Maria Мария Vasekha Васеха

В контексте изменчивости и хрупкости современного мира этнокультурная память и конструктивистская составляющая исторической памяти играют огромное значение. Авторы статьи полагают, что этнокультурная память народа, в отличие от исторической памяти, не подвержена политическим конъюктурам и социальному конструированию, но лежит в народном сознании, в его глубинных представлениях, верованиях, базовых ценностях. В связи с чем сохранение именно этнокультурной памяти — экзистенциальный вопрос для любого народа, поскольку процессы аккультурации, ассимиляции, технологии социального конструктивизма и мифотворчества усиливаются в современном мире. Для всестороннего освещения данной проблематики авторы пригласили ведущих российских ученых обсудить эту проблему в рамках XV Конгресса антропологов и этнологов России (КАЭР), состоявшегося 26–30 июня 2023 г. в Санкт-Петербурге. На секции «Этнокультурная память и социальное мифотворчество в контексте исследований идентичности» (руководители Е. Ф. Фурсова, М. В. Васеха) было заслушано 16 очных докладов, сделанных как ведущими этнологами и антропологами, так и молодыми начинающими исследователями. Новые обстоятельства позволили этнологам и антропологам увидеть проблемы, над которыми они работают, с новых ракурсов, показать, как идентичность проявляется в объектах материальной культуры, воплощается через праздники и фестивали, коммеморативные практики и пр. В настоящей обзорной статье представлены основные темы и проблемы, обсуждавшиеся докладчиками в рамках работы секции.

Публикации из тематического блока «В поисках сибирскости»
представляют результаты исследований по проекту «Сибиряки в поисках сибирскости: этнокультурный облик и формы идентичности» (поддержан Российским научным фондом), выполненных учеными из тюменского (Федоров Р.Ю.), новосибирского (Фурсова Е.Ф.) и московского (Васеха М.В.) научных центров. Авторы в своих текстах с разных сторон освещают разнообразные формы сибирской идентичности в различных регионах Западной и Восточной Сибири, размышляя о соотношении общесибирской идентичности и ее локальных форм, «конструктивистского» и «этнокультурного» начал в самовосприятии/самопрезентации жителей Сибири.

Большинство исторических и современных нарративов о бане написано мужчинами, а значит, и о мужской части парной, мужских традициях и практиках банного отдыха. Пожалуй, в самых знаменитых заметках о московских банях В. Гиляровского тоже по вполне объяснимым причинам описываются мужские банные традиции и практики.
В свидетельствах более раннего периода вплоть до XVII–XVIII вв., когда в общественных банях практиковалось традиционное совместное  мытье мужчин и женщин, также не встретить сведений об особенностях женского пребывания в банях...

Исследование выполнено на базе свежих полевых материалов,
собранных автором в 2022–2023 гг. в Тюменской и Новосибирской областях, а также Красноярском крае. Автор также использовала материалы, собранные с помощью сети Интернет и ряда дистанционных интервью среди жителей Омской области, что привело к закономерному информационному «перекосу» в пользу регионов, куда полевые выезды состоялись. Проект исследования сибирской идентичности и ее локальных вариантов еще продолжается, в связи с чем данный текст охватывает лишь часть сибирских регионов, представленных крупнейшими городами Сибири. В отношении изучения идентичности автор придерживается позиции целенаправленного социального конструирования как со стороны сибирских администраций, так и прочих неформальных сил и структур. Рассматривается как официально утвержденная региональная повестка, так и неформальные, стихийные формы идентичностей, сложившие за пределами / вопреки административному мейнстриму.

Главной «составляющей успеха» советской женской эмансипационной политики 1920-х годов была борьба за «новый быт»,  при котором, в идеале, часть женских обязанностей должны были  взять на себя такие советские учреждения, как детские ясли, общедоступные прачечные, столовые, где должны были питаться
все члены семьи («вырвать женщин из-под гнета «кухонного рабства»). Вовлечению женщины в общественную жизнь должны
были способствовать развитие коллективных форм быта, изменение внутрисемейных взаимоотношений, разрушение старой патриархальной семьи. Однако очень скоро стало очевидным, что
работы по становлению предполагаемых в поддержку «нового
быта» учреждений очень серьезно пробуксовывают или, если
сказать точнее, – декларируемые предприятия не работают вообще.

В монографии на основе многолетних полевых этнографических материалов авторами коллективной  монографии сделана попытка раскрыть многообразие идентичностей этнокультурных групп русских  старожилов Сибири и Алтая (чалдонов, сибиряков, старообрядцев), а также белорусских и украинских  переселенцев XIX – начала ХХ в. Впервые поставлена задача проанализировать связь конкретных  явлений знаково-смыслового пространства традиционной культуры и идентичности русского  и других восточно-славянских народов Сибири с учетом их многообразия в XIX – первой трети  ХХ в., когда закладывались основы регионального и этнокультурного самоосознания. Всесторонне  рассмотрен вопрос существования общесибирской идентичности (объединяющей все сибирские  административные единицы, области и края) и особенностей ее формирования, а также вариантов  визуализации образа Сибири и «сибирскости» в процессе поисков собственной идентичности.

Статья представляет собой размышления автора на тему разнообразных политических манипуляций населением России с помощью такого инструмента, как (дез)организация/
(раз)(на)лаживание повседневного быта, – по сути базового процесса жизнедеятельности, которым вынужден заниматься каждый человек. Я предполагаю, что борьба за возможность
иметь «достойный быт» (в разные временные периоды в это слово вкладывалось разное значение) стало ключевой задачей советских и российских граждан на протяжении почти ста лет. Вынужденная нездоровая фокусировка граждан советского, а затем и российского общества на вопросах, чем накормить семью, во что одеться, как добыть необходимые предметы интерьера или вообще места, где жить, находились в прямом противоречии со знаменитой
пирамидой удовлетворения потребностей А. Маслоу. Думать о полетах в космос и параллельно как достать колбасу для новогоднего стола было нормой советской действительности.
Пожалуй, при данном подходе статья близка к школе советистики, члены которой ставят во главу угла не политические и идеологические модели, а экономику и систему потребления и
распределения благ, что, таким образом, выводит пространство повседневности с теневых, второстепенных позиций в главный фокус исследовательского внимания.
The article represents the author's reflections on the topic of various political manipulations by the population of Russia with the help of such a tool as (dis)organization of everyday life - in fact, the basic process of life, which every person has to deal with. I suppose that the struggle for
the opportunity to have a "decent life" (in different time periods, different meanings were put into this word) has become a key task of Soviet and Russian citizens for almost a hundred years. The
unhealthy focus of the citizens of the Soviet, and then the Russian society, on the questions of how to feed their families, what to wear, how to get the necessary interior items or, in general, places where to live were in direct conflict with the famous A. Maslow’ pyramid. Thinking about flights
into space and at the same time how to get sausage for the New Year's table was the norm of Soviet reality. Perhaps, with this approach, the article is close to the school of Sovietism, whose members focus not on political and ideological models, but on the economy and the system of consumption and distribution of goods, which, thus, brings the space of everyday life from shadow, secondary positions to the main focus.

Впервые о фундаментальной работе профессора истории и славяноведения в Университете Брауна Итана Поллока о банях я случайно узнала в ходе плотного сотрудничества с корреспондентом австралийского
отделения BBC Татьяной Леонов, которая делала большую публикацию
о русской банной традиции для австралийской аудитории летом 2020 г.
(Leonov 2020). Именно эта работа вдохновила Татьяну написать на далеком континенте о «специфическом русском СПА».  Первоначальная английская версия рецензируемой монографии вышла в издательстве Oxford University Press, на сайте которого сообщается, что Поллок является «автором единственной англоязычной книги по истории бань». В целом так оно и есть, более того, столь фундаментальной истории русской бани от Геродота до «братков» из 1990-х, с упоминанием большого количества интересных фактов, воспоминаний, анекдотов, художественных зарисовок и т.п., пожалуй, нет и на русском языке. Это является весьма досадным фактом как для российских историков,
так и антропологов и этнологов. Отечественные исследователи писали о
банной культуре и телесных практиках достаточно много, но чаще всего
отрывочно и в связи с конкретными сюжетами (Пашкова 2015; Васеха,
Фурсова 2018). Конечно же, о роли и функциях русской традиционной
бани (в основном «домовой») очень много написано этнографами в связи
с ее существенной ролью и разносторонними функциями в традиционной культуре русского народа (Никонова, Кандрина 2003; Баня и печь…
2014). Есть и весьма любопытные наблюдения, и размышления зарубежных специалистов о русской банной традиции, особенно мне импонирует неожиданный взгляд «со стороны» американской исследовательницы Нэнси Конди, которая видит в бане олицетворение материнства (Конди 1997): для нее парная предстает в образе материнской утробы, в которой парящиеся мужчины восстанавливаются и как бы заново рождаются.

Работа включает культурно-антропологический анализ конкретного сибирского обычая – празднования дня Ивана Купалы в городском пространстве крупнейшего сибирского города – Новосибирска. Оказавшись в хорошую жаркую погоду 7 июля в полуторамиллионном Новосибирске, непосвященный человек может решить, что стал жертвой хулиганства, поскольку есть вероятность, что его обольют водой без всяких предупреждений – на улице, в городском транспорте, собственном авто. Для новосибирцев такая ситуация представляется вполне естественной, поскольку все жители осведомлены, что «на Купалу нужно обливаться». В период советской форсированной урбанизации и индустриализации вместе с «новыми горожанами» – бывшими жителями сибирских сел, в «сибирский Чикаго» (Луначарский 1929: 7–17, 39–48, 87–94) прибывали и «деревенские» традиции повседневной и праздничной культуры. Автор пытается понять, почему из множества популярных, горячо любимых русским народом праздничных традиций реальное укоренение и дальнейшие транс...

В работе представлена реконструкция смыслового содержания орнаментальных композиций на женских рукоделиях — поминальных полотенцах из собрания общины старообрядцев, не приемлющих священство (беспоповцев) и отрицающих браки, г. Новосибирска. Подробно рассматривается воплощенный в вышивке образ виноградной лозы, связанный с погребальным культом. Прослежено, что на изучаемых поминальных полотенцах он передавался в трансформированном виде: православные мастерицы заменяли в вышивках виноградные плоды привычными для себя цветами, ягодами, бутонами и т.д. Некоторые орнаменты проявляют сходство с оформлением на вышивках, которые во второй половине XIX- начале ХХ в. печатались в пособиях по рукоделию, а также на обертках дешевого мыла фабрик Ралле, Брокара и др., но обычно не находят прямых аналогов среди этих изображений. Выявлены оригинальные растительные композиции с «вазами» в виде завитков, которые напоминают монограммы начальных букв имени Иисуса Христа, а также «вазы», трансформирован...

В работе анализируется один из аспектов комплексной послереволюционной советской политики по «раскрепощению женщин» — антирелигиозная работа среди женского населения, которая была теснейшим образом переплетена с общими практиками воинствующего атеизма и антирелигиозной работой среди населения. Однако, по мнению автора, работа с женщинами представляла собой отдельное направление усилий ранних советских культуртрегеров, требующее специального рассмотрения. Борьба с церковью, верой и верующими занимали в общей политике модернизации страны по советскому типу одно из центральных мест, и именно высокий уровень религиозности, главным образом женского населения, представлялся самым большим препятствием на пути построения безбожного нового общества. Если такая работа, как создание институтов материнства и младенчества, женский ликбез, вовлечение женщин в общественную советскую жизнь, несмотря на массовое сопротивление, находили хоть какой-либо отклик среди определенных слоев населения (Васех...

The work includes a cultural and anthropological analysis of a specific Siberian custom – the celebration of Ivan Kupala’s Day in the urban space of the largest Siberian city – Novosibirsk. Finding oneself on a hot day on July 7 in Novosibirsk with a population of 1.5 million people, a stranger may think that they have become a victim of hooliganism, since they can be doused with water without any warning – in the street, in public transport, in their own car. This situation is quite natural for Novosibirsk residents since all of them are aware that “you need to pour water on Kupala.”During forced Soviet urbanization and industrialization, the “Siberian Chicago” was flooded with the “new townspeople” – former residents of Siberian villages, who brought the rural traditions of everyday and festive culture. The author aims to understand why it was exactly the developed at the turn of the 19th and 20th centuries all Siberian version of the Kupala tradition – namely, the general dousing with water and “Noch Tvorila” (the old name was “rasstashshiha”) as the night youth hooliganism on the eve of the holiday was called, that took root and further transformations, despite the multitude of popular festive traditions dearly loved by Russian people. Throughout the twentieth century, the Kupala tradition would fade and stay restricted to peers celebrating in the city courtyards, and then it would gain strength again and go beyond the courtyards to city streets and squares, and not only children and adolescents would participate in dousing and other ritual atrocities, but also people up a very mature age.The author reflects on how the cultural tradition of the village has adapted to the urban environment, how the townspeople perceive their behavior on the day of Ivan Kupala in the metropolis. How do the holiday activities of Novosibirsk residents relate to the “village” or the “city”, and is it possible to define the Novosibirsk festive Kupala ritual as “specifically urban”?

Специфика антропологической науки заключается в том, что в ее рамках учеными много внимания уделяется рефлексии и осмысливанию не только процесса конструирования предмета их анализа, объектом изучения становится и то, как сами исследователи конструируют мир научного сообщества, какую роль фигура и бэкграунд каждого конкретного ученого играет в развитии целого научного направления (Комарова 2016: 224). В статье рассказывается о профессиональном становлении крупного сибирского этнографа, доктора исторических наук, руководителя отдела этнографии Института археологии и этнографии СО РАН (Новосибирск) Елены Федоровны Фурсовой. Профессиональная судьба ученого, «делающего» нашу науку здесь и сейчас, предстает как конкретный кейс, вносящий еще один «кирпичик» в попытку осмысления и переосмысления развития отечественной этнографии, этнологии и антропологии. The specificity of anthropology lies in the fact that much attention is paid to reflection and observation not only of how scientists co...

Purpose. The article presents a brief overview of the 30-year period of the development of Russian gender studies and reviews the state of gender studies in Siberia in the last decade. Results. The authors came to the conclusion that the gender approach in Russia was very successful in the field of historical disciplines, especially in historical feminology and women’s studies. The authors analyze the emergence of various areas within this issue, the key topics and approaches that have been developed in the Russian humanities. The main directions were reflected in the anniversary collection digest on gender history and anthropology “Gender in the focus of anthropology, family ethnography and the social history of everyday life” (2019). Conclusion. The authors describe the current position of Siberian gender studies and conclude that gender issues in Siberia are less active in comparison with the European part of Russia. In recent years, Siberian researchers have increasingly replace...

В работе анализируется один из аспектов комплексной послереволюционной советской политики по «раскрепощению женщин» — антирелигиозная работа среди женского населения,
которая была теснейшим образом переплетена с общими практиками воинствующего атеизма и антирелигиозной работой среди населения. Однако, по мнению автора, работа с женщинами представляла собой отдельное направление усилий ранних советских культуртрегеров, требующее специального рассмотрения.
Борьба с церковью, верой и верующими занимали в общей политике модернизации страны по советскому типу одно из центральных мест, и именно высокий уровень религиозности, главным образом женского населения, представлялся самым большим препятствием на пути построения безбожного нового общества. Если такая работа, как создание институтов материнства и младенчества, женский ликбез, вовлечение женщин в общественную советскую жизнь, несмотря на массовое сопротивление, находили хоть какой-либо отклик среди определенных слоев населения (Васеха, 2015), то проведение кампании по изъятию церковных ценностей, гонения на священнослужителей, попытки подрыва православной аксиологической  базы существования русского общества вызывали лишь стойкий негативизм и жесткое противостояние со стороны населения, прежде всего, женского. Изначально советские лидеры
недооценивали глубину женской духовной жизни, и считали посещения храмов женщинами данью традиции и формой досуга, которые предполагалось постепенно заменить советскими культурными и социальными мероприятиями. К концу первого десятилетия советской власти стало ясно, что эти методы борьбы не являются сколько-нибудь эффективными, уровень женской вовлеченности в церковную жизнь во время противостояния богоборчеству только возрос и даже породил новые формы участия женщин в деятельности церковных приходов, включая поддержание литургической жизни и массовые явления женского подвижничества.

We reconstruct the semantics of fl oral compositions on commemorative towels, embroidered by women, members of the Old Believers Bespopovtsy (priestless worship community rejecting marriage) in Novosibirsk. The original vine motif, associated with the funerary cult, was transformed by replacing vines with more familiar motifs, such as fl owers, berries, buds, etc. Certain designs resemble those found in late 19th to early 20th century embroidery manuals and on wrappers of cheap soap manufactured by Rallet, Brocard, etc. In most cases, however, there are no exact parallels. Some fl oral compositions are original: for instance, those showing vases with scrolls reminiscent of Jesus Christ's monogram, and "vases" turned into letters on Our Savior's icons. The results of the technological and stylistic analyses suggest that most sacrifi cial towels were made in the late 1800s and early 1900s, some in the 1940s and 1950s, and some may have been manufactured in places of ...

После революционных событий 1917 г. молодая советская
власть начала создавать корпус массовых периодических изданий,  обслуживающих новую идеологию. Для реализации политики женского «раскрепощения» в 1920-е годы было решено выпускать специализированную женскую периодику, ориентированную на различные целевые аудитории женщин. Изначально был положен принцип социальной стратификации – для женщин, вовлеченных в советские общественные отношения – журнал «Коммунистка» (1920–1930 гг.), для работниц – «Работница», «Крестьянка» – для крестьянок и журнал «Батрачка» (1925–1929 гг.) для соответствующей категории населения. Понимая, что работница в Москве и  работница за Уралом – это женщины, живущие в разные реалиях и с совершенно разными культурно-познавательными запросами, советские культуртрегеры параллельно запустили локальные проекты женских изданий «на местах».

Специфика антропологической науки заключается в том, что в ее рамках учеными много внимания уделяется рефлексии и осмысливанию не только процесса конструирования предмета их анализа, объектом изучения становится и то, как сами исследователи конструируют мир научного сообщества, какую роль фигура и бэкграунд каждого конкретного ученого играет в развитии целого научного направления (Комарова 2016: 224). В статье рассказывается о профессиональном становлении крупного сибирского этнографа, доктора исторических наук, руководителя отдела этнографии Института археологии и этнографии СО РАН (Новосибирск) Елены Федоровны Фурсовой. Профессиональная судьба ученого, «делающего» нашу науку здесь и сейчас, предстает как конкретный кейс, вносящий еще один «кирпичик» в попытку осмысления и переосмысления развития отечественной этнографии, этнологии и антропологии.

В данной работе анализируется образ Сибири через самопрезентацию ее жителей в русле социального интеракционизма. Вслед за Э. Гидденсом автор рассматривает модерную идентичность сибиряков, предполагая ее рефлексивный характер не просто как осознание, но как сознательно направленное действие, что отличает ее от традиционной именно направленностью конструирования [10, с. 133]. Делается попытка рассмотреть образ Сибири через региональную идентичность ее жителей с точки зрения бинарных гендерных ассоциаций-«мужской» и «женской» составляющих и их изменений под влиянием различных факторов.

Аннотация Представлен краткий обзор 30-летнего периода развития отечественных гендерных исследований, в результа-те которого авторы пришли к выводу о том, что гендерный подход в России оказался весьма успешен в облас-ти исторических дисциплин, прежде всего исторической феминологии. Авторы анализируют появление раз-личных направлений внутри этой проблематики, ключевые темы и подходы, которые были выработаны в российской гуманитаристике и нашли отражение в юбилейном сборнике по гендерной истории и антрополо-гии «Гендер в фокусе антропологии, этнографии семьи и социальной истории повседневности» (2019). Сдела-на попытка охарактеризовать состояние сибирских гендерных исследований, в результате чего авторы при-шли к выводу о менее активном, в сравнении с Европейской частью России, развитии в Сибири гендерной проблематики. Сибирские исследователи в последние годы все чаще заменяют категорию «гендер» более ней-тральными понятиями «исследования семьи», «женское», «мужское» и пр., чаще выбирают «классическую» историческую проблематику, более характерную для исторической науки до «гуманитарного ренессанса» 1990-х гг. Ключевые слова Сибирь, гендерные исследования, история науки, историческая феминология, женская история Для цитирования Васеха М. В., Фурсова Е. Ф. «Мужское» и «женское»: гендер в фокусе отечественных исторических исследо-ваний (материалы к учебному курсу «Основы культурной антропологии») // Вестник НГУ. Серия: История, филология. Abstract Purpose. The article presents a brief overview of the 30-year period of the development of Russian gender studies and reviews the state of gender studies in Siberia in the last decade.

Книга Артемия Кивовича Троицкого “Субкультура...”, первая версия которой была издана в 2017 г. в Великобритании, на русском языке вышла в июне 2019 г. Она привлекла мое внимание не только и даже не столько своим подзаголовком “История сопротивления российской молодежи 1815–2018”, который указывает на злободневность поднятой темы, но и – прежде всего – тем, что в этом случае не-антрополог “играет на нашем поле”. В каком-то смысле проблематику субкультур можно считать “базовой”, одной из самых востребованных и “типичных” для нашей науки.
Немало моих коллег признавалось, что “на входе” в профессию они были заворожены изучением групп ролевиков, реконструкторов, анимешников, неоязычников, хиппи, йогов и проч.

Советское государство с первых лет деятельности уделяло серьезное внимание политике в отношении женщины и семьи. В первое десятилетие эта политика не была единой, однако, несмотря на ее противоречивость и явное педалирование на государственном уровне, современные феминистские исследователи оценивают ее в целом положительно как проводимую «в интересах самих женщин». Автор анализирует реформы и привлекает конкретные материалы для иллюстрации реального отношения женщин самой большой на тот момент социальной группы - крестьянства к проводимым государством реформам в области семьи и брака.

Young Soviet state from the first steps paid much attention to policies regarding women and the family. In the first decade, this policy was not uniform, however, despite its inconsistency and strong pedaling at the state level, modern feminist researchers generally evaluate it positively as “in the interests of women”. The author analysis the reforms and draws on different materials to illustrate the real attitude of women of the largest social group at that time - the peasantry to the governmental reforms in the field of family and marriage.

В статье представлена хроника международной научной конференции «Гендерные отношения в современном мире: управление, экономика, социальная политика», состоявшейся 16-18 мая 2019 года в городе Иваново. Цель авторов-показать общий вектор развития научного направления, сводную картину трендов в гендерных исследованиях российских социологов, полито-логов, демографов и специалистов в области государственного управления, равно как дискуссионные вопросы, стоящие перед учеными.
The article presents a chronicle of the International conference “Gender Relations in the Modern World: Management, Economics, Social Policy”, held in May 16-18, 2019 in the city of Ivanovo. The goal of the authors was to show the general vector of development of the women studies, a consolidated picture of trends in gender studies of Russian sociologists, political scientists, demographers and specialists in the field of public administration, as well as the discussion issues facing scientists. Many speakers emphasized that today their attention and study deserve the problem of social policy towards women since 2010, this time is marked by an increase in conservative sentiments and an increased role of the Russian Orthodox Church. Much attention was paid to the emerging problem of substitution of gender policy with demographic policy, and the nationwide trend of “returning women to the family.” The “National Strategy for Actions for Women for 2017-2022” was discussed and pointed out the absence of such problems of women of modern Russia as the problem of female poverty, the uncertainty and inadequacy of the policy of punishments for nonpayment of alimony to mothers with children, the multiplicity of women’s health problems (including reproductive, insufficient development of social aspects of geriatric policy). With alarm was pointed to the unresolved and newly updated topic of domestic violence - that is, a huge range of women’s problems related to childcare, discrimination in employment, objectification of the female image in the media.

Медико-исторические и гендерные аспекты изучения внутренних миграций в СССР и постсоветской России (на примере лечения женского бесплодия) В статье анализируется изменение направлений репродуктивного туризма женщин с диагнозом «бесплодие» в России после 1990-х гг. (в связи c переходом к вспомогательным репродуктивным техно

Аннотация В обзоре рассматриваются вопросы, затронутые на XIII Конференции рабочей группы по календарной обряд-ности «Ритуальный год», действующей в рамках Международного общества этнологии и фольклора. Научное мероприятие проходило 7-9 ноября 2018 г. в Бухаресте (Румыния). Конференция «Ритуальный год» является профессиональной площадкой для обмена опытом и идеями в области ритуалов и ритуальных практик этно-логов, антропологов и фольклористов со всего мира. Ключевые слова Международное общество этнологов и фольклористов (SIEF), конференция, городские ритуалы, календарные обряды, празднование, этнография, фольклорные исследования, городская антропология
Abstract The review covers the issues touched upon at the 13 th conference of the working group on calendar ceremonialism, "Ritual Year", operating under the International Society for Ethnology and Folklore (hereafter SIEF). The scientific event took place on November 7-9, 2018 in Bucharest (Romania). The conference has its own long history; therefore, traditions and the main "backbone" of the conference, as well as the circle of regular participants, have been established. Due to the narrow research issues discussed, there are no "random" speakers with messages of little relevance to the general theme, as it often happens at "big" congresses. The conference "Ritual Year", without exaggeration, has become a professional platform for the exchange of experience and ideas in the field of rituals and ritual practices of ethnologists, anthropologists and folklorists from around the world.

Анализируются становление и механизмы работы института охраны материнства
и младенчества в Сибири в области медико-санитарного просвещения женщин в
1920-х гг. Ранние советские идеологи в ходе «конструирования» нового быта и новой
советской женщины не могли обойти стороной материнство как социальную функцию
женщины. Создание на государственном уровне отдельного направления в политике —
охраны материнства и младенчества было задумано с целью ускорить переход в фактическую плоскость декларированное Советами равенство мужчины и женщины. Политика охраны материнства и младенчества затрагивала практически все модернизационные
начинания новой власти и должна была решить множество вопросов в области как здравоохранения, так и социальных преобразований. В рамках политики охраны материнства
и младенчества демонтировались традиционные и конструировались новые, уже нормированные на государственном уровне практики родительства, и материнства в частности, играющие основополагающую роль при воспроизводстве социального порядка.
The article analyzes the formation and operation mechanisms of the institution for
the protection of motherhood and infancy in Siberia in healthcare and sanitation aspect in
the 1920s. The early Soviet ideologists during the “construction” of the new lifestyle and
the new Soviet woman could not ignore motherhood as a social function of woman.
A distinctive feature of the national modernization was its state indoctrination; the young Soviet government pedaled the transformations in a comprehensive manner, paying particular attention to profound axiological changes in society. The project to combat the “old way of life”
was very successfully implemented, one of its components being the policy of women’s emancipation and the direction of motherhood and infanthood that supports this
policy. For the first decade of these directions, the Soviets managed to lay a serious foundation
of new values and demographic attitudes, patterns of behavior among young Soviet women.
The motherhood and infancy protection policy affected virtually all modernization initiatives
of the new government, and had to solve many issues in the field of healthcare and social transformations. Within the framework of the motherhood and infancy protection policy, traditional
and new parenting and motherhood practices in particular, having a fundamental role in the reproduction of social order, were dismantled and constructed.

Review of Kolyaskina E.A. Zhenshchina i muzhchina v russkoi derevne Altaia [Woman and man in the Russian Altai village]. Biysk, 2015. 296 p.
Рецензия на книгу: Коляскина Е.А. Женщина и мужчина в русской деревне Алтая. Бийск: АГАО им. В.М. Шукшина, 2015. 296 с.
Монографическое исследование Елены Коляскиной «Женщина и
мужчина в русской деревне Алтая», вышедшее в 2015 г. при поддержке Российского гуманитарного научного фонда, пополнило отечественную копилку качественных работ по гендерной и женской истории. Вероятно, совсем небольшой тираж в 300 экземпляров и удаленность от основных исследовательских центров (автор живет и работает в г. Бийске Алтайского края) не позволили привлечь должное внимание в среде широкой научной общественности к этой работе. И это несправедливо, поскольку книга, безусловно, является новационной не только для сибирских историко-этнологических исследований, но и, в целом, для отечественной этнологии.

Статья посвящена анализу механизмов внедрения нового паттерна женского поведения -«крестьянки грамотной» и особенностям процесса ликвидации неграмотности среди сибирячек в первое десятилетие советской власти. Фактор женской неграмотности стал одним из существенных препятствий при реализации ранней советской политики строительства «нового быта» и «раскрепощения» женщин. Научить женщин читать, писать и считать было базовым этапом при воплощении конструкта «новой советской женщины» в рамках советской утопии. По сути именно после получения этих элементарных навыков можно было говорить о следующих этапах политики в отношении женщин: реализации тезиса о равноправии полов, вовлечении в общественную и политическую жизнь, работу на руководящих должностях, атеистическую кампанию, комплекс работ по линии охраны материнства и младенчества, и в целом, производить глобальные трансформации жизненных стратегий и ценностей. Автор делает предположение, о том, что провал политики ликбеза и слабое вовлечение девочек в школьное образование в Западной Сибири в 1920-х гг. стали ключевыми причинами того, что образ русской крестьянки в Сибири в этот период еще во многом соответствовал представлениям о роли, функциях и месте женщины в «традиционном» обществе.
«PEASANT LITERACY»:  EDUCATIONAL PROGRAM IN WESTERN SIBERIA  AND THE CONSTRUCTION OF A NEW PATTERN OF FEMALE BEHAVIOR  IN THE 1920’S

Purpose. The article analysis the mechanisms of inculcation for a new pattern of female behavior – «literate peasant women» and the peculiarities of the process of illiteracy elimination among Siberians in the first decade of Soviet authority. In the early 1920’s. literate men in the cities of Siberia accounted for 61.2 %, and in rural areas – 26.7%, literate women – respectively 46.9 % and
158  ›ÚÌÓ„р‡Ùˡ ̇рÓ‰Ó‚ ≈‚р‡ÁËË

9.2 %. In fact, 90.8 % of Siberian peasant women were illiterate. Women’s program consists not only the points illiteracy, but women’s clubs, organization of agricultural courses and Sunday schools. Paramount task was learning to write, read and count. It was assumed and the second stage of «Adult» education – schools of half-educated with basic subjects of primary education. The factor of female illiteracy has become one of the significant obstacles in the implementation of the early Soviet policy of building a «new way of life» («novyi byt») and emancipation of women. Teach women to read, write and count was the basic stage in the embodiment of the construct of the «new Soviet woman» within the framework of the Soviet utopia. In fact, after receiving these elementary skills, the following stages of Women policy may began: implementation of the thesis on gender equality, involvement in public and political life, work in leadership positions, atheistic campaign, a complex of work on maternity and infancy, and in general, to produce global transformations of women’s life strategies and values. Results. The early Soviet policy on eliminating illiteracy is a very popular topic among Russian historians. Most of the works were created during the Soviet period, which imposed certain restrictions on them: with extensive factual material, these studies bore a somewhat one-sided, ideologically biased interpretation of this process. An analysis of post-Soviet literature showed that today the problem is being worked out no less intensively. Regional studies, based on statistical information and archival materials, prevail. This study is based both on archival, statistical data, and on the materials of the Siberian press of the 1920’s. The originality of the work is given by the materials of field ethnographic research, which allows the author to supplement the historical picture, and, perhaps, see the dry report data and statistical data from a different angle. Conclusion. The author makes the assumption that the failure of the policy of education and the weak involvement of girls in school education in Western Siberia in the 1920’s became one of the key reasons that the image of a Russian peasant woman in Siberia during this period still largely corresponded to the notions of the role, functions and place of a woman in a «traditional» society.

В статье изложены результаты исследования механизмов конструирования и внед- рения образа «новой советской женщины» в повседневную жизнь крестьян юга Западной Сибири в 1920-е гг. [1]. Проблема рассматривается комплексно: в законодательной плоскости, в аксиологической сфере (новые паттерны поведения), в общественно-политическом поле, в политике ликвидации неграмотности и охраны материнства и младенчества, в рамках антирелигиозной кампании и внедрения новых советских ценностей через «красные» обычаи и обряды. Конструирование образа «новой советской женщины» шло в рамках политики построения «нового быта». Советские идеологи работали сразу в нескольких направлениях, при этом основным объектом, на котором фокусировалось внимание, была женщина. Планируемая «революция в умах» женщин — в особенности, как считалось, у «наиболее отсталых» крестьянок — стала той «высотой», после взятия которой можно было бы говорить о начале изменения культурного кода всего российского общества. В качестве источников привлечены публикации идеологов «женского вопроса», архивные документы, материалы периодической печати, а также интервью с современниками изучаемых событий — женщинами и мужчинами, чья молодость пришлась на 1920-е гг. В работе делается вывод о том, что образ русской сибирской крестьянки в 1920-е гг. ещё во многом соответствовал традиционным представлениям о роли, функциях и месте женщины в жизненном цикле семьи (рода), несмотря на то, что именно в этот период в обществе были запущены многие механизмы конструирования образа «новой женщины», принесшие свои результаты несколько позднее.

ENGLISH version
The article summarizes the research findings about the construction and implementation mechanisms of the image of the “New Soviet Woman” in the everyday life of peasants in the southern part of Western Siberia in the 1920s. The issue is reviewed in complex: from the legal point of view, in terms of axiology (new patterns of behavior), in the socio-political field, from the outlook of illiteracy irradiation and protection of mothers and children, in the framework of the antireligious campaign and the introduction of new Soviet values through the “red” customs and rituals. The construction of the image of “New Soviet Woman” was in line with a “new lifestyle” policy. The Soviet masterminds worked in several directions, and the key focus was on women. The planned “revolution in the minds” of women, particularly among “most backward” peasants, became a “milestone”, after which one could talk about the beginning of cultural change in the code of the entire Russian society. The sources include the publications of masterminds about the “women’s issue”, archival materials, periodicals, as well as interviews with contemporaries — men and women, whose youth coincided with the period of the 1920s. The paper concludes that the image of the Russian Siberian peasant in the 1920s still largely corresponds to the traditional understanding  of the role, functions and place of women in the family lifecycle of the family, despite that during this period the society launched many mechanisms for the construction of the “new woman” image that brought results later.

Международные конгрессы исторических наук (International Congress of Historical Sciences или ICHS) проводятся с 1900 года. Первый Конгресс состоялся в Париже под официальным названием «Международный конгресс сравнительной истории». С тех пор событие происходит один раз в пять лет, однако порядок нару-шался во время двух мировых войн. Начиная с 1926 года, подготовкой и проведе-нием конгрессов занимаются постоянный Международный комитет исторических наук и Национальный комитет историков той страны, где проходит Конгресс. В 1970 году XIII Международный конгресс исторических наук состоялся в Москве. По идеологическим соображениям его проигнорировали учёные из США и Ве-ликобритании. В целом, в работе Конгрессов находит отражение общее развитие исторической науки – смена исторических школ, ведущей проблематики, борьба методологических направлений и т.д.
Впервые за более чем столетнюю историю существования Международный конгресс исторических исследований – самое влиятельное академическое событие мирового исторического сообщества – состоялся в Азии, в городе Цзинань, Китай. В 2015 году (23-29 августа) это мероприятие посетило 2600 ученых, 1500 из кото-рых – китайские историки и 900 исследователей из 88 других стран. Конгресс стал большим событием не только для всех историков, но и для Китая как принимающей страны в целом. Работа конгресса и его основные темы освещались в китайской федеральной прессе и на центральном китайском телевидении. Для широкой публики Китая мероприятие позиционировалось как «Олимпийские игры историков». Нельзя не отметить, что в связи с таким пристальным вниманием к событию, Конгресс был организован на беспрецедентно высоком уровне. В адрес XXII Кон-гресса было отправлено поздравительное письмо президента КНР Си Цзиньпина, в котором президент выражал уверенность, что историки не только могут, но и долж-ны влиять на будущее человечества. Лю Янг Донг, вице-премьер Государственного Совета Китая, лично посетила церемонию открытия и произнесла приветственное слово к участникам Конгресса. Янг Донг высказала мысль о том, что понимание современных процессов в Китае возможно только через призму его исторического прошлого, поэтому одна из основных тем «Китай в глобальных перспективах» чрез-вычайно ценна не только для профессиональных историков, но и для всей страны в целом. Выступавшие далее Цанг Хайпенг (президент ассоциации китайских исто-риков), Гуо Шункинг (губернатор провинции Шаньдун) и Ванг Вейгуанг (президент Васеха Мария Владимировна – кандидат исторических наук, младший научный сотрудник Ин-ститута этнологии и антропологии РАН. Эл. почта: maria.vasekha@gmail.com.

В статье рассматривается такой мощный рычаг влияния на общественное сознание как специализированные женские СМИ в вопросах формирования новых поведенческих моделей крестьянок в первое десятилетие советской власти. Помимо широко известных историкам всесоюзных журналов «Коммунистка» и «Крестьянка» большое внимание уделяется сибирским изданиям - журналам «Красная сибирячка» и «Сибирская деревня». Автор анализирует основные задаваемые прессой модели поведения, предлагаемые жизненные стратегии для «новой» «раскрепощенной» советской женщины. В целом моделируются более «эффективные» жизненные сценарии, женщинам предлагается занимать деятельностную позицию, принимать нестандартные для тех лет решения для изменения своей «нелегкой судьбы», «женской доли». Автор приходит к выводам о  том, что предлагаемые стереотипы поведения не отличались разнообразием, по сути, агитируя освобождаться от «гнета отцов, братьев и мужа» все сценарии вновь сводились к женскому служению, но уже интересам общества.
The article deals with specialized women's media and its role in the formation of new behavioral patterns of peasant woman in the first decade of Soviet period. The author analyzes the main behavior models, life strategies proposed for the "new" "liberated" Soviet woman in media. In addition to well-known all-union magazines "Communist woman" and "Peasant Woman" in this article was draw Siberian materials - magazines "Red Siberian Woman" and "Siberian village." Regional press, not so official, adapted to local realities, gives to the researcher valuable representation of influence of Soviet propaganda in Siberian backwoods. The press modeled more "effective" life scenarios, women was encouraged to take up activity-position to take unconventional solutions for those years to change theirs "hard fate", "women's destiny". It is important to note that the proposed patterns of behavior are not very diverse, in fact, campaigning rid of "oppression fathers, brothers and husband" all the scenarios again boiled down to the idea of service, but the public interest. Thus, the policy of "emancipation of women" for the most part reduced to the integration of women in the public space, without trying to understand their true needs, to take into account their aspirations and, ultimately, to protect their best interests.

В статье раскрываются причины актуализации практик плодоизгнания (легальные и нелегальные аборты) среди сибирячек в связи с реализацией государственной семейной политики в Сибири в 1920-е гг. Автор рассматривает особенности внедрения политики в области медицинских абортов в Сибири, показывает отсутствие альтернативных аборту предложений планирования семьи. В статье приводятся новые данные о состоянии этого вопроса среди крестьянок-сибирячек и «адаптации» этих медицинских практик у деревенских «бабушек». Автор статьи показывает, все лицемерие политики советской власти по отношению к населению страны, ведь декларируя свободу женщины в распоряжении собственным телом, в том числе и в принятии решения по планированию семьи, государство пыталось решить вопросы восстановления народного хозяйства и перехода к курсу индустриализации. Иллюзорная свобода прокреативного выбора, практически без альтернативных вариантов, сформировала тактику планирования семьи в Сибири и России в целом на протяжении ХХ в. На фоне общей дезорганизации семейной жизни, падения морально-нравственных установок все же довольно незначительная часть сибирских крестьянок, по сравнению с горожанками, обращались к новому для них способу регулирования рождаемости, при этом предпочитая «бабушек». Сельское население в 1920-х гг. не было готово активно пользоваться новыми законодательными возможностями, все еще придерживаясь традиционных взглядов на этот вопрос.
Legal and illegal abortion practices actualization
in terms of demographic modernization in the
1920s (based on the Western Siberia materials)
The article describes the reasons for actualization
of practices of fetus expulsion (legal and illegal abortions)
among Siberian women in connection with the
implementation of the state family policy in the 1920s.
The author examines the particular implementation
of policy in the field of medical abortion in Siberia,
shows a shortage of alternative methods to abortion
in family planning. The paper presents new data on
the status of this issue among Siberian peasant women
and “adaptation” of these medical practices among village
midwives. Illusory freedom of procreative choice,
with little or no alternatives, has formed the tactics
of family planning in Siberia and Russia as a whole
throughout the 20th century. Against the background of
the overall disruption of family life, of the fall of moral
attitudes, still quite a small part of the Siberian peasant
women, as compared to urban female citizens turned
to this way of birth control, which was new to them,
but if they did, they preferred midwives. The rural
population in the 1920s was not prepared to actively
use the new legislative opportunities still adhering to
traditional views on this issue.

Московская традиция посещения общественных бань существует со времен основания города, и без перерывов живет и развивается в условиях современного мегаполиса. Сегодня городская баня утратила свою утилитарную гигиеническую функцию, однако остается весьма востребованной среди москвичей. В данной статье раскрывается один из аспектов исследования, проведенного автором в 2012-2013 гг., по выявлению причин стабильной привлекательности этой этнокультурной традиции в современной урбанизированной среде. В работе предпринята попытка проанализировать данные о традициях парения (способы поддавания пара, использование и заготовка веников, трав и пр.), представления о «правильном» паре, целительных свойствах бани, предбанной подготовке и послебанном отдыхе тела у москвичей.
Исследование проводилось в общественных банях Москвы разных годов постройки, ценовой категории и состояния зданий. За рамками этой работы остаются современные частные бани населения, сауны, СПА и коммерческие банно-оздоровительные комплексы, а также другие виды бань, распространенные сегодня в городских квартирах и коттеджах.
Метод включенного наблюдения и включенного действия, по вполне очевидным причинам, применялись только в женском отделении общественных бань. Вместе с тем неформальные глубинные интервью проводились как с женщинами, так и с мужчинами – членами банных досуговых сообществ.
В результате исследования было выявлено, что традиции московской банной культуры сегодня весьма востребованы жителями столицы, что связано с их представлениями о том, что баня способствует поддержанию физического и ментального здоровья, является незаменимой СПА-процедурой и особым коммуникативным пространством (этикет, ритуалы и т.д.). Анализ полевых материалов показал, что русская банная традиция стала универсальной формой досуга для множества этносов, проживающих на территории российской столицы. Вероятно, благодаря своей открытости и демократичности, традиция русской бани сегодня является одним из немногих элементов традиционной русской культуры, пережившей и подстроившейся под все модернизационные процессы советского и российского общества. Существованию этой традиции угрожает снос и разрушение старых зданий бань, их недостаточная реставрация и отсутствие новых объектов банной  инфраструктуры в градостроительной политике Москвы, как, впрочем, и других городов России.
Moscow tradition of visiting public bath-houses existed since the founding of the
city, and still lives and develops in the modern metropolis. Today Russian steam bath has lost its
utilitarianistic hygienic function, but remains very popular among Muscovites. This article reveals
one facet of the research held by the author in 2012—2013, aiming to identify the reasons of
attractiveness of this ethnic and cultural tradition in modern urban environment.
The study has been conducted in public baths of Moscow, differing in years of construction,
price range and state of renovation. Modern private bath-houses, saunas, spas and recreational
facilities, as well as other types of baths, appearing today in apartments and cottages, are left
outside this study.
Methods of participant observation and interaction, for obvious reasons, were used only in the
women’s department. However, informal in-depth interviews were conducted with both female and
male members of bath leisure communities.
The study reveals that traditions of bath culture today are highly demanded among the residents
of the Russian capital. Muscovites have four reasons to visit a public bath-house: physical and
mental health, spa treatments and communicative space with its special etiquette and rituals, etc.
Russian bath tradition has become a universal form of leisure for multiple ethnic groups living
in Russian capital. Due to its openness and democracy the Russian bath today is one of the
few elements of traditional Russian culture, adapted to all the processes of modernization in the
country. Demolition and destruction of old buildings baths, lack of either renovation or building
of new facilities of bath infrastructure in urban planning policy threatened the existence of this tradition in Moscow, as well as in the other Russian cities.

We have the task to study indigenous traditions in the public baths in Moscow megapolis today, study the social relations of its visitors, their motivation (mental and physical health, beauty procedures and internal bath communications). Traditions, customs, taboos, which we observe in the public baths, help to analyze one of the aspects of spiritual life of the citizens, reveal one of the components of the modern world in everyday life.

Российская семья и демографическая сфера в целом за последние 100 лет претерпела серьезное воздействие политических, социально-экономических событий, а также всей совокупности нормативно-правовых актов после 1917 г. Анализ трансформации социально-демографической сферы общества и определение характера ее развития среди разных категорий населения важны для понимания специфики всей российской модернизации.

Авторы статьи рассматривают вопрос о культурной многоукладности России через призму  разностороннего опыта  политики мультикультурализма в странах «классической иммиграции» и «национальных государствах» Западной Европы.  Мировой опыт позволяет глубже увидеть процессы  полиэтничного современного российского общества и сформулировать проблему развития уникального мультифольклорного пространства, сложившегося в Российской Федерации.
The authors examine the issue of Multiculturalism in Russia through the prism of diversified experience of multiculturalism policy in the countries of the "classical immigration" and "nation-states" of Western Europe. World experience allows to see processes in the contemporary Russian society deeper and formulate the problem of a unique Multifolklore space that has developed in the Russian Federation.

В статье рассматривается история формирования сибирской идентичности и множественность оттенков ее трактовки, а также отражаются изменения понятия «сибиряк» в исторической ретроспективе. В работе идет речь, прежде всего, о самоидентификации некоренных народов Сибири, а именно о русских и прочих переселенцах всех исторических этапов иммиграции, составляющих сегодня большую часть населения Зауралья.
The article examines the history of the formation of Siberian identity and multiplicity of its interpretation, and also reflects the changes in the concept of "Siberian" in historical perspective. The work concerns the identity of non-indigenous peoples of Siberia, basically the Russian and other migrants of all historical stages of immigration, who constitute now the majority of the population of Siberia.

Автор раскрывает влияние государственной политики на изменения гендерных отношений в сибирской крестьянской семье в 1920-е годы. Целенаправленная политика государства в отношении семьи и «положения женщины», создание специальных органов – Женотделов, пропаганда в СМИ и «на местах» - ключевые факторы «быстрых» модернизационных процессов во всех аспектах внутрисемейных отношений российского\советского общества.
The author reveals the impact of public policy on changing gender relations in a Siberian peasant family in the 1920ies. Deliberate policy of the State in regard to the family and the " status of women ", the creation of special bodies - Women's departments , the propaganda in the media and in the "field" - the key factors of "fast" modernization processes in all aspects of family relations of the Russian \ Soviet society. In Soviet society, these problems were called " women's issues " and represented in a special print media , such as " Communist girl", and later " Working woman " and " Peasant woman", " Red Siberian woman", " Women's Magazine " etc. It is interesting that among the other problems on the way of solving the "women's issue" was reported about man-leaders, members of Communist party, who perceived the activity of a Women's departments with a certain degree of irony. This men are often contemptuously called Women's departments as "Woman's thing", " Kraybaba", " Tsentrobaba ", " Babkom".
This work is interesting in studying of a local data - reveals the changing role and functions of a Siberian peasant woman in the south of Western Siberia in the first decade of Soviet government.

В ХХ веке произошли трансформации ряда представлений о базовых ценностях русского народа, в том числе связанных с местом и ролью женщины в семье и общественной жизни. Адаптация российских женщин к новым вызовам - политическим, экономическим и социокультурным - изменила их отношение к браку, деторождению, религии, образованию, построению карьеры, в целом, к формированию своих жизненных стратегий.
Анализ социокультурных процессов 1920-х гг. позволяет понять и оценить то, что происходит в настоящее время и прогнозировать будущие этапы развития об-щества. Каждый исторический период транслирует те или иные женские образы и приписываемые им жизненные стратегии, а также соответствующие механизмы их функционирования в конкретном социуме. Выявление и анализ этих механизмов, понимание принципов их функционирования имеют практическую значимость, поскольку позволяют оценить современную ситуацию, в частности, могут быть использованы при  корректировании политики государства. Жизненные установки женщин напрямую влияют на демографическую ситуацию в стране. Демографическая ситуация, в свою очередь, во многом определяет социально-экономическое развитие в Российской Федерации, а демографическая картина российского общества говорит о степени его  жизнеспособности.

В этой главе коллективной монографии "Традиционная культура русского народа в период 1920-1930-х годов" рассказывается о политике построения "нового быта" ранними советскими идеологами, и ее влияние на семейно-брачные отношения русских крестьян, проживавших в 1920-х гг. в Западной Сибири.

Глава в коллективной монографии "Традиционная культура русского народа в период 1920-1930-х годов" рассказывает об одном из элементов политики раскрепощения женщин в СССР - вовлечении их в общественно-политическую деятельность. Работа написана на сибирских материалах 1920-1929 гг.

I invite you to take part in the work of my panel “Rural” in the urban and “urban” in the rural: the invisible borders of two worlds, which will be held as part of the Conference for Young Researchers “Actual Issues of Ethnology and Anthropology” at the Institute of Ethnology and Anthropology RAS (Moscow) 17– November 20, 2020
Our traditional Conference for young (and not so) researchers this year expands its borders and expects to become larger (however, we monitor the situation with coronavirus!), Interesting and eventful.
I proposed the panel “Rural” in urban and “urban” in rural: the invisible borders of two worlds "or the Anthropology of transparency - which, on the one hand, I see is rather narrow, but at the same time, the theme of borders and their interpenetration permeates almost everything topics of anthropology, ethnology, sociology ... One way or another, each researcher has to deal with the idea of binary "city" - "village", the competition of these two worlds, ideas about lifestyle and values ... Since this topic is not yet in our domestic (post-soviet) practice deserves special attention, it is often "passing" or "secondary" from other topics, I invite you to reason and debate on our panel!
Description: After human civilization reached the stage of development of cities as centers of craft and trade, a global dichotomy arose in the perception of “urban” and “rural” lifestyles, expressed in many diverse aspects. In the course of the section, it is proposed to reflect on what is “urban” and “rural”, where the “border” between these worlds lies, how much these worlds are contrasted or interpenetrated in the representations of residents of various historical periods and of different locations. How mankind constructs ideas about the "urban" and "rural", how far the administrative boundaries of the city coincide with the invisible, drawn in the imagination of the inhabitants frontiers of lifestyles. Works based on a specific cultural and historical material, field materials of speakers, re-thought in line with the stated theme are welcome. Anthropologists, cultural scientists, historians, urbanists, sociologists, demographers and other persons interested in the topic of cultural boundaries are invited to participate.
Suggested topics for discussion:
• What are "urban" and "rural"
• Opposition or parity of “urban” and “rural” lifestyles
• The idea of a “center” and a “periphery,” shifting emphasis
• Stereotyping of "urban" and "rural"
• Cultural and other markers of urban and rural lifestyles
• Fashion as a marker of "urban" and "rural" lifestyles
• Leisure: "urban" and "village" entertainment
• How much the administrative and mental boundaries of the “city” and “village” coincide / do not coincide
• Inequality of two worlds: economic, cultural, educational, etc.
• The growth of urbanization and the transformation of cultural stereotypes
• How the COVID-19 pandemic affected / could affect the perception of urban / rural lifestyle values
• Cottage / country house: "non-city" and "non-village"
PLEASE APPLY BEFORE SEPTEMBER 20, 2020!
I draw your attention to the fact that in order to submit an application it is necessary to fill out a special application form for the participant. Applications should be sent to my address: maria.vasekha@gmail.com, as well as to the general address of the conference: kmu.iea.ras@gmail.com.
According to the results of the scientific conference, it is expected to publish a collection of articles by full-time participants of the conference, indexed at the RSCI. If an interesting selection of reports would be gathered, we will claim the thematic number of a decent journal indexed in international databases (this is in the long run).
Member Profile:
Application form for participation in the Conference of Young Scientists “Actual issues of ethnology and anthropology”:
1. Surname, name, patronymic / Transliteration in Latin letters
2. Place of work / study, position, academic degree (if any)
3. Email, Phone
4. Do you agree to the publication of your email address in the conference program and in the collection of reports: Yes / No
5. Section
6. Title of the report
7. Required hardware

Section moderator: research associate, Center for Gender Studies, IEA RAS,
Ph.D. Maria Vasekha
E-mail: maria.vasekha@gmail.com
WA: +79166455022
Mob.: +79998980408