Olesya Orlenko

En fait, c'est en 1933-1934 que le Ministère des affaires étrangères français s'est mis à exiger des ses représentants dans les Pays baltes des rapports plus détaillés et plus travaillés sur la situation des états. Cela concerne surtout la Lettonie, qui est considérée par Paris (comme, d'ailleurs, par certains hommes politiques lettons) comme une zone naturelle d'influence allemande . Une attention particulière, en ce qui concerne la Lettonie, est accordée par les diplomates français aux événements qui se déroulent dans ce pays en 1934 et qui auront des conséquences colossales sur son avenir politique.

«Угнанное детство»: методология научного поиска Сбор и изучение воспоминаний малолетних жертв нацистской истребительной политики на Северо-западе СССР был начат более года назад. В феврале 2011 г. исследовательская группа, собранная сотрудниками фонда «Историческая память»,1 провела свою первую научную экспедицию, в результате которой в Белоруссии, в районе города Лепель, были собраны первые интервью. Дальше работа продолжилась на территориях, пограничных между Россией, Белоруссией и Латвией: в Верхнедвинском и Себежском районах, расположенных несколько далее в Великолукском районе и городе Пскове. Часть собранных интервью была записана в Латвии, где живут в настоящее время многие очевидцы карательных операций 1943-1944 гг., оказавшиеся, будучи детьми, в Саласпилсском концлагере. Это исследование выступает как составная часть более широкой программы «Повышение статуса жителей белорусских сожженных деревень»,2 которую реализует Белорусский фонд мира и германский фонд «Память, ответственность и будущее».3 Конечной целью работы, проводимой в рамках относительно молодого для отечественной исторической науки направления устной истории, является выявление и изучение новых источников по истории Второй мировой войны. Значимость рассказов очевидцев событий или явлений своего времени была оценена научным сообществом многих стран Запада. Данное направление можно назвать междисциплинарным, так как оно является сферой исследовательских интересов специалистов из разных областей науки: истории, социологии, экономики, политологии, психологии.4 При этом развитие устной истории уже имеет свою «историю». Этапы ее формирования связаны с эволюцией представлений о показаниях очевидцев как об источнике: его достоверность, процесс создания, методы анализа, способы хранения и доступа. Думаем, не будет ошибкой утверждать, что родиной устной истории стали Соединенные Штаты Америки. XIX век и позитивистская5 историографическая парадигма ставили особые задачи перед исторической наукой, которые заключались в необходимости написать историю так, как она происходила «на самом деле». Среди других альтернативных направлений в науке стали появляться идеи изучения социальной истории современности. Например, работа, предпринятая Хьюбертом Хау Бэнкрофтом по записи биографических воспоминаний людей, проживавших, чаще всего, на западе США и принадлежавших к разным слоям общества.6 В первой трети XX в. доверие к данному виду источников возросло. Появились проекты, связанные с американской экономической историей, собирались интервью с рабочими крупных заводов и фабрик. В 30-е гг. ХХ в. спонсируемая правительством США литературная программа «The Federal's Writers Project», целью которой было представить культурное разнообразие страны, стала выделять средства на запись биографических историй американцев. Важность подобной деятельности была осознана и в период Второй мировой войны: в армии США обязательно присутствовали историки, которые вели хронику событий «по горячим следам», записывая, в том числе, беседы с непосредственными участниками военных действий.7 Так специалисты, описывавшие европейский театр военных действий, собрали к концу войны примерно 2 тысячи интервью.