Ethnogender Department

Автор раскрывает влияние государственной политики на изменения гендерных отношений в сибирской крестьянской семье в 1920-е годы. Целенаправленная политика государства в отношении семьи и «положения женщины», создание специальных органов – Женотделов, пропаганда в СМИ и «на местах» - ключевые факторы «быстрых» модернизационных процессов во всех аспектах внутрисемейных отношений российского\советского общества.
The author reveals the impact of public policy on changing gender relations in a Siberian peasant family in the 1920ies. Deliberate policy of the State in regard to the family and the " status of women ", the creation of special bodies - Women's departments , the propaganda in the media and in the "field" - the key factors of "fast" modernization processes in all aspects of family relations of the Russian \ Soviet society. In Soviet society, these problems were called " women's issues " and represented in a special print media , such as " Communist girl", and later " Working woman " and " Peasant woman", " Red Siberian woman", " Women's Magazine " etc. It is interesting that among the other problems on the way of solving the "women's issue" was reported about man-leaders, members of Communist party, who perceived the activity of a Women's departments with a certain degree of irony. This men are often contemptuously called Women's departments as "Woman's thing", " Kraybaba", " Tsentrobaba ", " Babkom".
This work is interesting in studying of a local data - reveals the changing role and functions of a Siberian peasant woman in the south of Western Siberia in the first decade of Soviet government.

В статье рассматривается история формирования сибирской идентичности и множественность оттенков ее трактовки, а также отражаются изменения понятия «сибиряк» в исторической ретроспективе. В работе идет речь, прежде всего, о самоидентификации некоренных народов Сибири, а именно о русских и прочих переселенцах всех исторических этапов иммиграции, составляющих сегодня большую часть населения Зауралья.
The article examines the history of the formation of Siberian identity and multiplicity of its interpretation, and also reflects the changes in the concept of "Siberian" in historical perspective. The work concerns the identity of non-indigenous peoples of Siberia, basically the Russian and other migrants of all historical stages of immigration, who constitute now the majority of the population of Siberia.

Авторы статьи рассматривают вопрос о культурной многоукладности России через призму  разностороннего опыта  политики мультикультурализма в странах «классической иммиграции» и «национальных государствах» Западной Европы.  Мировой опыт позволяет глубже увидеть процессы  полиэтничного современного российского общества и сформулировать проблему развития уникального мультифольклорного пространства, сложившегося в Российской Федерации.
The authors examine the issue of Multiculturalism in Russia through the prism of diversified experience of multiculturalism policy in the countries of the "classical immigration" and "nation-states" of Western Europe. World experience allows to see processes in the contemporary Russian society deeper and formulate the problem of a unique Multifolklore space that has developed in the Russian Federation.

Российская семья и демографическая сфера в целом за последние 100 лет претерпела серьезное воздействие политических, социально-экономических событий, а также всей совокупности нормативно-правовых актов после 1917 г. Анализ трансформации социально-демографической сферы общества и определение характера ее развития среди разных категорий населения важны для понимания специфики всей российской модернизации.

We have the task to study indigenous traditions in the public baths in Moscow megapolis today, study the social relations of its visitors, their motivation (mental and physical health, beauty procedures and internal bath communications). Traditions, customs, taboos, which we observe in the public baths, help to analyze one of the aspects of spiritual life of the citizens, reveal one of the components of the modern world in everyday life.

Московская традиция посещения общественных бань существует со времен основания города, и без перерывов живет и развивается в условиях современного мегаполиса. Сегодня городская баня утратила свою утилитарную гигиеническую функцию, однако остается весьма востребованной среди москвичей. В данной статье раскрывается один из аспектов исследования, проведенного автором в 2012-2013 гг., по выявлению причин стабильной привлекательности этой этнокультурной традиции в современной урбанизированной среде. В работе предпринята попытка проанализировать данные о традициях парения (способы поддавания пара, использование и заготовка веников, трав и пр.), представления о «правильном» паре, целительных свойствах бани, предбанной подготовке и послебанном отдыхе тела у москвичей.
Исследование проводилось в общественных банях Москвы разных годов постройки, ценовой категории и состояния зданий. За рамками этой работы остаются современные частные бани населения, сауны, СПА и коммерческие банно-оздоровительные комплексы, а также другие виды бань, распространенные сегодня в городских квартирах и коттеджах.
Метод включенного наблюдения и включенного действия, по вполне очевидным причинам, применялись только в женском отделении общественных бань. Вместе с тем неформальные глубинные интервью проводились как с женщинами, так и с мужчинами – членами банных досуговых сообществ.
В результате исследования было выявлено, что традиции московской банной культуры сегодня весьма востребованы жителями столицы, что связано с их представлениями о том, что баня способствует поддержанию физического и ментального здоровья, является незаменимой СПА-процедурой и особым коммуникативным пространством (этикет, ритуалы и т.д.). Анализ полевых материалов показал, что русская банная традиция стала универсальной формой досуга для множества этносов, проживающих на территории российской столицы. Вероятно, благодаря своей открытости и демократичности, традиция русской бани сегодня является одним из немногих элементов традиционной русской культуры, пережившей и подстроившейся под все модернизационные процессы советского и российского общества. Существованию этой традиции угрожает снос и разрушение старых зданий бань, их недостаточная реставрация и отсутствие новых объектов банной  инфраструктуры в градостроительной политике Москвы, как, впрочем, и других городов России.
Moscow tradition of visiting public bath-houses existed since the founding of the
city, and still lives and develops in the modern metropolis. Today Russian steam bath has lost its
utilitarianistic hygienic function, but remains very popular among Muscovites. This article reveals
one facet of the research held by the author in 2012—2013, aiming to identify the reasons of
attractiveness of this ethnic and cultural tradition in modern urban environment.
The study has been conducted in public baths of Moscow, differing in years of construction,
price range and state of renovation. Modern private bath-houses, saunas, spas and recreational
facilities, as well as other types of baths, appearing today in apartments and cottages, are left
outside this study.
Methods of participant observation and interaction, for obvious reasons, were used only in the
women’s department. However, informal in-depth interviews were conducted with both female and
male members of bath leisure communities.
The study reveals that traditions of bath culture today are highly demanded among the residents
of the Russian capital. Muscovites have four reasons to visit a public bath-house: physical and
mental health, spa treatments and communicative space with its special etiquette and rituals, etc.
Russian bath tradition has become a universal form of leisure for multiple ethnic groups living
in Russian capital. Due to its openness and democracy the Russian bath today is one of the
few elements of traditional Russian culture, adapted to all the processes of modernization in the
country. Demolition and destruction of old buildings baths, lack of either renovation or building
of new facilities of bath infrastructure in urban planning policy threatened the existence of this tradition in Moscow, as well as in the other Russian cities.

В статье раскрываются причины актуализации практик плодоизгнания (легальные и нелегальные аборты) среди сибирячек в связи с реализацией государственной семейной политики в Сибири в 1920-е гг. Автор рассматривает особенности внедрения политики в области медицинских абортов в Сибири, показывает отсутствие альтернативных аборту предложений планирования семьи. В статье приводятся новые данные о состоянии этого вопроса среди крестьянок-сибирячек и «адаптации» этих медицинских практик у деревенских «бабушек». Автор статьи показывает, все лицемерие политики советской власти по отношению к населению страны, ведь декларируя свободу женщины в распоряжении собственным телом, в том числе и в принятии решения по планированию семьи, государство пыталось решить вопросы восстановления народного хозяйства и перехода к курсу индустриализации. Иллюзорная свобода прокреативного выбора, практически без альтернативных вариантов, сформировала тактику планирования семьи в Сибири и России в целом на протяжении ХХ в. На фоне общей дезорганизации семейной жизни, падения морально-нравственных установок все же довольно незначительная часть сибирских крестьянок, по сравнению с горожанками, обращались к новому для них способу регулирования рождаемости, при этом предпочитая «бабушек». Сельское население в 1920-х гг. не было готово активно пользоваться новыми законодательными возможностями, все еще придерживаясь традиционных взглядов на этот вопрос.
Legal and illegal abortion practices actualization
in terms of demographic modernization in the
1920s (based on the Western Siberia materials)
The article describes the reasons for actualization
of practices of fetus expulsion (legal and illegal abortions)
among Siberian women in connection with the
implementation of the state family policy in the 1920s.
The author examines the particular implementation
of policy in the field of medical abortion in Siberia,
shows a shortage of alternative methods to abortion
in family planning. The paper presents new data on
the status of this issue among Siberian peasant women
and “adaptation” of these medical practices among village
midwives. Illusory freedom of procreative choice,
with little or no alternatives, has formed the tactics
of family planning in Siberia and Russia as a whole
throughout the 20th century. Against the background of
the overall disruption of family life, of the fall of moral
attitudes, still quite a small part of the Siberian peasant
women, as compared to urban female citizens turned
to this way of birth control, which was new to them,
but if they did, they preferred midwives. The rural
population in the 1920s was not prepared to actively
use the new legislative opportunities still adhering to
traditional views on this issue.

В статье рассматривается такой мощный рычаг влияния на общественное сознание как специализированные женские СМИ в вопросах формирования новых поведенческих моделей крестьянок в первое десятилетие советской власти. Помимо широко известных историкам всесоюзных журналов «Коммунистка» и «Крестьянка» большое внимание уделяется сибирским изданиям - журналам «Красная сибирячка» и «Сибирская деревня». Автор анализирует основные задаваемые прессой модели поведения, предлагаемые жизненные стратегии для «новой» «раскрепощенной» советской женщины. В целом моделируются более «эффективные» жизненные сценарии, женщинам предлагается занимать деятельностную позицию, принимать нестандартные для тех лет решения для изменения своей «нелегкой судьбы», «женской доли». Автор приходит к выводам о  том, что предлагаемые стереотипы поведения не отличались разнообразием, по сути, агитируя освобождаться от «гнета отцов, братьев и мужа» все сценарии вновь сводились к женскому служению, но уже интересам общества.
The article deals with specialized women's media and its role in the formation of new behavioral patterns of peasant woman in the first decade of Soviet period. The author analyzes the main behavior models, life strategies proposed for the "new" "liberated" Soviet woman in media. In addition to well-known all-union magazines "Communist woman" and "Peasant Woman" in this article was draw Siberian materials - magazines "Red Siberian Woman" and "Siberian village." Regional press, not so official, adapted to local realities, gives to the researcher valuable representation of influence of Soviet propaganda in Siberian backwoods. The press modeled more "effective" life scenarios, women was encouraged to take up activity-position to take unconventional solutions for those years to change theirs "hard fate", "women's destiny". It is important to note that the proposed patterns of behavior are not very diverse, in fact, campaigning rid of "oppression fathers, brothers and husband" all the scenarios again boiled down to the idea of service, but the public interest. Thus, the policy of "emancipation of women" for the most part reduced to the integration of women in the public space, without trying to understand their true needs, to take into account their aspirations and, ultimately, to protect their best interests.

Международные конгрессы исторических наук (International Congress of Historical Sciences или ICHS) проводятся с 1900 года. Первый Конгресс состоялся в Париже под официальным названием «Международный конгресс сравнительной истории». С тех пор событие происходит один раз в пять лет, однако порядок нару-шался во время двух мировых войн. Начиная с 1926 года, подготовкой и проведе-нием конгрессов занимаются постоянный Международный комитет исторических наук и Национальный комитет историков той страны, где проходит Конгресс. В 1970 году XIII Международный конгресс исторических наук состоялся в Москве. По идеологическим соображениям его проигнорировали учёные из США и Ве-ликобритании. В целом, в работе Конгрессов находит отражение общее развитие исторической науки – смена исторических школ, ведущей проблематики, борьба методологических направлений и т.д.
Впервые за более чем столетнюю историю существования Международный конгресс исторических исследований – самое влиятельное академическое событие мирового исторического сообщества – состоялся в Азии, в городе Цзинань, Китай. В 2015 году (23-29 августа) это мероприятие посетило 2600 ученых, 1500 из кото-рых – китайские историки и 900 исследователей из 88 других стран. Конгресс стал большим событием не только для всех историков, но и для Китая как принимающей страны в целом. Работа конгресса и его основные темы освещались в китайской федеральной прессе и на центральном китайском телевидении. Для широкой публики Китая мероприятие позиционировалось как «Олимпийские игры историков». Нельзя не отметить, что в связи с таким пристальным вниманием к событию, Конгресс был организован на беспрецедентно высоком уровне. В адрес XXII Кон-гресса было отправлено поздравительное письмо президента КНР Си Цзиньпина, в котором президент выражал уверенность, что историки не только могут, но и долж-ны влиять на будущее человечества. Лю Янг Донг, вице-премьер Государственного Совета Китая, лично посетила церемонию открытия и произнесла приветственное слово к участникам Конгресса. Янг Донг высказала мысль о том, что понимание современных процессов в Китае возможно только через призму его исторического прошлого, поэтому одна из основных тем «Китай в глобальных перспективах» чрез-вычайно ценна не только для профессиональных историков, но и для всей страны в целом. Выступавшие далее Цанг Хайпенг (президент ассоциации китайских исто-риков), Гуо Шункинг (губернатор провинции Шаньдун) и Ванг Вейгуанг (президент Васеха Мария Владимировна – кандидат исторических наук, младший научный сотрудник Ин-ститута этнологии и антропологии РАН. Эл. почта: maria.vasekha@gmail.com.

В ХХ веке произошли трансформации ряда представлений о базовых ценностях русского народа, в том числе связанных с местом и ролью женщины в семье и общественной жизни. Адаптация российских женщин к новым вызовам - политическим, экономическим и социокультурным - изменила их отношение к браку, деторождению, религии, образованию, построению карьеры, в целом, к формированию своих жизненных стратегий.
Анализ социокультурных процессов 1920-х гг. позволяет понять и оценить то, что происходит в настоящее время и прогнозировать будущие этапы развития об-щества. Каждый исторический период транслирует те или иные женские образы и приписываемые им жизненные стратегии, а также соответствующие механизмы их функционирования в конкретном социуме. Выявление и анализ этих механизмов, понимание принципов их функционирования имеют практическую значимость, поскольку позволяют оценить современную ситуацию, в частности, могут быть использованы при  корректировании политики государства. Жизненные установки женщин напрямую влияют на демографическую ситуацию в стране. Демографическая ситуация, в свою очередь, во многом определяет социально-экономическое развитие в Российской Федерации, а демографическая картина российского общества говорит о степени его  жизнеспособности.

Глава в коллективной монографии "Традиционная культура русского народа в период 1920-1930-х годов" рассказывает об одном из элементов политики раскрепощения женщин в СССР - вовлечении их в общественно-политическую деятельность. Работа написана на сибирских материалах 1920-1929 гг.

В этой главе коллективной монографии "Традиционная культура русского народа в период 1920-1930-х годов" рассказывается о политике построения "нового быта" ранними советскими идеологами, и ее влияние на семейно-брачные отношения русских крестьян, проживавших в 1920-х гг. в Западной Сибири.

В статье изложены результаты исследования механизмов конструирования и внед- рения образа «новой советской женщины» в повседневную жизнь крестьян юга Западной Сибири в 1920-е гг. [1]. Проблема рассматривается комплексно: в законодательной плоскости, в аксиологической сфере (новые паттерны поведения), в общественно-политическом поле, в политике ликвидации неграмотности и охраны материнства и младенчества, в рамках антирелигиозной кампании и внедрения новых советских ценностей через «красные» обычаи и обряды. Конструирование образа «новой советской женщины» шло в рамках политики построения «нового быта». Советские идеологи работали сразу в нескольких направлениях, при этом основным объектом, на котором фокусировалось внимание, была женщина. Планируемая «революция в умах» женщин — в особенности, как считалось, у «наиболее отсталых» крестьянок — стала той «высотой», после взятия которой можно было бы говорить о начале изменения культурного кода всего российского общества. В качестве источников привлечены публикации идеологов «женского вопроса», архивные документы, материалы периодической печати, а также интервью с современниками изучаемых событий — женщинами и мужчинами, чья молодость пришлась на 1920-е гг. В работе делается вывод о том, что образ русской сибирской крестьянки в 1920-е гг. ещё во многом соответствовал традиционным представлениям о роли, функциях и месте женщины в жизненном цикле семьи (рода), несмотря на то, что именно в этот период в обществе были запущены многие механизмы конструирования образа «новой женщины», принесшие свои результаты несколько позднее.

ENGLISH version
The article summarizes the research findings about the construction and implementation mechanisms of the image of the “New Soviet Woman” in the everyday life of peasants in the southern part of Western Siberia in the 1920s. The issue is reviewed in complex: from the legal point of view, in terms of axiology (new patterns of behavior), in the socio-political field, from the outlook of illiteracy irradiation and protection of mothers and children, in the framework of the antireligious campaign and the introduction of new Soviet values through the “red” customs and rituals. The construction of the image of “New Soviet Woman” was in line with a “new lifestyle” policy. The Soviet masterminds worked in several directions, and the key focus was on women. The planned “revolution in the minds” of women, particularly among “most backward” peasants, became a “milestone”, after which one could talk about the beginning of cultural change in the code of the entire Russian society. The sources include the publications of masterminds about the “women’s issue”, archival materials, periodicals, as well as interviews with contemporaries — men and women, whose youth coincided with the period of the 1920s. The paper concludes that the image of the Russian Siberian peasant in the 1920s still largely corresponds to the traditional understanding  of the role, functions and place of women in the family lifecycle of the family, despite that during this period the society launched many mechanisms for the construction of the “new woman” image that brought results later.

Статья посвящена анализу механизмов внедрения нового паттерна женского поведения -«крестьянки грамотной» и особенностям процесса ликвидации неграмотности среди сибирячек в первое десятилетие советской власти. Фактор женской неграмотности стал одним из существенных препятствий при реализации ранней советской политики строительства «нового быта» и «раскрепощения» женщин. Научить женщин читать, писать и считать было базовым этапом при воплощении конструкта «новой советской женщины» в рамках советской утопии. По сути именно после получения этих элементарных навыков можно было говорить о следующих этапах политики в отношении женщин: реализации тезиса о равноправии полов, вовлечении в общественную и политическую жизнь, работу на руководящих должностях, атеистическую кампанию, комплекс работ по линии охраны материнства и младенчества, и в целом, производить глобальные трансформации жизненных стратегий и ценностей. Автор делает предположение, о том, что провал политики ликбеза и слабое вовлечение девочек в школьное образование в Западной Сибири в 1920-х гг. стали ключевыми причинами того, что образ русской крестьянки в Сибири в этот период еще во многом соответствовал представлениям о роли, функциях и месте женщины в «традиционном» обществе.
«PEASANT LITERACY»:  EDUCATIONAL PROGRAM IN WESTERN SIBERIA  AND THE CONSTRUCTION OF A NEW PATTERN OF FEMALE BEHAVIOR  IN THE 1920’S

Purpose. The article analysis the mechanisms of inculcation for a new pattern of female behavior – «literate peasant women» and the peculiarities of the process of illiteracy elimination among Siberians in the first decade of Soviet authority. In the early 1920’s. literate men in the cities of Siberia accounted for 61.2 %, and in rural areas – 26.7%, literate women – respectively 46.9 % and
158  ›ÚÌÓ„р‡Ùˡ ̇рÓ‰Ó‚ ≈‚р‡ÁËË

9.2 %. In fact, 90.8 % of Siberian peasant women were illiterate. Women’s program consists not only the points illiteracy, but women’s clubs, organization of agricultural courses and Sunday schools. Paramount task was learning to write, read and count. It was assumed and the second stage of «Adult» education – schools of half-educated with basic subjects of primary education. The factor of female illiteracy has become one of the significant obstacles in the implementation of the early Soviet policy of building a «new way of life» («novyi byt») and emancipation of women. Teach women to read, write and count was the basic stage in the embodiment of the construct of the «new Soviet woman» within the framework of the Soviet utopia. In fact, after receiving these elementary skills, the following stages of Women policy may began: implementation of the thesis on gender equality, involvement in public and political life, work in leadership positions, atheistic campaign, a complex of work on maternity and infancy, and in general, to produce global transformations of women’s life strategies and values. Results. The early Soviet policy on eliminating illiteracy is a very popular topic among Russian historians. Most of the works were created during the Soviet period, which imposed certain restrictions on them: with extensive factual material, these studies bore a somewhat one-sided, ideologically biased interpretation of this process. An analysis of post-Soviet literature showed that today the problem is being worked out no less intensively. Regional studies, based on statistical information and archival materials, prevail. This study is based both on archival, statistical data, and on the materials of the Siberian press of the 1920’s. The originality of the work is given by the materials of field ethnographic research, which allows the author to supplement the historical picture, and, perhaps, see the dry report data and statistical data from a different angle. Conclusion. The author makes the assumption that the failure of the policy of education and the weak involvement of girls in school education in Western Siberia in the 1920’s became one of the key reasons that the image of a Russian peasant woman in Siberia during this period still largely corresponded to the notions of the role, functions and place of a woman in a «traditional» society.

Review of Kolyaskina E.A. Zhenshchina i muzhchina v russkoi derevne Altaia [Woman and man in the Russian Altai village]. Biysk, 2015. 296 p.
Рецензия на книгу: Коляскина Е.А. Женщина и мужчина в русской деревне Алтая. Бийск: АГАО им. В.М. Шукшина, 2015. 296 с.
Монографическое исследование Елены Коляскиной «Женщина и
мужчина в русской деревне Алтая», вышедшее в 2015 г. при поддержке Российского гуманитарного научного фонда, пополнило отечественную копилку качественных работ по гендерной и женской истории. Вероятно, совсем небольшой тираж в 300 экземпляров и удаленность от основных исследовательских центров (автор живет и работает в г. Бийске Алтайского края) не позволили привлечь должное внимание в среде широкой научной общественности к этой работе. И это несправедливо, поскольку книга, безусловно, является новационной не только для сибирских историко-этнологических исследований, но и, в целом, для отечественной этнологии.

Анализируются становление и механизмы работы института охраны материнства
и младенчества в Сибири в области медико-санитарного просвещения женщин в
1920-х гг. Ранние советские идеологи в ходе «конструирования» нового быта и новой
советской женщины не могли обойти стороной материнство как социальную функцию
женщины. Создание на государственном уровне отдельного направления в политике —
охраны материнства и младенчества было задумано с целью ускорить переход в фактическую плоскость декларированное Советами равенство мужчины и женщины. Политика охраны материнства и младенчества затрагивала практически все модернизационные
начинания новой власти и должна была решить множество вопросов в области как здравоохранения, так и социальных преобразований. В рамках политики охраны материнства
и младенчества демонтировались традиционные и конструировались новые, уже нормированные на государственном уровне практики родительства, и материнства в частности, играющие основополагающую роль при воспроизводстве социального порядка.
The article analyzes the formation and operation mechanisms of the institution for
the protection of motherhood and infancy in Siberia in healthcare and sanitation aspect in
the 1920s. The early Soviet ideologists during the “construction” of the new lifestyle and
the new Soviet woman could not ignore motherhood as a social function of woman.
A distinctive feature of the national modernization was its state indoctrination; the young Soviet government pedaled the transformations in a comprehensive manner, paying particular attention to profound axiological changes in society. The project to combat the “old way of life”
was very successfully implemented, one of its components being the policy of women’s emancipation and the direction of motherhood and infanthood that supports this
policy. For the first decade of these directions, the Soviets managed to lay a serious foundation
of new values and demographic attitudes, patterns of behavior among young Soviet women.
The motherhood and infancy protection policy affected virtually all modernization initiatives
of the new government, and had to solve many issues in the field of healthcare and social transformations. Within the framework of the motherhood and infancy protection policy, traditional
and new parenting and motherhood practices in particular, having a fundamental role in the reproduction of social order, were dismantled and constructed.

Аннотация В обзоре рассматриваются вопросы, затронутые на XIII Конференции рабочей группы по календарной обряд-ности «Ритуальный год», действующей в рамках Международного общества этнологии и фольклора. Научное мероприятие проходило 7-9 ноября 2018 г. в Бухаресте (Румыния). Конференция «Ритуальный год» является профессиональной площадкой для обмена опытом и идеями в области ритуалов и ритуальных практик этно-логов, антропологов и фольклористов со всего мира. Ключевые слова Международное общество этнологов и фольклористов (SIEF), конференция, городские ритуалы, календарные обряды, празднование, этнография, фольклорные исследования, городская антропология
Abstract The review covers the issues touched upon at the 13 th conference of the working group on calendar ceremonialism, "Ritual Year", operating under the International Society for Ethnology and Folklore (hereafter SIEF). The scientific event took place on November 7-9, 2018 in Bucharest (Romania). The conference has its own long history; therefore, traditions and the main "backbone" of the conference, as well as the circle of regular participants, have been established. Due to the narrow research issues discussed, there are no "random" speakers with messages of little relevance to the general theme, as it often happens at "big" congresses. The conference "Ritual Year", without exaggeration, has become a professional platform for the exchange of experience and ideas in the field of rituals and ritual practices of ethnologists, anthropologists and folklorists from around the world.