Alexey Ulko

Рассказ "Последнее морское сражение" был опубликован в №49 российского журнала для молодежи "Галченокъ" в 1913г. и представляет собой интересную попытку вообразить морское сражение с участием авиации, которое происходит в 1932г. между британским флотом и объединенным флотом Японии и Китая.

Авторство текста установить сложно - хотя он подписан М. с пометкой "с английского", обнаружить англоязычный оригинал или какое-либо упоминание о нем пока не удалось. Однако, особенности текста и употребление имен собственных позволяет предположить, что данный рассказ является очередной литературной мистификацией русскоязычного автора, которых было немало в то время.

The article examines the issues of the functioning of the Uzbek language in modern Uzbekistan. It is noted that the level of proficiency in the Uzbek language still leaves much to be desired. Despite the status of the state language, even native speakers do not always speak it perfectly, sometimes they do not know the rules of grammar and speak its dialect variants. The percentage of Uzbek proficiency among those for whom it is not native remains extremely low. How the Uzbek language is used in society, why not everyone speaks it and what awaits it next — this is an incomplete list of questions that the author analyzes.

This article was written for the newspaper East / East published by the Embassy of Qatar in Moscow. It lists some important events happening to a group of artists and scholars living in or simply visiting Samarkand from 1920 to 2020. The text leaves out many important names but highlights the significance of interconnectivity of their lives and ideas.

Понятие «махалля», являющееся краеугольным в градостроительстве Узбекистана, существует одновременно в трех взаимосвязанных, но все же различных значениях. Во-первых, это сообщество, функционирующее в определенном социальном пространстве, в котором происходит постоянная циркуляция людей, ресурсов и информации. Во-вторых, это традиционный квартал Старого Города, который не совсем соразмерен этому социальному пространству. В-третьих, это официальная административная единица современных городов Узбекистана, на которые разделены в том числе и те их части, которые никогда не входили в состав традиционной доколониальной застройки. Слияние этих трех функциональных систем в одно широкое понятие, хотя удобное в повседневной практике, усложняет аналитическое размышление о социально-культурном значении махалли в настоящее время. Поэтому, прежде всего необходимо разобраться с текущей проблематикой описания этого комплексного явления.

All researchers go through different stages in their work; sometimes they zoom in focusing on certain subtopics within their filed, sometimes they zoom out looking for new contexts and viewpoints. Sometimes research takes a turn or adopts a new shape; sometimes it does not happen at all. Over the years, I have submitted many applications for conferences and publications. Some of these were accepted, others were turned down and morphed into something else or simply got abandoned on the way. In this paper, I have collected twelve such abstracts to remind myself and sympathetic readers of the complex and non-linear processes behind any creative thought. They also represent different potentialities and tensions between an idea and its realisation.

Предисловие 2020 года С тяжелым сердцем, но, повинуясь в значительной степени воле автора текста, приведенного ниже, я все же решаюсь вновь опубликовать его, на этот раз в электронном формате. По правде говоря, это следовало бы сделать уже давно, хотя бы потому, что такова была договоренность между автором этого, и иных, еще более сложных для восприятия и странных текстов, оказавшихся в моем распоряжении с этой целью. Однако, в силу ряда психологических причин это было непросто сделать, не заявив четко о своем отношении к ним-и здесь передо мной открывались две опции. Одна, опробованная в ходе публикации этого текста в Альманахе «АРК» №5 под общей редакцией ташкентского писателя и поэта Рифата Гумерова, заключалась в том, чтобы предоставить самому тексту говорить за себя. Иная, к которой я склонялся все эти годы, в особенности начиная с декабря 2014 года, когда автор данного текста покинул физическое тело, заключалась в своего рода «критическом издании» его работ, которые требовали бы разъяснения и анализа этих, бескомпромиссных в своей стилистике и труднодоступных в семантике текстов. Тем не менее, как именно это сделать, и как позиционировать эту работу, придумать было весьма сложно. Для того, чтобы пояснить целый ряд аспектов, касающихся этих текстов, пришлось бы прибегать к вещам, которые могли бы показаться читателю либо фантастикой, либо бредом автора или его литературного редактора. Однако, события, связанные с пандемией COVID-19, и которые требуют глубокого осмысления, как мне кажется, создают соответствующий контекст, в котором эти тексты могут быть прочитаны в качестве элементов новой реальности, о наступлении которой их автор уверенно говорил еще 10-15 лет назад. Можно с уверенностью говорить, что эти события, в которых наконец-то будущее стало более важным, чем прошлое, породят огромную эсхатологическую волну даже при самом оптимистическом сценарии. Однако, и здесь можно вполне согласиться с автором текста-по большей части эта волна будет представлять собой совершенно бесплодные и иллюзорные фантазии, подогретые голливудской (условно) образностью: опустевшими городами, покинутыми некогда людными и живыми публичными пространствами, картинами умирающих людей, трупы которых вывозят грузовики и так далее. Противопоставленное этой образности «рациональное» сомнение, усматривающее в текущих событиях заговор, манипуляцию или программу уничтожения человечества, является еще более фантастичным, хотя и недалеким, возможно, от некой более глубокой идеи, прозреваемой в ином совершенно ракурсе как замысел Богов, который человечество в его современном состоянии сознания, уяснить не может и не должно. В настоящий момент мне видятся очень смутными перспективы представления такого рода знаний в качестве респектабельного академического материала, что уже в скором времени может быть совершенно неважным. В равной степени не важно, насколько публикуемый ниже текст может быть воспринят как член множества профетических и иных «апокалиптических» объектов. Культурный контекст здесь следует представлять как посредника между читателем и неведомой для него, но смутно угадываемой реальностью, не более того. Сейчас, находясь ранним весенним утром в Ташкенте, я слышу пение различных птиц, из которых угадываю лишь черных дроздов, стрижей и майн. Также лают собаки, еле слышно шумят кулера компьютера, клацает клавиатура, звучат писанные Кейджем два тона кровеносной и нервной системы. Мы находимся на пороге интересных и волнующих изменений.

Здесь представлена часть третьей главы из написанной в конце 1990х, но так и не опубликованной работы «Фрактальная семантика и порождающая стилистика текста», довольно обширного труда, которым я занимался в период активных занятий лингвистикой, семантикой и герменевтикой текстов. Отталкиваясь от тогда еще непрочитанного тезиса Деррида, что мир есть текст, я обнаружил, что иерархия контекстов в структуре мира носит нелинейный характер. Система смыслопостроения в тексте напоминает не таблицу или пирамиду, а некую самоподобную структуру, в которой любая часть текста порождает свое собственное значение только в контексте более высокого структурного уровня, но при этом она, сколь угодно маленькая, обладает этим значением только в самом широком контексте – который можно было бы назвать эйдос, или, если угодно, мир. Иными словами, я обнаружил, что любой текст есть фрактал, посредством которого эманирует эйдос. Позднее я обнаружил подтверждение этой имагинации в учении исмаилитов о Первосущем как о тростниковом пере (ал-калам), являющемся причиной создания Небесной Скрижали (ал-лаух). Тем не менее, рассматривая путь фрактальной эманации эйдоса через текст, я оставался на твердых модернистских позициях, предполагающих наличие ясно читаемой иерархической структуры, и в своем рассмотрении порождения смыслов и стилистических явлений пользовался достаточно традиционной методологией анализа текста. Ниже представлена часть главы, где рассматриваются взаимосвязи между понятиями и представлениями как выражаемыми на синтаксическом уровне группами элементов языка и обсуждаются положения потенциальной дисциплины, 25 которую я назвал «порождающей стилистикой». В таком виде (без ссылок) этот текст был опубликован в 2010 году в альманахе АРК «Самаркандская школа» №5, Ташкент.

Данный текст является одним из нескольких, написанных мной о работах Елены и Виктора Воробьевых, ключевых художниках современной центральноазиатской сцены. Он возник из моих размышлений о том, как формальные категории (цвет и слово) оказываются способными передавать различные значения, часто не являющимися непосредственным следствием авторских интенций. Текст вошел в фундаментальный каталог выставки «Художник спит», которую российский куратор Виктор Мизиано провел в алматинском Музее искусств им. А. Кастеева летом 2015 г.

Uzbekistan is a land of paradoxes, both enjoyable and surprising for foreign visitors. One of the ex-Soviet Asian republics, it is located in the center of what the British writer Colin Thubron called the Lost Heart of Asia, a country of deserts, mountains, picturesque oases, green and clean cities, and hospitable people. One of the least-traveled-to tourist destinations in the world, Uzbekistan is famous for its fabulous architectural monuments and the exotic spirit of the Great Silk Road, the ancient trade route connecting East and West, which has left its stamp almost everywhere. At the same time, it is a country of tight government control a legacy of the Soviet Union and the response to a difficult political context. The Uzbek variety of a post-socialist society combines traditional, Soviet, and modern cultures in a unique and exciting mix.

В семи главах своей книги Beyond the World's End американский исследователь радикальных форм высказывания в искусстве Т.Дж. Демос предлагает несколько типов конструктивного ответа на проблемы, создаваемые ариманической триадой "материализм - милитаризм - расизм", находящейся в основе современного капиталистического общества.

The M-39 motorway is an international road stretching north-east from Termez, Uzbekistan to Almaty, Kazakhstan across the territory of three countries: Uzbekistan, Kyrgyzstan and Kazakhstan. Its total length is just over 800 km and, in its heyday, it connected the capitals of the three Soviet republics: Tashkent, Frunze (now Bishkek) and Almaty.

The M-39 was a Soviet modernist project that incorporated various fragments of historic roads from early mediaeval times to the colonial and early Soviet period. The project’s key constructive feature was the introduction of concrete panels which was carried out in several phases in the 1960s-1970s. This significantly increased the road’s capacity for the transportation of large quantities of heavy freight. However, due to considerable differences in the geographical landscape along the motorway, certain sections of the road enjoyed more regular and heavy use than others. The motorway was functioning as a single unit until the mid-1990s, when the previously administrative Soviet boundaries became international borders. Today, the M-39 can be seen as a series of loosely connected fragments that vary tremendously in terms of use. 

At the same time, the M-39 can be interpreted as a fascinating journey through the turbulent history, dramatic geography and versatile economy of the region. The motorway traverses diverse cultural and historical landscapes, starting with the 2000 years-old Buddhist temples at Afghanistan’s border, through such medieval Islamic centres as Samarkand, Shakrisabz and Tashkent, ending at the once shamanistic nomadic regions of southern Kazakhstan. It crosses the Great Silk Roads and the route of the Belt and Road Initiative at several points.

The visual essay is dedicated to architectural forms embedded in the physical and cultural landscape surrounding the M-39 motorway. The imagery contains photographs taken by the author, maps and copyright-free historic photos.