культы святых

Книга представляет собой сборник статей, подготовленный исследователями из России, Венгрии и Украины и посвященный политическим, культурным и социальным аспектам истории святости и культов святых на Западе и Востоке Европы в Средние века и раннее Новое время.

В книге использованы результаты проекта «Europa sanctorum. Общее и особенное в политических и культурных аспектах культа святых на Востоке и Западе Европы», выполнявшегося в рамках программы фундаментальных иссследований НИУ ВШЭ в 2016 году. В рамках данного проекта особенный акцент делается на междисциплинарный характер исследований феномена святости. Поэтому к участию в подготовке сборника были приглашены фольклористы, филологи и искусствоведы, а также не только специалисты по истории западноевропейского Средневековья, но и историки, занимающиеся Древней Русью, Византией и христианским Востоком.

Книга предназначена для историков, антропологов, культурологов, искусствоведов, а также всех, кто интересуется Средневековьем и историей религии.

Настоящая публикация представляет собой перевод и издание литургического календаря древней Испанской Церкви в том виде, в котором он сложился на севере Пиренейского полуострова к середине XI в. Автор не ставит своей целью представить сводный список праздников, отмечаемых христианами в этот период. Для публикации выбран конкретный литургический календарь из мосарабской рукописи Liber ordinum, Silos, Archivo Monástico, cod. 4, представляющий автохтонную северную богослужебную традицию древней Испании накануне официальной отмены испано-мосарабского обряда и замещения его римским обрядом.

В настоящей статье опубликован русский перевод литургического календаря X в. по рукописи Liber ordinum (Silos, Arch. Mon., cod. 3), представляющей древний испано-мосарабский обряд и происходящей с севера Пиренейского полуострова. Проведен общий анализ манускрипта, дано его краткое описание, выявлены празднования и календарные установления, имеющие испанское происхождение. Указаны оригинальные особенности и отличия данного календаря от других рукописных мосарабских календарей X-XI вв. Перевод снабжен ссылками и комментариями, поясняющими отдельные памяти или указывающими на оригинальную орфографию и лексику источника. К статье прилагаются иллюстрации, включающие факсимиле рукописи.

The article presents the Russian translation from Latin of the 10th century liturgical calendar according to the manuscript Liber ordinum (Silos, Arch. Mon., cod. 3). This manuscript represents the ancient Spanish Mozarabic rite and was written at the north of the Iberian Peninsula. In the article a general analysis of the manuscript is carried out, a brief description is given, calendar celebrations and saints of Spanish origin are revealed. Also original features and differences of this calendar from other handwritten Mozarabic calendars of the 10th–11th centuries are indicated. The translation is provided with notes and comments explaining individual memories or pointing to the original spelling and vocabulary of the source. Illustrations have been added to the article, including facsimiles of the manuscript.

В статье на основе данных письменных источников (археологический материал не привлекается) выясняется вопрос о времени наступлении старости в Средневековой Руси. Выясняется, что старость наступала между 50 и 60 годами. Лица, прожившие 70, 80 и более лет – как правило, представители духовенства – в значительной мере являлись исключением из этого правила. Долголетие обеспечивало особый авторитет долгожителям. Это отразилось в актах, а также в литературных памятниках. Работа основана на материале летописных, агиографических и иных источников.
The topic under review in this paper is the time of the venerable age in Old Russia on the basis of the written sources (archaeological materials are not attracted). The author has found out that the old ages came between fifty and sixty years in the Old Russia. The people lived till seventy – eighty years – as the rule the members of the clergy – substantially were the exceptions to the rule. The longevity gains the special authority to the longliving persons. That was reflected in the documents and in the literature.

Впервые прослежена история распространения культа св. Варлаама Хутынского на Руси в XV–XVI вв. Активное почитание святого вышло за пределы основанного им Хутынского монастыря в начале XV в. Этот процесс ускорился после утверждения названного культа в Москве в 1461 г. В XVI в. почитание св. Варлаама стало общерусским. Приверженцами данного культа тогда были московские государи, представители знати, служилых людей, горожан и монашества.

Манукян Эдуард Мгерович
Аспирант, Исторический факультет, Ивановский государственный университет
manukyan_33@mail.ru
«Идеальные» епископы поздней Античности: визуализация образа
На примере текстов Сульпиция Севера, Григория Турского и Венанция Фортуната показывается, как образ епископа Мартина Турского претерпевает определенные преобразования. Если Сульпиций и Григорий в своих текстах пытались сгладить его неблагородное происхождение, то у Венанция образ святого Мартина приобрел четкую аристократическую форму. При попытках определить, с чем было связано подобное конструирование, мы должны понимать, что все трое были непосредственно связаны культом святого Мартина, который был их небесным patronus. Стих Венанция был непосредственным диалогом со своим небесным покровителем.
Чтобы лучше осознать сущность того, что хотели донести до своей читательской аудитории Сульпиций и Венанций, мы должны обратиться от текста к визуальному образу, а конкретнее, к мозаике «шествия мучеников» во главе со святым Мартином в Sant’ Apollinare Nuovo. Мартин предстает перед позднеантичным созерцателем в образе благочестивого аристократа, являющегося patronus целого экзархата. Епископ становится центральной фигурой позднеантичного города, будь он в этом мире или пребывай он в мире потустороннем.
Культ святых выступает одной из тех замечательных точек, где происходит соприкосновение классической аристократической и монашеско-аскетической традиций. Patronus человека поздней Античности (тем более аристократа) не могбыть простолюдином. По этой же причине Сульпиций, а за ним Венанций и равеннские мастера проводили намеренную «аристократизацию» образа святого Мартина. Для церковной аристократии, набравшей силу, особенно в Галлии V в., было необходимо выстроить собственные христианские общины согласно привычным для их сословного менталитета социально-властным ценностям, при которых тип праведного заступника слабых и чудотворца в лице епископа общины отлично подходил на роль святого покровителя христиан. В VI в. же Галлия и ее Церковь были под властью Меровингов, и такие люди, как Григорий и Венанций, чувствовали необходимость поставить акценты на принадлежности епископов кмиру старой сенаторской аристократии, которая переживала не лучшие годы. Отсюда и выходит идея «аристократизировать» образ Мартина, который, в отличие от Сульпиция, Григория и Венанция, был незнатного происхождения. Создание идеального образа в данном случае происходило неразрывно и в рамках культа святости. Такое конструирование опиралось на знатность и аскетические заслуги святого и было рассчитано на усиление лидерства и авторитета собственного сообщества церковной аристократии, на поклонение мощам, которыми владели ее представители, и на создание назидательного репрезентативного образа, как для простых христиан, так и для сильных мира сего.
Ключевые слова: позднеантичный Запад; церковная аристократия; образ идеального епископа; культ святых; аристократизм; аскетизм; визуальный образ.

Eduard Manukyan
Post-Graduate Student, Faculty of History, Ivanovo State University
«Ideal» Bishops in Late Antiquity: Visualization of the Image
The article traces the transformation of the image of bishop Martin of Tours in the works of Sulpicius Severus, Gregory of Tours and Venantius Fortunatus. While Sulpiciusand Gregory attempted to defuse his simple background, Venantius’ image of Saint Martin obtains a clear aristocratic form. Defining the reasons of this construction we must consider that three authors were connected by the cult of Saint Martin who was their heavenly patronus. Venantius’ verse is a dialogue with his heavenly patron.
In order to understand the essence of what Venantius and Sulpicius wanted to convey to their audience we must turn from a text to visual image, in particular, to the mosaic «procession of the martyrs» led by Saint Martin in Sant’ Apollinare Nuovo. Martin appears to late antique spectator as a pious nobleman, patronus for the whole exarchate. A bishop becomes the central figure of a late antique city, be he in this world or stay he in the other world.
The cult of saints is a remarkable point of contact between classical aristocratic and monastic-ascetical traditions. The patronus of a late antique man (moreover, of a nobleman) could not be a commoner. For this reason, Sulpicius (followed by Venantius and the mosaicists of Ravenna) deliberately «aristocratized» Saint Martin’s image. It was necessary for the ecclesiastical aristocracy which has gained strength, especially in the 5th-century Gaul, to build their Christian communities according to the social authoritative values habitual for their class mentality, and the type of a pious protector of feeble men and a wonderworker in the person of the bishop of a community perfectly suited the role of the saint patron of Christians. In the 6th century Gaul and its Church were under the power of Merovingians, and the men like Gregory and Venantius needed to emphasize the belonging of bishops to the old senatorial aristocracy which experienced hard times. Hereof appears the idea to «aristocratize» the image of Saint Martin who(unlike Sulpicius, Gregory and Venantius) had no aristocratic background. The creation of an ideal image was indissolubly connected with the cult of saints. This construction relied on nobility and ascetic merits of a saint and aimed to strengthen leadership and authority of the community of ecclesiastical aristocracy, popularize the worship of relics which were owned by them, create an instructive representative image, both for simple Christians and for the powers that be.
Key words: Late Antique West; ecclesiastical aristocracy; image of ideal bishop; cult of the saints; aristocratism; asceticism; visual image.

Эта статья посвящена культу святых в Западно-Казахстанской области. Тема му- сульманских святых стала классической в этнологической науке. Однако радикаль- ные изменения в 1990-х гг., и, в частно- сти, законы «О свободе вероисповедания» (25.10.1990 г. для РСФСР), «О свободе вероисповедания и религиозных объеди- нениях» (15.01.1992 г. Республика Казах- стан), «О свободе совести и религиозных объединениях» (26.09.1997 г. Российская Федерация) привнесли новые явления в ре- лигиозную жизнь: культ святых и связанное с ними паломничество стали яркой чертой этнокультурного ландшафта у народов, ис- поведующих ислам. Стихийно начавшаяся народная «канонизация» привела к созда- нию широкой сети мазаров и сакрализации пространства: буквально каждое селение приобрело своего покровителя. Вопросы, связанные с паломничеством к святыням Южного Казахстана, культ которых имеет региональные масштабы и даже вписан в современную идеологию казахского нацио- нализма, частично были описаны нами [Ла- рина 2011; 2012а; 2012б]. Возникновение же культа новых святых в локальном масштабе изучено нами во время работы в составе международной экспедиции «По маршруту Палласа» в Западно-Казахстанской области осенью 2010 и весной 2012 гг.1
В научной литературе существует дис- куссия о понятии «святой» в исламе [Аба- шин, Бобровников 2003; Терлецкий 2007]. Главными доводами оппонентов являются утверждения, что в исламе нет института легитимации святых; мусульманские свя- тые никакими специальными решениями не утверждаются; нет процедуры определения святости того или иного человека, офици- альных дней и ритуала почитания и т. д. Тем не менее культ святых традиционно явля- ется одной из форм бытования ислама, со- четающего в себе различные религиозные представления. Исторический ход времени трансформировал представления о единобо- жии и аулья (аулийа’ ‘коран. приближённый друг Аллаха’), выступающих посредниками
1 Эта экспедиция, приуроченная к 200-ле- тию со дня смерти немецкого естествоиспыта- теля и путешественника Петра Симона Палласа (1741–1811), была организована Евразийским союзом учёных (директор проф. А. В. Голубев, г. Уральск) совместно с Санкт-Петербургским союзом учёных во главе с Л. Я. Боркиным [Бор- кин 2011; 2012].
и заступниками между верующими и Все- вышним. Формирование культа новых свя- тых практически не отражено в современной литературе, ещё предстоит понять механиз- мы их формирования, ритуальную практи- ку, собрать устные предания. В этой статье приведен материал из полевого дневника об антропогенных почитаемых местах, кото- рый, конечно, не является исчерпывающим для Западно-Казахстанской области, однако позволит составить первое представление о самих аулья, их почитании и формировании нового этнокультурного ландшафта.

В статье произведен сравнительный анализ разновременных текстов, принадлежащих традиции «похвальной» церковной литературы и связанных одной темой — жертвенной смерти царственного ребенка. На его основании выявляется глубинное семантическое родство текстов-похвал святым Борису и Глебу, Димитрию Угличскому и Алексию Николаевичу Романову. Предпринята также попытка проследить развитие жанра акафиста и сформулировать специфику реализации внутри него конкретного тематического комплекса.

Всякий, кто достаточно серьезно занимается изучением стилей древнерусской живописи, согласится с тем, что период конца XV – середины XVI в. является одним из самых трудных для понимания ее истории. Проблема порождена, конечно, переходным характером той эпохи. В конце XV – начале XVI в. сформировалось единое Русское государство. В области искусства это привело к активизации влияния различных региональных художественных «школ» или манер отдельных мастеров друг на друга. К сожалению, пока еще не появился такой исследователь, который решился бы разобраться во всем разнообразии стилевых тенденций того времени. Недаром в литературе датировки многих произведений, возникших, с большей или меньшей вероятностью, в рамках этого периода, так сказать, скачут с рубежа столетий в середину XVI в. и обратно, или оказываются в одном из отрезков названного временного промежутка. Именно к таким памятникам принадлежит икона, уточнению датировки которой посвящена настоящая работа.

In the ethnographic literature reflected the subjects related to the sheikhs who brought Islam to Siberia. Indicate the place of burial, and the names of several dozen sheikhs and their accompanying persons. However, Siberian Tatars revered and worshiped not only sheikhs and founders of the villages, as well as people who have distinguished meritorious service to the villagers or just renowned for a righteous life. The problem is just, hardly touched by ethnographers.
Our materials collected during ethnographic expeditions in Tatar villages of Tobolsk and Vagaysky District for 5 field seasons (2000-2004), provide new data on the Sheikh, who died for their faith, as well as local saints and their places of burial. The sheikhs who brought Islam revered Siberian Tatars and erected a saint. They are called Shikhlar, Auliyalar, Yahshilar. Places sheikhs burial called Astana, and in the villages and Izemet Ishmenevo Tobolsk district, informants called such places Yorty.
The collected material can extend the idea of ​​the traditional beliefs of the Tobol-Irtysh Tatars and substantially fill up a database of graves of the saints and the righteous in the local Tatar villages.