Medieval Russian History

Piąty tom "Series Ceranea" zawiera edycję oraz polski przekład Latopisu nowogrodzkiego pierwszego – jednego z najstarszych średniowiecznych tekstów historiograficznych, powstałych na Rusi. Jest on niezwykle cennym źródłem, zawierającym wiele informacji na temat dziejów Europy Wschodniej w XI–XIV w. W tomie zaprezentowano starszą redakcję zabytku, zachowaną w jednym tylko rękopisie, tzw. odpisie synodalnym (ГИМ, Син. 786) z XIII–XIV w., obejmującą wydarzenia z lat 1015–1353. Publikacja przybliża mniej znany aspekt historii średniowiecznej Rusi – dzieje i kulturę Nowogrodu Wielkiego, będącego przez stosunkowo długi okres nieomal całkowicie niezależną republiką miejską, posiadającą oryginalny ustrój, utrzymującą rozległe kontakty handlowe (m.in. z Hanzą), a jednocześnie stanowiącą prężny ośrodek piśmiennictwa i sztuki.

Средневековая Русь — а именно ей посвящен предлагаемый вниманию читателя номер — задает столь обширное, многообразное, да вдобавок и привлекательное для широкой публики исследовательское поле, что не остается никакой надежды охватить его целиком или хотя бы очертить основные современные направления в его изучении. Культурное единство огромного хронологического периода, именуемого допетровской Русью, не
вызывает сомнений, но столь же несомненно и кардинальное различие между такими, например, его отрезками, как домонгольское время, XIV столетие и эпоха Ивана Грозного. Сама парадоксальность подобного положения дел допускает два возможных пути формирования тематического номера. Один из них предполагает сосредоточенность на своеобразных «длинных
линиях» истории, долгоживущих культурных тенденциях, охватывающих если не все русское Средневековье, то, во всяком случае, значительную его часть. Другой путь может быть охарактеризован скорее как «метод высвеченных пятен», когда под одной обложкой собраны статьи, где предлагаются новаторские решения проблем, на первый взгляд частных, но на деле весьма репрезентативных для понимания как природы очередного витка древнерусской жизни, так и состояния научных исследований в соответствующей области. В целом мы отдавали предпочтение второму пути, отнюдь не чуждаясь первого. Сложилось так — и в этом отношении структура номера, на наш взгляд, соответствует некоему положению дел в эпоху Средневековья, — что преемственность и долгосрочность нагляднее всего можно показать, исследуя структуру власти, механизмы ее передачи и манифестации (ср. статьи Б. А. Успенского, А. Ф. Литвиной и автора этих строк). Мир рода и мир династии, взаимодействие которых также прочерчивает отдельную линию в истории допетровской Руси, с разных сторон затрагиваются в работах Р. И. Ханукаевой, А. Л. Корзинина и А. В. Майорова. Хрестоматийная тема отношений древнерусского государства с его ближайшими соседями перерастает в рассказ о многоликости самой Руси в эпоху Средневековья и неоднозначности такого явления, как соседство, идет ли речь о половцах (К. И. Гуревич), Польше и Великом княжестве Литовском (С. В. Полехов) или даже о татарах, как это происходит в уже упомянутой нами статье А. В. Майорова, — вообще говоря, не только она, но и другие представленные в номере тексты могли бы быть отнесены одновременно к нескольким тематическим блокам; это сложно организованное единство только радует составителя и, надеемся, вызовет интерес у читателя. Многое в подборе статей определяла и возможность продемонстрировать
ту целостность гуманитарного знания, которая отличает лучшие отечественные исследования собственной ранней истории. Искусствовед оказывается вовлечен в ономастическую проблематику (работа С. Г. Зюзевой), лингвист уточняет наши представления о социальном устройстве древних Новгорода
и Пскова (исследование А. А. Гиппиуса), текстологические проблемы сращиваются с проблемами исчисления времени (А. А. Фитискина), а история текстов, история вещей и история событий времен татаро-монгольского нашествия неразделимым образом переплетаются друг с другом (статья А. В. Лаврентьева). На фоне этой общей междисциплинарности только выигрывают, на наш взгляд, «монохромные» работы — от нового взгляда на слово, характерное
для позднесредневековой деловой письменности (А. Золтан), до публикации доселе неизвестной грамоты Стефана Батория (А. Л. Лифшиц) и рецензии на научное издание первой части диссертационного труда шведского пастора Бергиуса, создававшегося в самом конце интересующей нас эпохи, на рубеже XVII–XVIII вв. (А. А. Преображенская).

The anticipated catalogue "Early Russian Coins, 1353-1553" is a study of the wonderful and fascinating world of the earliest Russian coinage of the feudal and fragmented Russian states, never before published outside Russia and almost unknown in the West.Before the later 14th century, Russia was an assembly of small independent states, plagued by infighting and lingering under the overlordship of the Mongols. Starting in the 14th century and in under a century most of these Russian states were united under the rule of Moscow, partially through treaties and other political means and partially through heavy-handed military action. By the late 15th century the unification was complete, and a large single state with a capital in Moscow was formed.Many of the feudal Russian states minted coins of their own starting in the 14th century, using new and original designs and naming their own rulers. The coinage, almost unknown in the West, exhibits a fascinating diversity, with many hundreds of types in silver and bronze produced. These early coins include imitations of the Mongol (Golden Horde) dangs, coins combining Russian elements and Islamic elements and, finally, a huge range of purely Russian coins showing a surprising variety of designs including biblical themes and verses, mythological themes and animals, numerous violent scenes of fighting, stabbings, decapitations and other things one might expect from medieval coins. Other strange things found on these coins are designs showing Alexander of Macedon, scenes of homage, scenes of coin minting and ever-present Russian inscriptions naming the ruling Dukes.This catalogue includes descriptions and images of many hundreds of coins, from the inception of the native Russian coinage to the eventual unification of types under the Vasily Ivanovich of Moscow (1505-1533). Coins of the Russian states which were not conquered by Moscow (such as Lithuania and Red Russia) are also included this book. The relative rarity ranking for all the listed coins is also given, which should be of immense help to any collector of medieval coins.The information is based on the most modern numismatic research available, but is presented in a simple-to-use way, aiming to introduce this fascinating coinage to the wide circle of both collectors and researchers. This book is an English version of "Russian Coins 1353-1533" edition of 2013 which has now  become a standard catalogue for Russian medieval coins collectors being actually a first publication of such scale since 19th century catalogues.

Выкладываю свежую статью Б.А. Успенского. По техническим причинам, автор не может сделать это на своей странице в academia.edu.
The article is devoted to a strange oath of Ivan iii, the Grand Prince of all Rus’, in 1488, registered in some Russian chronicles. The oath is very unusual and sometimes is regarded as heretical. Some scholars even associate it with the heresy of the Judaizers. Was the oath really heretical? Why did Ivan iii choose such provocative language? The author attempts to answer these and contiguous questions.

This is the draft autobiography of my friend and old colleague Rudolf Pikhoia, founder of the Ural Federal University Department of Archaeographic Research and later Chief Archivist in the Yeltsin government, and now at Institute of History of the Russian Academy of Sciences. I AM NOT THE AUTHOR BUT HAVE READ IT