Russia’s geopolitical future, the West can help to hasten a change of course in Moscow, and should prepare itself for the moment when the tipping point is finally reached.