ИНСТИТУТ ЛИНГВИСТИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК РУССКИЙ ЯЗЫК КОРОНАВИРУСНОЙ ЭПОХИ Санкт-Петербург 2021 УДК 80/81 ББК 81.2Р-4 Р-78 Утверждено к печати Ученым советом Института лингвистических исследований РАН Рецензенты: Л.П. Крысин,, докт. филол. наук, Институт русского языка им. В.В. Виноградова, О.В. Никитин, докт. филол. наук, проф., Московский государстгосударс венный областной педагогический университет, Н.А. Николина,, канд. филол. наук, проф., Московский государственный педагогический университет. Русский язык коронавирусной эпохи. Коллективная монография. Авторы: Т.Н. Буцева, Х. Вальтер, И.Т. Вепрева, Р.И. Воронцов, Е.Н. Геккина, Е.С. Громенко, И.Б. Дягилева, В.А. Ефремов, А.В. Зеленин, Н.В. Козловская, В.А. Козырев, М.А. Кронгауз, Н.А. Купина, Т.В. Куприна, С.Д. Левина, Е.В. Маринова, З.И. Минеева, Й. Митурска-Бояновска, В.М. Мокиенко, И.В. Нечаева, А.С. Павлова, Д.К. Поляков, М.Н. Приёмышева, Н.А. Прокофьева, Л.В. Рацибурская, Ю.С. Ридецкая, А. Романик, В.Д. Черняк, Е.А. Щеглова, С. Янурик / Ред. коллегия Е.С. Громенко, Н.В. Козловская, А.С. Павлова, М.Н. Приемышева (отв. ред.), Ю.С. Ридецкая / Институт лингвистичелингвистич ских исследований РАН / Санкт-Петербург: Петербург: Институт лингвистических лингвистическ исследований РАН, 2021. — 610 с. Коллективная ллективная монография «Русский язык коронавирусной эпохи» и «Словарь русского языка коронавирусной эпохи» являются двумя частями одного издания, поп священного исследованию и описанию динамических процессов в русском языке, происходящих в период пандемии коронавирусной инфекции COVID-19. COVID В Словаре представлено около 3500 00 слов, появившихся или актуализированных в русском языке в 2020–2021 2021 гг. Для 1000 наиболее актуальных и значимых для текутек щей языковой ситуации слов дано лексикографическое описание, около 2500 2 слов приводятся без словарной обработки. Авторы очерков коллективной монографии — российские и зарубежные ученые — системно и аспектно анализируют пандемийную неологию, яркое словотворчество, интенсивную языковую игру, происходящую на просторах интернета и в современных массмедиа. Словарь и коллективная монография адресованы специалистам в области филолофилол гии, журналистам, культурологам, социологам, психологам,, а также — самому широкому кругу заинтересованных читателей. © ФГБУН Институт лингвистических исследований Российской академии наук © Коллектив авторов © Н.Л. Петрова, дизайн обложки РУССКИЙ ЯЗЫК КОРОНАВИРУСНОЙ ЭПОХИ Предисловие 6 Вместо эпиграфа «Ничего подобного этому я раньше не видел» (Е.Г. Водолазкин)… 13 Введение Ковидный лексикон русского языка: тенденции динамики лексикосемантической системы в период пандемии коронавирусной инфекции COVID-19 (М.Н. Приемышева)……………………….. Роль медиа в создании языка коронавирусной эпохи: пандемия словотворчества (Н.А. Прокофьева, Е.А. Щеглова)…………….. Методы и приемы исследования коронавирусного лексикона (обзор зарубежных работ) (А.В. Зеленин)……………………………. 16 52 66 Глава 1. Cимволы новой реальности: ключевые слова коронавирусной эпохи COVID-19: ключевое слово коронавирусного лексикона на этапе графического усвоения в русском языке (И.Т. Вепрева, Т.В. Куприна)………………………………………………………. Корона как ключевое слово русского языка коронавирусной эпохи (Е.С. Громенко)……………………………………………………. Локдаун, карантин, самоизоляция: новое английское заимствование в синонимичном ряду коронавирусной лексики русского языка (И.Т. Вепрева, Т.В. Куприна)………………………………. Самоизоляция и самоизолироваться: из терминов в ключевые слова эпохи (А.С. Павлова)…………………………………………… Символы новых расстояний: удалёнка, дистанционка и социальная дистанция (Е.С. Громенко)………………………………………. Зум и зумиться как символы коммуникативных технологий (М.А. Кронгауз)……………………………….……………………. 91 101 113 125 138 150 Глава 2. Человек в языке коронавирусной эпохи Наименования лиц в период коронавирусной пандемии (Т.Н. Буцева, А.В. Зеленин)………………………………………. 162 3 Русский язык коронавирусной эпохи Глава 3. Языковая картина мира в пандемийном дискурсе: эпоха раскола и противостояния Пандемийный год: ракурсы картины мира в зеркале словаря (В.А. Козырев, В.Д. Черняк)……………………………………….. Языковые и индивидуальные метафоры в текстах СМИ эпохи коронавируса (Н.А. Купина)………………………………………..... Военная метафора в медиадискурсе коонавирусной эпохи: от слова к тексту (Н.В. Козловская)………………………………………… Язык вражды: ковидный извод (В.А. Ефремов)……………………… Коронавзрыв, коронахаос и коронамир: концептуализация языковой картины мира через метафоры и образы пандемийной неологии (М.Н. Приемышева)……………………………………….. Исторические параллели: от холеры XIX века к коронабесию (И.Б. Дягилева)………………………………………………….….. 214 224 234 254 265 307 Глава 4. Ковидная эпоха в зеркале языковой игры (словообразование и словотворчество) «Ковид»-лексика как микросистема и особенности ее состава (семантико-структурный аспект процесса номинации) (Е.В. Маринова)……………………………………………………. К характеристике деривационных различий лексем ковид и коронавирус (семантико-словообразовательный аспект) (Е.Н. Геккина)……………………………………………………… Новые словообразовательные гнезда с «коронавирусной» лексикой (Л.В. Рацибурская)………………………………………………… Суффиксоиды пандемийного времени: семантика, переходные морфемные явления (Ю.С. Ридецкая)…………………………… Неологизмы эпохи пандемии, образованные сложением (З.И. Минеева)……………………………………………………… «Пандемийные» контаминанты (Й. Митурска-Бояновска)………… Новая глагольная лексика в русском языке периода пандемии (С.Д. Левина)………………………………………………………. Имя собственное в языковой игре ковидного времени (Р.И. Воронцов)……………..……………………………………… 322 338 355 378 388 406 419 430 Глава 5. Процессы глобализации в языке периода пандемии Иноязычные заимствования ковидной эпохи в письменном языке (нормативный аспект) (И.В. Нечаева)……………………………. 4 439 Содержание Наименования коронавирусной инфекции в английском и русском языках (к тенденции интернационализации ковидного лексикона) (А.С. Павлова)............................................................................. Новые английские заимствования в русском языке коронавирусной эпохи: контаминанты и композиты (С. Янурик)………………… Лексика эпохи коронавируса (на примере польского и русского языков) (А. Романик)………………………………………………. Чешские коронавирусные неологизмы на фоне русских: номинативный и словообразовательный аспекты (Д.К. Поляков)……… Неологизмы английского происхождения в русском и венгерском языках коронавирусной эпохи (С. Янурик)……………………… «Ковидный лексикон» немецкого языка как фрагмент национальной языковой картины мира (А.С. Павлова)…………………..… 453 470 495 508 524 533 Глава 6. Языковая игра и ковидный фольклор Коронаяз, карантиносмех и ковидный фольклор (М.Н. Приемышева) Коронавирус и его оценка в зеркале современной паремиологии (Х. Вальтер, В.М. Мокиенко)……………………………………… 563 Заключение 573 Литература 576 Сведения об авторах 605 550 5 Русский язык коронавирусной эпохи В.А. Ефремов ЯЗЫК ВРАЖДЫ: КОВИДНЫЙ ИЗВОД В ситуации пандемии влияние интернета на язык и повседневную коммуникацию трудно переоценить: уйдя на самоизоляцию, удаленку и дистанционку и вынужденно общаясь прежде всего через мессенджеры, социальные сети и платформы для видеосвязи (зум, скайп, Microsoft Teams), современный человек все больше погружается в виртуальную реальность. В начале 2020-х электронные технологии не только продолжают формировать и усложнять виртуальную сферу коммуникации, но и стремительно расширяют новую среду бытования языка — интернет-дискурс. Если исключить вопросы активного использования практически невозможной ранее невербальной информации в вербальном тексте, то можно говорить о том, что интернет-речь — это искаженная письменная фиксация трансформированной устной речи, при которой обе формы существования языка не совпадают с традиционными представлениями ни об устной, ни о письменной форме его существования. Освещая разнообразные вопросы бытования языка в интернете, Г.Н. Трофимова отмечает, что аудитория Рунета осваивает интернет-пространство как «место самореализации, осуществление которой <…> невозможно вне речевой практики». Эти процессы тесно связаны с особенностями виртуальной коммуникации, к которым относятся «раскрепощённость, простота и динамичность» [Трофимова 2011: 298]. Интернет-пространство создает особые условия для реализации как речевой агрессии в целом, так и языка вражды, что довольно активно исследуется не только лингвистами и специалистами в теории коммуникации, но и на широком междисциплинарном поле [Digital-агрессия 2015]. К основным причинам развития речевой агрессии в интернете можно отнести следующие: • стремительный рост информационных технологий; • доступность информации во всех ее проявлениях; • латентность (кибер)буллинга; • иллюзия анонимности; 254 Глава 3. Языковая картина мира в пандемийном дискурсе • опубличивание в социальных сетях личной информации; • «провокационные действия» самих жертв (виктимблейминг); • безнаказанность со стороны администрации сайтов и закона; • отсутствие компьютерной компетентности и представлений об информационной безопасности у многих пользователей Рунета. Термин «речевая агрессия» в современных лингвистических и психологических исследованиях употребляется применительно к разнообразным речевым действиям, весьма неоднородным по (1) мотивации участников коммуникативного акта, (2) ситуациям проявления, (3) формам словесного воплощения и (4) преследуемым собеседниками целям. В самом общем виде под речевой агрессией понимают «все типы негативного или критического отношения говорящего к адресату, выраженные при помощи языковых средств» [Апресян 2003: 1]. Практически всю палитру разнообразных форм и практик речевой агрессии как раз и представляет интернет-пространство. Отдельно следует отметить, что развитие Рунета хронологически совпало с появлением в публичном пространстве отсутствовавшего в нем ранее русского извода языка вражды как формы выражения резко отрицательного отношения к оппонентам — носителям иной системы религиозных, национальных, гендерных, культурных и/или иных ценностей. De-jure Комитет министров Совета Европы определяет язык вражды как «все формы выражения, включая распространение, провоцирование, стимулирование, или оправдания расовой ненависти, ксенофобии, антисемитизма или других видов ненависти на основе нетерпимости, включая нетерпимость в виде агрессивного национализма или этноцентризма, дискриминации или враждебности в отношении меньшинств, мигрантов и лиц с эмигрантскими корнями» [Recommendation 1997]. В американском законодательстве для языка вражды используется следующая дефиниция: «коммуникация, которая не несет никакого иного смысла, кроме выражения ненависти к некоторой группе <здесь и далее курсив наш. — В.Е.>, особенно в условиях, когда коммуникация может спровоцировать насилие. Это подстрекательство к ненависти в первую очередь в отношении группы лиц, определяемой по признаку расы, этнической принадлежности, национального происхождения, пола, вероисповедания, сексуальной ориентации и т. п. «Языком вражды» может быть любая форма выражения, расценивающаяся как оскорбительная для расовых, этнических и религиозных групп и других выделяемых меньшинств или женщин» [Hate Speech]. Собственно лингвистическая проблематика языка вражды применительно к русской лингвокультуре начала осмысляться несколько лет назад [Язык вражды 2006], и, безусловно, эту проблему можно включить в более широкий круг общефилологических исследований, посвященных вербализации архетипической для человеческого сознания и культуры оппозиции «свой — чужой». 255 Русский язык коронавирусной эпохи Язык вражды предполагает деление общества на «своих» и «чужих» (часто это «мы-большинство» и «они-меньшинство»), при этом группы наделяются противоположными качествами, т. е. язык вражды становится «способом языкового конструирования моделей и практик социального неравенства» [Понарин, Дубровский, Толкачева, Акифьева 2007: 91]. Интересно, что пандемия 2020 г. во всех странах мира спровоцировала очередное разделение общества (в том числе и российского) на «своих» и «чужих», что привело к появлению новых групп людей, ставших мишенью для оригинального языка вражды, основанием которого становятся не этнические, религиозные, гендерные или иные формы социальных стереотипов, а медицинские (!) знания, точнее — представление о новой коронавирусной инфекции. Иными словами, водоразделом, когнитивной базой для противопоставления «свой — чужой» (фундамент языка вражды) стали не какие-либо архетипические или патриархатные стереотипы, а оппозиция медицинские научные знания vs медицинские наивные знания/предубеждения. Безусловно, сопровождаемое отрицательными коннотациями лексическое маркирование людей по уровню их медицинских знаний существовало и раньше (ср. гетерогенные: коновал, сыроед, аюрведист, антипрививочник, гепатит-диссидент (vk.com/gepatitacnet и мн. др.), однако никогда еще в истории русского языка менее чем за один год не формировалась многочисленная и сложноструктурированная лексикосемантическая группа существительных, обозначающих апологетов одного конкретного медицинского заблуждения. Причем у лексико-семантической группы «Ковид-диссидент» есть все шансы перерасти во вполне самостоятельное лексико-семантическое поле «Ковид-диссидентство» (ср., например: ковиданные меры, ковидануть, ковидбесноватый и мн. др.). Язык вражды начинается с номинации: для того чтобы концептуализировать идейного оппонента/противника, его нужно назвать. Практически с самого начала пандемии во многих европейских языках возникает прозрачное по внутренней форме существительное ковидиот, которое с иронической коннотацией сразу же стало обозначать два типа людей: ‘паникер, на фоне пандемии массово (и безрассудно) скупающий товары первой необходимости’ и ‘человек, игнорирующий санитарно-эпидемиологические меры, связанные с инфекцией COVID-19’. По данным медийного банка «Интегрум» (Integrum.ru), впервые в российском медиадискурсе (если не считать двух заметок в грузинском русскоязычном интернет-пространстве) ковидиот появляется 22 марта 2020 г. сразу в нескольких интернет-изданиях со ссылкой на электронный онлайн-словарь английского сленга Urban Dictionary, первая фиксация в котором относится к 16 марта 2020 г. [Urban Dictionary]. Собственно, уже эта номинация — классический образец языка вражды, оскорбляющий тех людей, которые отличаются взглядами или поведением от использующих его. 256 Глава 3. Языковая картина мира в пандемийном дискурсе Практически день в день в русскоязычном сегменте интернета появилась лексема, первоначально совпавшая со вторым значением слова ковидиот, — ковид-диссидент: Набирает силу движение ковид-диссидентов, которые перестают мыть руки и пытаются вдохнуть вирус через натянутые на окна дезинфекционные сетки — чтобы побыстрее переболеть и выйти на свободу. ФК Факел Воронеж (fanclub-fakel.ru) 21.03.2020. Уже первое упоминание существительного ковид-диссидент отражает так называемый мягкий вариант языка вражды [Верховский 2002]: в приведенном контексте ставится акцент на сниженных когнитивных способностях (отрицание здравого смысла и норм гигиены) носителей данного мировоззрения. Однако эта, первая фиксация словоупотребления эксплицирует важный семантический компонент, который потом в лексико-семантической структуре слова уйдет на периферию, — ‘преуменьшение опасности’. Иными словами, первоначально ковид-диссидентами называли не столько отрицателей новой коронавирусной инфекции (отметим, что в английском языке именно это сверхсловная номинация используется для обозначения носителей соответствующих «медицинских» знаний — covid denier), сколько людей, считающих, что опасность заболевания явно преувеличена (теперь их принято называть ковид-скептики). Таким образом, в самом начале разразившейся эпидемии глумление журналиста, вводящего данное слово, над такой точкой зрения выглядит нелепым и не совсем обоснованным, так как количество и качество официальной информации (в том числе и от ВОЗ) в начале пандемии действительно было весьма и весьма далеким от идеального. Разумеется, сама модель номинации людей, которые отрицают или ставят что-либо под сомнение, с использованием форманта -диссидент не нова для русского языка. В области медицинских знаний этот способ словообразования был использован уже неоднократно: к началу 2020 г. существовали СПИД-диссидент (с 2000 г.; здесь и далее используются данные медиабанка «Интегрум»), ВИЧ-диссидент (с 2002 г.), онко-диссидент (с 2008 г.), гепатит-диссидент (с 2016 г.). Кстати, на несколько дней раньше в русскоязычном медиадискурсе появляется не такая частотная, но созданная по той же модели номинация корона-диссидент: Никому не хотелось выглядеть легковерным паникером, и даже когда экономика Китая встала, все еще находились «корона-диссиденты», утверждавшие, что все происходящее — мировой заговор фармацевтов. Деловой Петербург (dp.ru) 10.03.2020. По данным «Интегрума» (на конец марта 2021 г.), на 300 документов, в которых используется корона-диссидент, приходятся 21.132 документа с ковид-диссидентом и 4.001 — с ковидиотом. Материалы «Словаря русского языка коронавирусной эпохи» насчитывают несколько десятков номинаций со значением ‘тот, кто отрицает существо257 Русский язык коронавирусной эпохи вание коронавирусной инфекции’. Анализ этих лексем позволяет выявить векторы концептуализации с помощью языка вражды представлений о людях, не разделяющих официальную и медицинскую точки зрения на новую коронавирусную инфекцию. Итак, синонимы ковид-диссидента можно распределить по следующим когнитивным компонентам:  ‘противник идеи существования ковид-инфекции’ антиковидник, антикоронавирусник. Отметим, что маркером противопоставления «свой — чужой» становится значимая для языка вражды приставка анти-, однако уже сами производящие существительные содержат в себе элементы отрицательной коннотации: ковидник и коронавирусник, которые не случайно сопровождаются пометами разг.-сниж. [СлКЭ]. Подобное происхождение этих номинаций может быть интерпретировано двояко: либо производящие существительные были созданы сторонниками ковид-диссидентства, либо в сниженных номинациях реализуется некая табуированность, присущая наивным медицинским представлениям о болезни и больных. В любом случае важно заметить, что современная («новая») этика однозначно настаивает на том, что людей нельзя называть по их болезни: «нужно избегать патологизации, то есть не объединять человека и его особенность, заболевание» [Бобылёва 2021: 72]. Следовательно, перед нами образцы нового языка вражды — вражды, направленной на тех, кто не принимает саму идею COVID-19. Одновременно языку вражды принадлежат и ковидник, коронавирусник, и антиковидник, антикоронавирусник.  ‘отрицатель существования ковид-инфекции’: (1) вирусный нигилист, ковид-нигилист, корона-нигилист, коронанигилист и (2) ковидотрицатель, ковидоотрицал, ковидоотрицатель, коронаотрицальщик, корона-отрицатель. Данный ряд, безусловно, продолжает международную (прежде всего, англоязычную) традицию номинации и словоупотребления, а в некоторых случаях является прямой словообразовательной калькой: covid denier, corona nihilist. Степень языка вражды можно определить как мягкую, однако в некоторых контекстах она может достигать высокой степени риторики ненависти: К сожалению, в таких условиях активизировались самопровозглашенные «ковид-нигилисты», заигравшиеся в свои «антимасочные» игры. Эти субъекты не просто не думают о своем здоровье, но и угрожают здоровью, а то и жизни других людей, кто встретился им на пути! Наверное, этим «активистам» кажется, что они «казаки-разбойники», «робингуды», искатели приключений, «борцы» за мифическую правду. Но на самом деле это бессовестные люди, которым наплевать на тот вред, который они наносят окружающим. Они действуют компаниями, ведь одному страшно противостоять обществу! Как уличная шпана, которая нападает толпой. vzsar.ru/blogs 14.10.2020. 258 Глава 3. Языковая картина мира в пандемийном дискурсе  ‘не верящий в существование ковид-инфекции’: ковид-еретик, ковид-неверующий, коронаатеист, коронагностик. Этот вектор концептуализации ковид-диссидентов интересен тем, что из плоскости знаний, как это было в предыдущих группах, существование ковид-инфекции (основание номинации) переносится в область веры (точнее — неверия). Степень языка вражды здесь, разумеется, стремится к нулю, однако если учесть всё увеличивающуюся в Русском мире значимость концепта ‘Вера’, гипотетически можно предположить, что в будущем словообразовательные единицы, содержащие в качестве второго форманта -атеист, -агностик, -еретик, будут все больше и чаще обслуживать уже настоящий язык вражды, нацеленный на идеологических и не только противников.  ‘индифферентность к ковид-инфекции’: ковигист, коронапофигист. Язык вражды здесь эксплицируется самими словообразовательными моделями: ков(ид)- / коро́на- + (по)фиги́ст, которые в качестве второго форманта отсылают не только к производной номинации со значением ‘человек безразличный, равнодушный, безучастный к кому-, чему-л.’ (разг.-сниж.), но и к предыдущему словообразовательному этапу, который находится за пределами печатной речи.  ‘умственная ограниченность’: ковидиот, ковид-идиот, ковидоидиот, ковидофреник, коронаидиот, корона-идиот, коронафреник; антикоронабезумец. Безусловно, это самая жесткая степень языка вражды на уровне номинации в адрес ковид-диссидентов: подобного рода лексемы, обыгрывающие старинные и вытесняемые из современной психиатрии термины, делают акцент на якобы слабых когнитивных способностях сторонников иных взглядов. Подобная концептуализация ковид-диссидентов характерна для многих языков, в том числе и для английского: covidiot, coronacrazy.  ядерные номинации: ковид-диссидент, ковидодиссидент, коронавирус-диссидент, коронадиссидент, корона-диссидент. Отдельно к лексико-семантической группе «Ковид-диссидент» примыкает ЛСГ «Ковид-скептик»: ковид-скептик, ковидоскептик, корона-скептик, коронаскептик, COVID-скептик. Однако эти группы слов, несмотря на кажущееся сходство, не следует рассматривать как синонимичные. На нынешнем этапе взаимодействия человеческого общества с пандемией, по-видимому, можно говорить о трех базовых формах отношения к новой коронавирусной инфекции, кроме взвешенной, нейтральной — ковидофобия, ковидоскептицизм и ковид-диссидентство: Коронавирус разделил нас на три группы: тех, кто боится выходить на улицу без маски (назовём их коронафобы); тех, кто полагает, что новый вирус не намного страшнее гриппа и может угрожать только слабакам (коронаскептики), и тех, кто вообще считает всё происходящее гигантским спектаклем из-за выдуманной угрозы (коронанигилисты). Xoroshiy.ru 17.04.2020. 259 Русский язык коронавирусной эпохи Отметим, что в английском языке есть еще более сильная с точки зрения морально-этических норм номинация для обозначения высшей степени проявления ковид-диссидентства — Coronacaust Denier (corona + (holo)caust), появившаяся, по данным Urban Dictionary, не позднее 10 мая 2020 г. Под отрицанием коронакоста подразумевается «умаление или отрицание смертей сотен тысяч жертв во время коронакоста 2020-х гг.». «Отрицатели коронакоста выдвигают ложные и необоснованные заявления, такие как: — Должностные лица правительства / штата / больницы США лгут, выдавая каждую смерть (от рака до самоубийства) за «вызванную вирусом». — Страны с низким числом смертей от коронавируса лгут, скрывая истинное количество смертей для того, чтобы Америка на их фоне выглядела плохо. — Люди умирают, это часть жизни, и коронавирус ничем не отличается от сезонного гриппа. — Симптомы коронавируса напоминают последствия вакцинации, и было бы интересно узнать, делали ли жертвы в последнее время прививки... — Ковид-19 действует только на старых и больных, которые все равно умрут. — Я думаю, что цифры (инфицированных, погибших и т. д.) примерно вдвое меньше того, что нам рассказывают, это просто мое чутье... Отрицание коронакоста основано, прежде всего, на теориях заговора ультраправых и альтернативных правых, эйджизме, эйблизме, расизме и классовой ненависти» [Urban Dictionary]. В русском языке также уже зарегистрирована лексема коронакост: Сенатор от округа Карвер штата Миннесота и семейный врач с 40летним опытом работы в медицине Скотт Дженсен (Scott Jensen) сообщил о том, что против него начато расследование по поводу его публичных заявлений относительно новых коронавирусных правил заполнения свидетельств о смерти и сравнения ковид-19 с гриппом. Видимо, недалёк тот день, когда за отрицание якобы смертельной опасности от коронавируса начнут сажать. А может уже пора вместо слова «коронавирус» использовать какоенибудь другое словечко, не имеющее отношения к медицине? Например «коронакост». Русская Правда (ruspravda.info) 14.07.2020. Правда, коронакост в отечественном медиапространстве не популярен (6 документов в «Интегруме» на 25.03.2021) и для номинации ковиддиссидентов пока не используется. Интересно, что, как это случается с элементами языка вражды, ковиддиссиденты стали использовать это отрицательно окрашенное слово (а именно такая коннотация сопровождает сотни употреблений в Рунете и русскоязычном медиапространстве) в качестве самоназвания. Иными словами, на 260 Глава 3. Языковая картина мира в пандемийном дискурсе наших глазах в течение всего нескольких месяцев реализовался один из вариантов борьбы с языком вражды — реклейминг (linguistic reclamation), под которым понимают процесс переприсвоения в качестве самоназвания представителями социальной группы Х изначально оскорбительного слова, данного им иной социальной группой или даже обществом в целом, с целью изменения отрицательной коннотации на положительную (так эволюционировали слова nigger в американском варианте английского языка, Schwule в немецком, le decadent во французском, ватник в русском 2010-х). Доказательством сего факта может служить ситуация с интернетсообществами (пабликами) самой популярной после YouTube русскоязычной социальной сети — «ВКонтакте» (https://statista.com /statistics/867549/ topactive-social-media-platforms-in-russia). В марте 2021 г. по ключевому слову ковид обнаруживалось более 30 сообществ, включая несколько региональных (типа «Группа перенёсших KOVID-19 в Магнитогорске»1, «Коронавирус Киров и Кировская область / Факты» и др.), медицинских («COVID Ковид Помощь. Онлайн бесплатно врачи рядом») и околомедицинских («Гирудотерапия. Восстановление после Ковид»), несколько групп типа «Купить сертификат о вакцинации против ковид», а также юмористические группы, включая самую многочисленную на тему ковида — «Ковид головного мозга KGM» (5 355 пользователей на 25.03.2021), в которой тема ковид-инфекции уже давно ушла на периферию, однако, по мнению администратора, заглавие, видимо, до сих пор может неплохо работать для продвижения («раскручивания») паблика в сети. Интересно отметить, что с точки зрения нейминга практически ни одно интернет-сообщество «ВКонтакте», имеющее в заглавии коронавирус (а их более 2200!), не представляет интересы ковид-диссидентов, хотя немногочисленные юмористические группы типа «КОРОНАВИРУС MEMES» или «Мемы про коронавирус» существуют. Обращает на себя внимание и тот факт, что большинство сообществ, в название которых вынесено существительное коронавирус, связано с официальными группами тех или иных субъектов Российской Федерации, рассказывающих о борьбе с заболеванием. Если же набрать в поисковой строке «ВКонтакте» ковид-диссидент, то на 25 марта 2021 г. обнаруживаются всего две группы, в название которых вынесено анализируемое слово: «Подозрительно бедный Ковид-Диссидент» (140 участников) и «михаил архангел — ковид диссиденты chemtrails 21» (1.893 участника). Наличие всего двух групп в самой популярной социальной сети Рунета объяснить не сложно: с 1 апреля 2020 г. в Российской Федерации введено уголовное наказание за публичное распространение заведомо ложной информации, признаваемой общественно значимой (ст. 207.1, 207.2 УК РФ). И 1 Здесь и далее орфография и пунктуация интернет-контента полностью сохранены. 261 Русский язык коронавирусной эпохи уже 3 апреля 2020 г. в Петербурге было возбуждено первое уголовное дело по ст. 207.1 о распространении фейков об эпидемии коронавирусной инфекции. (См. подробнее: Коммерсант 03.04.2020). Однако сам факт того, что несколько сотен человек вступают в группу, в которой в разной степени открытости обсуждаются и ставятся под сомнение как сама инфекция, так и методы борьбы с нею, говорит о том, что есть люди, готовые называть себя ковид-диссидентами. Иными словами, несмотря на определенные юридические и репутационные риски, некоторые граждане РФ готовы называть себя ироничным / глумливым / бранным для остальных сограждан словом ковид-диссидент, тем самым апроприируя его в отношении себя и переводя его из отрицательно-оценочного в разряд нейтральной, если не мелиоративной лексики. Ковид-сопротивление. Второе по численности интернет-сообщество социальной сети «ВКонтакте», в названии которого используется ковид, называется «Движение КОВИД-СопротивлениЯ» (на 25.03.2021 — 2996 участника) и его можно отнести к паблику так называемых ковид-сопротивленцев (не путать с ковид-диссидентами!). По-видимому, в Рунете это самая популярная группа соответствующей ориентации. Интернет-группа «Движение КОВИД-СопротивлениЯ», возникшая 10 декабря 2020 г., формально посвящена обсуждению действий Роспотребнадзора и агитации против ковид-паспортов и принудительной вакцинации. Данное интернет-сообщество также представляет особый исследовательский интерес, так как группа образует самый многочисленный паблик, посвященный критике принимаемых эпидемиологических мер, и в нем наблюдается медленный прирост участников, что свидетельствует о наращивании популярности. Сама номинация ковид-сопротивление, по данным «Интегрума», появилась 1 октября 2020 г. (в статье «Вторую волну COVID-19 Европа тоже встречает локдауном. Но “мягким”» на сайте ukrinform.ua), однако особый всплеск употребления пришелся на первую половину декабря 2020 г., когда в ответ на принимаемые правительством Санкт-Петербурга меры владельцами малого и среднего бизнеса была создана сразу вызвавшая широкий медиа-резонанс «Карта сопротивления», на которой были размещены адреса ресторанов, объявивших о том, что они будут работать во время новогоднего локдауна, нарушая тем самым муниципальный запрет. Пример заголовка: Мы не «мальчики для битья». Идеолог ковид-сопротивления Александр Коновалов готов к переговорам со Смольным после штурма его бара. fontanka.ru 12.09.2020. Первая запись в интернет-группе «Движение КОВИД-СопротивлениЯ» относится к 10 декабря 2020 г. и представляет собой репост телевизионного ролика НТВ «Новогодний локдаун: почему ограничения лишь навредят туристам в Петербурге» (vk.com/wall-201032857_1). Девиз группы выглядит следующим образом: «Доказательная позиция твоя опора ⚠». За три месяца существования паблика в нем опубликовано 337 постов (на 25.03.2021). Инте262 Глава 3. Языковая картина мира в пандемийном дискурсе ресно, что в данной группе в принципе нет возможности оставлять комментарии к посту, что, безусловно, не позволяет разжигать агрессию. Однако, несмотря на то что в большинстве случаев записи представляют собой исключительно репост материалов тех или иных средств массовой информации и не сопровождаются какими-либо замечаниями, в ряде случаев администратор позволяет себе высказывать оценки того или иного материала, тех или иных шагов, принимаемых властью. И вот они-то и представляют особый интерес с точки зрения уже не языка вражды, а риторики ненависти — разверты-вания аргументации, способов доказательств своего несогласия и т. д. Однако отметим еще раз, что речь в данном случае идет уже не о ковиддиссидентах, а о ковид-сопротивленцах. Отдельной и невероятно интересной темой может стать язык вражды, конструируемый самими ковид-диссидентами. Замечательно, что в [СлКЭ] в зону толкования лексического значения составители ввели специальную ремарку «В речи ковид-диссидентов». Этих слов зафиксировано более 50, среди них —такие любопытные номинации, как барановирус, вирусобесный, ковидиада 2, ковидолюб, ковидятел, маскофилия, фейкопидемия, фуфловирус и мн. др. Также отдельного внимания заслуживает и концептуализация ковиддиссидента как ‘человека, игнорирующего профилактические меры, предпринимаемые для ограничения распространения ковид-инфекции’. На мой взгляд, это все же самостоятельное значение лексемы ковид-диссидент, так как человек может не отрицать наличие самой инфекции, но отрицать те санитарно-гигиенические меры, которые принимаются в том или ином регионе, считая их чрезмерными (ковид-скептик) или почти бессмысленными (ковидпессимист). Однако и здесь открываются интересные стратегии анализа языка вражды, направленной на таких персонажей, как например: карантинонарушитель, корона-шашлычник, наружитель, погулянец; антимаскер, безмасочник, голомордый, голоносик, подбородочник, противомасочник; антиперчаточник, бесперчаточник и мн. др. Безусловно, крайне интересен также лингвистический анализ мнений самих ковид-диссидентов, тех объяснений, которые они используют для отстаивания собственной точки зрения (разнообразные теории заговоров, фейковые новости, псевдомедицинская информация, слухи, устаревшие сведения и мн. др.). Особого разговора требует анализ причин возникновения такого явления, как ковид-диссидентство, — в России и за рубежом. Неудивительно, что уже весной 2020 г. ответ на этот вопрос ищут и журналисты: «Множество ковиддиссидентов в России появились именно из-за кризиса доверия населения к политикам и власть имущим в стране. Все копившиеся ранее проблемы на сегодня обострились, поскольку, если раньше все, что давалось из официальных источников, можно было игнорировать, то теперь люди столкнулись с необходимостью оценивать решения властей. И здесь всё подвергается сомнению: статистика, меры ограничений и поддержки.. и т. д.» [Савова 2021]. 263 Русский язык коронавирусной эпохи Сегодня интернет — это не только источник информации и способ проведения досуга, но еще и сильнейшее средство коммуникации, создающее новые, разнообразные формы общения, в том числе и агрессивного и человеконенавистнического характера. Повышенная раздражительность и агрессивность весьма типичны для русскоязычных форумов и социальных сетей: «Культура доведенного до совершенства троллинга (умения вывести из себя собеседника при помощи провокативных приемов и подавить всякое сопротивление оппонента) и ‘холиваров’ (‚священных войн’, в которых противники яростно отстаивают свои позиции как последний оплот морали и правды) подразумевает, что юзеры Рунета привыкли к чрезмерности в риторических боях» [Зверева 2012: 46]. Случай ковид-диссидентства — это образцово-показательный пример того, как в сознании определенной социальной прослойки (образованные горожане молодого и среднего возраста) современного российского общества формируется новый враг — ровно по тем же принципам, которые описаны, например, для древнейших этнических стереотипов: «...простое существование непохожих других неизбежно несет в себе угрозу, потому что непохожие другие угрожают консенсуальной валидизации, которая нам требуется для того, чтобы поддержать веру в тот способ, которым мы конструируем мир» [Greenberg et al. 1988: 76–77]. Подводя итог, отметим, что стремительные трансформации новых цифровых технологий и особенности подвижной и постоянно меняющейся интернет-коммуникации приводят к появлению новых вызовов, новых форм и жанров речевой агрессии, не существовавших в доцифровую эпоху. Пандемия коронавирусной инфекции послужила мощным катализатором для развития языка и коммуникации, в том числе и в интернете. К сожалению, язык вражды также получил новую точку роста. 264