Svetlana Maslinskaya

Культ пионеров-героев в позднесоветский период опирался как на литературные репрезентации героизма детей, так и на ритуальные практики коммеморации. После упразднения пионерской организации в 1991 г. культ подвергся серьезной трансформации: ритуальная поддержка была утрачена, текстовая пережила период забвения. Начиная с 2000-х гг. наблюдается возрождение культа детского героизма, проявленного во время Великой Отечественной войны. В отсутствие ритуальной поддержки единственной восстановленной формой культа является тиражирование биографий пионеров-героев в книжной продукции и сети Интернет. Представлены результаты исследования как современной книжной продукции о пионерах-героях, так и материалов, размещенных на сайтах различных институциональных и неинституциональных (ностальгических) сообществ. Книжные издания в подавляющем большинстве опираются на советскую литературную традицию изображения пионеров-героев, за редким исключением (Э. Веркин «Облачный полк») их авторы (В. Воскобойников, А. Печерская, О. Бойко) транслируют позднесоветское понимание детского героизма. В кратких редакциях биографий пионеров-героев, опубликованных на различных интернет-ресурсах и также восходящих к советскому времени, сохраняются стилистические черты, присущие первоисточникам. Утрата ритуального контекста ведет к трансформации поэтики текстов. Установка на достоверность изображаемого детского героизма в советской детской литературе и публицистике сменяется в современных биографических «мемах» на эпическую дистанцию. Официальный нарратив о пионерах-героях, сжатый до кратких редакций их биографий, и индивидуальную ретроспекцию в пионерское детство объединяет лиро-эпическая модальность, которая задает рамки памяти, превращающие пионеров-героев в персонажей баллад и эпических легенд.

The introduction to the archival block offers a brief overview of the reflections of educators, writers, and psychologists on children’s creativity. At the beginning of the 20th century, interest in children’s writing was closely linked to solving educational tasks: using genres of personal writing (diary, letter, handwritten album/journal), educators hoped to develop students’ written speech. At the same time, children’s writing began to be endowed with independent value, as a result, the problem of immanent qualities of children’s creativity as a phenomenon began to be discussed. The nature of children’s writing has been considered from the point of view of originality/secondary. If free education teachers still saw aesthetic value in individual children’s creativity, then by the 1930s writers who patronized children’s writing stated on the one hand, the need for polishing children’s writing, and on the other hand, they fixed the inevitable influence of book and newspaper template...

The question of the existence, direction, and nature of the causal relationship between the publication (replication) of the author’s works and his canonical status has been discussed in the literature not so much and mainly in a theoretical key. The article presents material that expands the empirical base for the study of this problem. We rely on representative bibliographic data on Soviet children’s book publishing, a rare feature of which is that they provide the most complete information about all published children’s books, and not just about a narrow circle of popular authors. This allowed us firstly, to track the quantitative macro characteristics of the production of a children’s book: fluctuations in the total book production, the size of the “population of authors” and inequality in the distribution of printruns between them, and secondly, to identify the most circulated authors at different moments of the Soviet period and to estimate their share in the total production ...

Вопрос о существовании, направлении и характере причинной связи между изданием (тиражированием) произведений автора и его каноническим статусом обсуждался в литературе не так много и преимущественно в теоретическом ключе. В статье представлен материал, расширяющий эмпирическую базу для исследования этой проблемы. Мы опираемся на репрезентативные библиографические данные по советскому детскому книгоизданию, редкая особенность которых состоит в том, что они дают максимально полные сведения обо всех выходивших детских книгах, а не только об узком круге популярных авторов.
Это позволило нам, во-первых, отследить количественные макро-ха-
рактеристики производства детской книги: колебания общего тиража,
объема «популяции авторов» и неравенства в распределении тиражей между ними, а во-вторых, выявить самых тиражируемых авторов в разные моменты советского периода и оценить их долю в общем объеме производства детских книг. С теоретической точки зрения оценка каноничности автора за счет переизданий должна быть дополнена оценкой конкуренции между авторами за ограниченный потенциальный тираж. Степень и результаты этой конкуренции мы предлагаем интерпретировать в терминах неравенства. Высокий уровень неравенства по доступу к тиражированию своих произведений среди авторов советских детских книг сохранялся на протяжении большей части периода. Самыми тиражными авторами оказались прежде всего поэты,
писавшие для детей младшего возраста: Маршак, Чуковский, Барто,
Михалков. За рассматриваемый период советское детское книгоиз-
дание прошло два периода резкого сокращения ресурсов — в начале
1930-х гг. и в первой половине 1940-х гг. Прохождение «бутылочных
горлышек» приводило к консолидации элит, оказавшихся на вершине тиражного рейтинга к началу падения и сумевших сохранить свои позиции в последующие годы. Это может быть описано как механизм положительной обратной связи в динамической системе, в результате которого привилегии порождают еще большие привилегии («богатые богатеют»). Противоположный эффект — повышение разнообразия и снижение неравенства — достигался в периоды институционального (НЭП) или идеологического (Оттепель) плюрализма.

The article presents the analysis of characters’ movement trajectories in the fictional space of Russian children’s literature of 1920s. Gender and social traits of the characters of Soviet children’s literature of the NEP era are correlated to spatial structure of the texts. Characters’ movements are ideologically conditioned and correspond to the propaganda campaign of “uniting city and village”, targeted at the economic and cultural integration of urban and rural population of Russia in 1920s. Male characters are generally more mobile while female characters’ movements are restricted to the rural area where the central accomplishment for them is to enlighten elder women in a family. Children’s literature does not offer examples of girls freely traveling around, notwithstanding the early Soviet propaganda for female emancipation, for the rights of working women, and for including girls in the young pioneer movement. While at the same time, male characters freely travel around the ...

Beginning in the early 1920s, Bolshevik leaders proclaimed the need to radically revise the pre-revolutionary legacy of children’s literature and to create new Soviet books for children. In our
paper, we seek to disentangle what factors played a role in the chances of legacy authors and works to be included in the limited selection of appropriated children’s classics by the 1930s.
Based on thе comprehensive bibliographic data on books for children printed between 1918 and 1932 along with several authoritative Soviet sources recommending books for children, we use statistical modeling to assess what authorities effectively served as a kind of “security certificate” protecting certain authors and books from the default purge policy. Our results indicate that inclusion in the 1923 Narkompros list of authors whose work was pronounced a state monopoly, as well as inclusion in the Gorky’s list of books suggested for his “World
Literature” publishing house both had a significant positive  effect on the number of printings by the given author. Contrary to our expectations, the popularity of the author in the pre-revolutionary anthologies for children did not promise any significant publishing growth prospects in the 1920s and early 1930s.

Dès le début des années 1920, les dirigeants bolchéviques ont proclamé la nécessité de réviser
radicalement l’héritage prérévolutionnaire de la littérature jeunesse et de créer de nouveaux
livres soviétiques pour enfants. Dans notre article, nous cherchons à dégager les facteurs qui ont
favorisé les chances des auteurs et des œuvres patrimoniales d’être inclus dans la courte liste des
classiques pour enfants, dans les années 1930. Sur la base de données bibliographiques complètes
sur les livres pour enfants imprimés entre 1918 et 1932, et de plusieurs sources soviétiques
faisant autorité pour recommander les livres pour enfants, nous effectuons une modélisation
statistique pour évaluer quelles autorités ont effectivement servi de « sauf-conduit » protégeant
certains auteurs et livres contre la politique de purge par élimination. Nos résultats indiquent
que l’inclusion dans la liste du Narkompros de 1923 des auteurs dont l’œuvre a été déclarée
monopole d’État, ainsi que l’inclusion dans la liste des livres proposés par Gorki pour sa maison
d’édition « Littérature du monde » ont eu un effet positif significatif sur le nombre d’éditions de
cet auteur. Contrairement à nos attentes, la popularité d’un auteur dans les anthologies pour
enfants d’avant la révolution n’est pas corollée à une perspective de croissance significative de sa
réédition dans les années 1920 et au début des années 1930.

Начиная с начала 1920-х годов большевистские лидеры провозгласили необходимость радикального пересмотра революционного наследия детской литературы и создания новых советских книг для детей. В нашей работе мы стремимся разобраться, какие факторы повлияли на шансы авторов и их произведений быть включенными в ограниченный набор признанных детских классиков к 1930-м годам. На основе библиографических данных о книгах для детей, напечатанных в период с 1918 по 1932 год, а также ряда авторитетных советских источников, рекомендующих книги для детей, мы используем статистическое моделирование для оценки того, какие органы власти эффективно служили своего рода «охранной грамотой», защищающей определенных авторов и книги от того,
чтобы быть  исключенными из легитимного наследия.
Наши результаты свидетельствуют о том, что включение в список Наркомпроса 1923 года авторов, чьи
произведения были объявлены государственной собственностью, а также включение
в список книг Максима Горького, предложенных им для издательства «Всемирная литература», оказали значительное положительное влияние на количество печатных
изданий данного автора. Вопреки нашим ожиданиям, популярность автора в
дореволюционных антологиях для детей не обещала сколько-нибудь значительных
перспектив издательского роста в 1920-е и начале 1930-х годов.

В статье рассматривается, как в литературе, адресованной детям и опубликованной с июня
1941 по май 1945 года, изображалось насилие над детьми и какой спектр детских переживаний,
спровоцированных насилием, был допущен в детскую литературу. В отличие от литературы,
адресованной взрослым, которая предлагала способы артикуляции травмы, в детской литерату-
ре этого не произошло: ее воспитательная прагматика, усиленная необходимостью пропаганды
боевого духа среди детей, практически полностью вытеснила изображение детской психологиче-
ской травмы.

Ключевые слова: советская детская литература, Великая Отечественная война, насилие,
травма.

Abstract
The paper discusses the ways in which violence towards children is depicted in the literary works
for the young readers published in Russia between June 1941 and May 1945. The central question of
the paper is to what extent the experiences of the abused children were admitted into the texts ad-
dressed to the young readers. It seems that, in contrast to adult literary fi ction of the period that of-
fered certain approaches to discussing trauma, children’s literature was all but mute regarding the
traumatic implications of violence experienced by children during the war. This silence seems to de-
rive from the educational pragmatics of children’s literature reinforced by the perceived need of
propaganda to improve the children’s morale.

Key words: Soviet children’s literature, The Great Patriotic War, violence, trauma.

В статье на основе корпусных данных выявлен семантический ореол образа немецкого воина в послевоенной советской детской литературе. Проверена гипотеза об инерции изображения врага в современной детской литературе. На примере повести Э. Веркина «Облачный полк» продемонстрировано, что инерция националистических и патриотических идей преодолевает сопротивление христианской этики и не допускает изображения врага с «человеческим лицом».
Эта инерция дополняется и педагогической прагматикой литературы, обращенной детям, которая определяет жесткость персонажной системы (свои – хорошие, враги – плохие) в целом, и в особенности, когда речь идет о ключевых национально-патриотических стереотипах, связанных с Великой Отечественной войной.

Ключевые слова: детская литература, русская литература, образ врага, фашизм, русские писатели, литературное творчество, литературные сюжеты, корпусные исследования.

This article focuses on the process of establishing the genre of the biography of Soviet children’s writer from the official autobiographies of the 1930s to the biographical essays of the 1950s-1970s based on the study  of auto/biographical texts targeted to a specific circle of experts, i.e. critics, editors and pedagogues.
The article aims also to identify the functions of the auto/biographical narratives of children’s writers in the Soviet literary system of the period 1930-1970.

During the last 100 years children's literature in Russia before and after the revolution of 1917 is habitually described in terms of confrontation of traditions, overcoming of pre-revolutionary themes and genres, turning points in the careers of individual children's writers etc. In this paper, I distance myself from this conventional analytical frame and choose the idea of a continuity of a literary process of 1910—1930s as a starting point. Using journal articles by literary critics published during the pre- and post-revolutionary period I trace how the concepts of “old” and “new” children's literature evolved.
The continuity of the ideas of what appropriate children's literature should look like is manifest in the critical works analyzed. Ultimately, I argue that the Soviet concept of “new”
children's literature in its basic terms goes back to the model of children's literature articulated by pre-revolutionary critics. Hence, despite the saturated discourse of novelty, conceptually there was nothing new in the early Soviet discussions of children's literature.

В последние 100 лет литературный процесс для детей до и после 1917 года описывается в терминах противостояния традиций, преодоления дореволюционных тем и жанров, перелома в индивидуальном творчестве и т. п В настоящей статье я дистанцируюсь от привычной аналитической рамки и рассматриваю 1910-1930-е годы в истории русской детской литературы как связный и непрерывный период. Опираясь на анализ критических статей, опубликованных в до- и послереволюционный период я прослеживаю, как развивались категории «старого» и «нового» применительно к детской литературе.
В опубликованных критических статьях можно обнаружить преемственность идей, проявляющихся на разных уровнях. В конечном итоге, я утверждаю, что советская концепция “нового” детской литературы в ее основных терминах восходит к модели детской литературы, озвученной в дореволюционной критике. Поэтому, несмотря на насыщенный дискурс новизны, в ранних советских дискуссиях о детской литературе не  было ничего концептуально нового.

В статье предпринимается попытка проанализировать противоречивую роль Н.Крупской как критика детской литературы, ее участия в формировании новой парадигмы оценки детской литературы. Второй фокус исследования — изучение механизмов использования наследия Н.К.Крупской в последующих концепциях советской детской литературы, когда ее имя позволяло легитимировать взаимоисключающие трактовки того или иного явления в советской детской литературе.

Ключевые слова: Н.К.Крупская, критика детской литературы, советская детская литература, педагогические идеалы

В статье на материале изображения в современной детской литературе пионерского лагеря и связанного с ним сюжетного поля продемонстрировано, как сакральные прежде образы (пионеры-герои, героическая смерть ребенка, кровь на красном знамени), встроенные в жанровые рамки нереалистического письма, становятся объектами остраняющей иронии и анекдота.

Is a Children’s Author Needed? (On the Formation of Soviet Children’s Literature)

This article focuses on the process of Soviet children’s literature formation. This topic is viewed in its socio-historic context. Central to the discussion is the establishment of the concept of “children’s writer” as an agent of the general literary development process and the creation of typologies of children's writers. The second focus of this article is on the status of children’s literature and its critique in both pedagogical discourse and literary debates in the 1920’s – early 1930’s.

Keywords: children’s writer, writer for adults, children’s literature criticism, control through pedagogy, theory of literature


В статье в историко-социологическом аспекте ассматривается становление советской детской литературы. Основное  внимание уделяется формированию в критических и литературоведческих работах представления о «детском писателе» как агенте общего литературного процесса и попытками создания типологий детских писателей. Вторым фокусом статьи является статус детской литературы, как в отношении педагогической критики, так и общей литературы в период 1920 - начала 1930-х годов.

Ключевые слова: детский писатель, взрослый писатель, критика детской литературы, педагогический контроль, теория литературы, Н. Саввин, А. Покровская, К. Чуковский, С.Маршак, А. Иркутов

На материале одного пособия (П.О.Афанасьев, И.Н.Шапошников, Е.Е.Соловьева Сборник статей для изложения. Пособие для учителей начальной школы. Допущено Наркомпрос РСФСР. М. Государств. учебно-педагогич. изд-во, 1937 ) и его последующих переизданий рассмотрена динамика содержания учебного материала, его идеологическая и педагогическая корректировка.