Sumarokov

The truism about the eighteenth-century’s rejection of Shakespeare as a “barbarian” who was lacking in “good taste” upon closer examination reveals a much more complex and nuanced picture of cultural reception.
The question to consider is not how eighteenth-century writers misunderstood or corrupted Shakespeare but how they adapted him to meet specific needs of their own. This perspective is especially pertinent as regards
Alexander Sumarokov’s “Hamlet” (“Gamlet”, pub. 1748) not only because this was the first appearance of Shakespeare in Russia, but also because the
play stands at the virtual beginning of modern Russian dramaturgy. This paper aims to reconstruct the context and meaning of Sumarokov’s adaption of “Hamlet” in two ways. The first is to examine Sumarokov’s actual
use of Shakespeare’s text and the French translations he consulted as intermediaries. The recent discovery that Sumarokov borrowed the fourth folio edition of Shakespeare of 1685, in English, from the library of the Academy of Sciences just at the time when he was writing his own “Hamlet” makes such a reexamination especially pertinent. Secondly, the paper analyzes the play in light of the one extended contemporary discussion of Sumarokov’s early writings, V. K. Trediakovskii’s “Letter… from a Friend to a Friend” (“Pis’mo ... ot priiatelia k prijateliu”) of 1750. The goal
is to better define the central dramatic and philosophical concerns of Sumarokov’s play and to consider the basic presuppositions of Russian classicist tragedy.

Большинство исследований журнала Сумарокова «Трудолюбивая Пчела» выделяют его сатирическую направленность. Статья предлагает новый взгляд на ансамблевую природу первого российского частного издания. Его цель — изучение каждого помесячного номера и отдельной публикации в единстве синтагматических и парадигматических связей. В основу
исследования положен комплексный подход. Используются методы литературоведения: историко-типологический; культурно-исторический; биографический; сравнительно-исторический. Исследование показало, что журнал «Трудолюбивая Пчела» стал важным событием в творческой жизни Сумарокова. Известный в России и за рубежом автор продолжил в нем писательскую и переводческую деятельность. Новая для него роль издателя
журнала раскрыла иную грань этого талантливого человека. Майский номер оказался особым среди всех 12 номеров журнала. В нем были опубликованы только оригинальные произведения. Объект исследования данной статьи —
«Письмо о красоте природы» Сумарокова. Можно сделать вывод о том, что произведение опирается на несколько культурных традиций, охватывающих широкий временной интервал от золотого века древнеримской литературы до первой половины XVIII в. Письмо Сумарокова продолжает и творчески
обновляет наследие Горация, Сенеки, Петрарки, эссеистику Дж. Аддисона, нравоучительную прозу Ю.-Т. Оксеншерны. Сумароков следует множеству лучших образцов, сплавляя их топосы и  мотивы в оригинальный идиостиль.
В основу идиостиля писателя положено остроумие не только в словах, но и в мыслях. Опираясь на общеевропейскую культурную традицию, Сумароков предлагает собственную текстообразующую модель, отличающую автора по следующим основаниям: эгоцентричности текста; специфике композиции и визуализации картины мира.
Most of the research in Sumarokov’s Hardworking Bee journal highlights its
satirical orientation. The article suggests a new perspective on the ensemble
nature of the first Russian private edition. Its aim is to study each monthly issue
and separate publication in the unity of syntagmatic and paradigmatic connections.
The research is based on a complex approach, involving historical-typological,
cultural-historical, biographical, and comparative-historical methods of literary
studies. The study showed that the magazine Hardworking Bee was an important
event in the creative life of Sumarokov as he continued his literary and translation
activities in it. A new role for him as a publisher of the magazine opened a different
facet of this talented man. The May issue was special among all twelve issues of the
magazine. Only original works were published in it. The subject of this article is
“Letter about the Beauty of Nature” by Sumarokov. It is based on several cultural
traditions, covering a wide time interval from the golden age of ancient Roman
120
literature to the first half of the 18th century. Sumarokov’s letter continues and
creatively updates the heritage of Horace, Seneca, Petrarch, J. Addison’s essay,
Yu. Oxensherns. Sumarokov follows many of the best samples, fusing their topoi
and motifs into an original idiot. The writer’s idiostyle is based on wit not only
in words but also in thoughts. Based on the pan-European cultural tradition,
Sumarokov offers his own text-forming model, which distinguishes the author
on the following grounds: egocentricity of text, specificity of composition, and
visualization of the world picture.

Статья посвящена исследованию эссе А. П. Сумарокова «О разности между пылким и острым разумом», опубликованного в апрельской книжке  Трудолюбивой Пчелы» (1759). Предмет изучения – воссоздание европейского
культурного контекста полемики Сумарокова и Ломоносова о природе искусства в целом и о роли остроумия в словесном творчестве.
Общеевропейская иcторическая и поэтологическая традиция остроумия была той совокупностью эстетических идей, которую по­-разному интерпретировали два основоположника русского стихосложения XVIII столетия. Именно на выявление этого различия и направлена реконструкция концепции остроумия Сумарокова истинный смысл которой задается парадигматикой европейского культурного контекста (Цицерон, Грасиан, Буало, Аддисон), с одной стороны, и, с другой стороны, синтагматикой апрельской книжки журнала Сумарокова, ее метатекстовым единством.
The paper studies Sumarokov's essay "On the difference between a passionate
and sharp mind", published in the April issue of the magazine "Hardworking
Bee" (1759). The subject of the study is the reconstruction of the European cultural
context of polemics between Sumarokov and Lomonosov on the nature of art in
general and the role of wit in verbal creativity. The Pan­European rhetorical and poetological tradition of wit was the totality of aesthetic ideas that were interpreted
differently by the two founders of Russian versification of the 18th century. The
reconstruction of Sumarokov's wit concept is aimed at revealing this difference. The
true meaning of this concept is defined by the paradigm of the European cultural
context (Cicero, Gracián, Boileau, Addison), on the one hand, and, on the other
hand, by the syntagmatics of Sumarokov's magazine and its metatext unity

The paper aims to reconstruct the political implications of Catherine IIs comedy «O vremya!» (1772). The location of action in Moscow and the chronological allusions make one think that there was a polemical purpose in the play, probably related to the plague epidemics in Moscow in 1770-1772. Russian court version saw the Muscovites superstition was the cause of the horrors of plague. That is why the Empress chose the superstition for the main subject of her first comedy.
========
В работе реконструируется политический подтекст комедии Екатерины II «О время!» (1772). Выбор места действия (Москва) и хронологическая привязка пьесы указывают на ее полемическую адресацию, связанную с событиями московской чумы 1770-1772 гг. По версии российского двора, ответственность за ужасы эпидемии лежит на суеверии москвичей. Отсюда - выбор темы для драматического дебюта императрицы.

Объект исследования – статья А. П. Сумарокова «Истолкование личных местоимений, я, ты,
он, мы, вы, они». Цель исследования – доказать, что данное эссе является конструктом единого
метатекста апрельского номера. Формула «естество простоты» становится авторским
критерием оценки и литературного произведения, и языка в целом. Предложенное исследование
рассматривает местоимения как знак-маркер личности и эпохи.
The object of the study is Sumarokov’s article “Interpretation of personal pronouns, me, you, him,us, you, them”. The purpose of the study is to prove that this essay is a construction of a single meta-textof the April issue. The formula “the nature of simplicity” becomes the author’s criterion for evaluatingboth the literary work and the language as a whole. The proposed study considers pronouns as markersof personality and age. The proposed interpretation of Sumarokov’s article goes beyond grammar andis considered within 2 contexts: pronouns as markers of personality and epoch. The research provesthat the rst, personal context was inuenced by the long-term conceptual enmity between Sumarokovand Lomonosov. The analyzed article was Sumarokov’s reaction to Lomonosov’s “Russian grammar”.The second, public context correlates with another article of the April issue – “The Experience of theGerman dictionary” by G.-V. Rabener (translated by A. A. Nartov), namely the passage “Compliment”.The use of the pronoun “You” instead of “you”, according to Sumarokov, does not meet “his nature”,but meets the principle of hierarchy of class society and the practice of subordination

The article examines the semantic core of the April issue of the journal “The Hardworking Bee” - the essay “On Disagreement” by A. P. Sumarokov. The urgency of research is determined by the fact that the journal itself and each of its monthly books are not in the sphere of research interest of historians of literature and journalism. The texts of the articles by the authors of the journal are often considered to be outside the cultural paradigm, which caused their appearance on the pages of "The Hard-working Bee". The suggested research methodology is based on the principle of synergy of several areas of philological science of that time: the history of Russian literature of the 18th century, the history of Russian journalism, and the history of the Russian literary language. This approach to the analysis, interpretation and understanding of the journal metatext is intended to recreate a complete picture of the interaction of the author's intention and reader's perception.
The article deals with the meaning of the title “On Disagreement” as a strong position of the text in which the author’s intention for dialogue with a contemporary reader is realized. There is an attempt to restore the cultural context of this word usage in the works of Feofan Prokopovich, Peter I, V. K. Trediakovsky and M. V. Lomonosov. The word "disagreement" in the written texts of the XVIII century had different meanings. However, only Sumarokov puts this word in the title and this word, in addition to the communicative function performs a meaning-making function.
The analysis of composition of the rhetorical plot of Sumarokov’s essay revealed the basic principle of its construction – to follow “natural simplicity”. The thesis stated in the introduction about the true causes of disagreement between people - “the dissimilarity of hearts” - is explained by the three examples of different subjects: love, property and household. Further, the author's thought goes from the simple to the complex and proceeds to the level of generalization in the context of world history. Rhetorical questions of the author in the final part of the article provoke the reader to give his own ethical assessment of the problem raised in the text.
The interpretation of the article’s poetical plot consistently recreates its ancient Roman and late antique cultural contexts as well as reveals the reception of the tradition of the early English Enlightenment. The title itself generates a whole complex of meanings, going back to Horace’s well-known symphonia discors formula and his work “On the Art of Poetry”, translated by A. P. Sumarokov’s contemporaries. The late antic cultural context refers the reader to the literary-theoretical treatise “On the Sublime”, attributed in the 18th century to Loggínos, and through him - to the works of Boileau and M. V. Lomonosov. Educational activities and journalistic practice of J. Addison and R. Steele, their articles in the journal “Inspector” also influenced the author’s position and genre dominant of the article “On Disagreement” by A. P. Sumarokov.
The study of the text and context of one article in the April book of the journal suggests that Sumarokov's journal is not only a new era in the development of Russian journalism, but also a new word in poetics and hermeneutics, replacing rhetoric due to the efforts of the authors of “The Hard-working Bee” in the middle of the 18th century.
В статье исследуется семантическое ядро апрельского номера журнала «Трудолюбивая Пчела»-эссе А. П. Сумарокова «О несогласии». Актуальность проблемы исследования определяется тем, что журнал в целом и каждая помесячная его книжка в отдельности практически не попадают в сферу исследовательского внимания историков литературы и журналистики. Предложенная методология исследования основана на принципе синергии нескольких направлений современной филологической науки: истории русской литературы XVIII в., истории отечественной журналистики, истории русского литературного языка. Данный подход к анализу, интерпретации и пониманию журнального метатекста призван воссоздать целостную картину взаимодействия авторской интенции и читательского восприятия. В статье исследуется смысл заглавия «О несогласии» как сильной позиции текста, реализующей интенцию автора на диалог с читателем-современником. Предпринимается попытка восстановления культурного контекста данного словоупотребления в произведенииях Феофана Прокоповича, Петра I, В. К. Тредиаковского и М. В. Ломоносова. Слово «нее согласие» в письменных текстах XVIII в. актуализировалось в различных значениях. Однако только у Сумарокова оно вынесено в заглавие и помимо коммуникативной выполняет еще и смыслообразующую функцию. Анализ композиции риторического сюжета эссе Сумарокова выявил основной принцип его построения-следование «простоте естества». Заявленный во вступлении тезис об истинных причинах несогласия между людьми  - «несходство сердец» - объяснительно аргументируется тремя примерами различной тематики: любовной, имущественной и бытовой. Далее авторская мысль следует от простого к сложному и переходит на уровень обобщения в контексте всемирной истории. Интерпретация поэтологического сюжета статьи последовательно воссоздает ее древнее римский и позднеантичный культурные контексты, также выявляет рецепцию традиции раннего английского Просвещения. Исследование текста и контекста одной статьи апрельской книжки журнала позволяя ет сделать вывод о том, что журнал Сумарокова - не только новая эпоха в развитии российской журналистики, но и новое слово в поэтике и герменевтике, которые в середине XVIII в. усилиями авторов «Трудолюбивой Пчелы» приходят на смену риторике.

I argue that the Russian drama that emerged under Catherine II took the repertoire of French and Italian companies working at the imperial court as its model, and that it was consequently shaped by these companies’ stage practices. My purpose is twofold: first, to show how Russian authors appropriated the forms of foreign drama; second, to understand the origins of Catherine’s personal involvement in the creation of the Russian dramatic repertoire. Reconstructing the history of performances and studying the poetics of the key dramas of the period – such as Sumarokov’s "Semira", Fonvizin’s "Brigadier", and Catherine’s "Oh These Times!" – I have explored the theatre’s role in shaping social and political categories and in disseminating them in absolutist society.

Korovin, V.L. “I will send the iron tooth of beasts and the stings of sparkling snakes”: On poetic arrangements of the Second song of Moses (Deuteronomy 32:1-43). In: Bestiary of Hatred: collective monograph. Tula, Aquarius Publ., 2021, pp. 178-193. (In Russian).

Традиционно исследователи журнала Сумарокова «Трудолюбивая Пчела» выделяют его сатирическую направленность. Чаще всего отмечается жанр эпиграммы, который соответствует атирическому пафосу и злободневности опубликованных в журнале текстов. Статья предлагает новый взгляд на эпиграммы Сумарокова, опубликованные в майском номере. Для воссоздания историко-культурного контекста публикаций используются историко-типологический, культурно-исторический, биографический, сравнительно-исторический методы. Исследование показало, что Сумароков формально следует жанровой доминанте эпиграммы. Текст каждой из эпиграмм предназначен для широкой читающей публики и представляет собой авторский вариант раскрытия
бродячей остроты. На  уровне поэтики появление нового жанрового раздела – один из способов циклизации журнальных статей, в основе которого положен интуитивно найденный издателем баланс общественно значимого и интимного  контекстов.

Изучение частного случая развития полисемии у одного слова из лексикона XVIII в. выявило связь данного явления с фундаментальной проблемой, общей для всей филологической науки в целом-проблемой взаимовлияния языка и культуры. Авторы статьи обращают внимание на изменение семантической структуры слова остроумие в современном русском языке. Проанализировав тексты XVIII в. Ф. Прокоповича, В.Н. Татищева, В.К. Тредиаковского, М.В. Ломоносова, А.П. Сумарокова, Д.И. Фонвизина и некоторых других авторов, сделан вывод, что исходное значение слова остроумие было рациональным, обозначало широту, глубину ума, обширность познаний. Современное значение стало риторическим: это качество публичной речи, в которой говорящий использует логические, языковые и прочие приемы, делающие высказывание смешным, украшенным языковой игрой, т.е. эстетически оформленным. На эстетическую и поэтологическую позицию писателей XVIII в. повлияла концепция остроумия (wit) раннего английского Просвещения, которая нашла свое отражения в статьях Дж. Аддисона. Английский публицист не только указал на полисемичность самого слова wit, но и предложил различать в од-ном из ключевых понятий английской поэтологической мысли остроумие истинное (true wit) и ложное (false wit). Словари современного русского языка не фиксируют первоначальное значение слова остроумие. Можно утверждать, что исконное значение стало в современном русском языке семантическим архаизмом. В русском языке слово остроумие появилось в результате калькирования. Время возникновения-начало 1720-х гг. Первоначальная парадигма-острота ума как способность проникать в самые глубины-была задана Ф. Прокоповичем. Однако уже в начале 1730-х гг. в творчестве Татищева появляется понимание остроумия как колкости. Слово начинает развивать многозначность, и типичной становится ситуация, когда у одного и того же автора в зависимости от жанра, контекста появляется одно из двух значений. Например, в эпистолярном жанре Ломоносов снабжает остроумие негативными коннотациями, но в высоком стиле продолжает называть остроумием глубину ума. Первая рефлексия по поводу расхождения значений слова связана со статьей А.П. Сумарокова «О разности между пылким и острым разумом», опубликованной в апрельской книжке журнала «Трудолюбивая Пчела». С начала 1760-х гг. эти два значения вступили в конкуренцию. Бурно развивающиеся сатирические жанры, басенное творчество укореняли понимание остроумия как свойства речи (текста-в широком его смысле), а не ума. Рациональное значение стало уходить на периферию, вытесняться риторическим. Противоборство впоследствии закончилось полным вытеснением первоначальной семантики.
The study of particular cases of polysemy development in one word within Russian
XVIII century vocabulary revealed the connection of this phenomenon with the fundamental
problem common to the whole philological science – that is the problem of interaction of
language and culture. The authors pay attention to the changes in the semantic structure of the
word wit in the modern Russian language. Analyzing the texts of the XVIII century by
F. Prokopovich, V.N. Tatishchev, V.K. Trediakovsky, M.V. Lomonosov, A.P. Sumarokov,
D.I. Fonvizin, and others, the authors conclude that the original meaning of the word wit was
rational, denoting the breadth, depth of mind, vastness of knowledge. The modern meaning
has become rhetorical: it is the quality of public speech, in which the speaker uses logical,
linguistic and other techniques that make a statement funny, decorated with a language game
that is aesthetically designed. The aesthetic and poetological position of the XVIII century
writers was influenced by the concept of “wit” of early English Enlightenment, which was
reflected in the articles by Joseph Addison. The English publicist not only pointed out the
polysemicity of the word “wit”, but also proposed to distinguish “true wit” and “false wit”
within one of the key concepts of the English poetic thought. Dictionaries of the modern Russian language do not fix the original meaning of the word wit. We can conclude that the primal meaning has become a semantic archaism in the modern Russian language. Here is a brief history of the semantics change of the word “wit”. In the Russian language the word “wit” appeared as a result of simple replication. Time of its origin is the beginning of the 20-ies of XVIII century. The original paradigm – sharpness of the mind as the ability to penetrate into the depths – was set by F. Prokopovich. However, already in the early 30-ies of XVIII century in the works of Tatishchev there appears an understanding of “wit” as prickliness. The word begins to develop polysemy, and the situation when one and the same author depending on the genre and context chooses one of two meanings, becomes typical, for example, in the epistolary genre Lomonosov supplies “wit” with negative connotations, but in high style he continues to call “wit” the depth of mind. The first reflection on the differences in meaning of the word is connected with the article by A.P. Sumarokov “About the difference between a passionate and a sharp mind”, published in the April book of the magazine “Hardworking Bee”. Since the early 60-ies of the XVIII century two values entered into competition between each other. Rapidly developing satirical genres and fabled creativity rooted understanding of “wit” as the property of speech (or text – in its broadest sense), and not the mind. The rational value began to fade and was almost replaced by the rhetorical one. The confrontation subsequently ended with the complete displacement of the original semantics.

Исследование представляет собой рассмотрение пяти статей январского номера «Трудолюбивой Пчелы» (1759): «О пользе Мифологии» Г. Козицкого, «О двух главных добродетелях историка» Н. Мотониса, «О первоначалии и созидании Москвы», «О истреблении чужих слов из русского языка», «О стихотворстве камчадалов» А. Сумарокова как метатекстового и коммуникативного единства.

L'article met en évidence le rôle primordial de la cour dans l’entreprise théâtrale et reconstitue les commandes auxquelles répondaient les auteurs et les traducteurs des pièces, dont plusieurs étaient au service du secrétaire d’État Ivan Yélaguine . La polémique qui, en 1765, oppose Aleksandr Soumarokov aux auteurs du « cercle de Yélaguine » repose ainsi sur des enjeux de pouvoir évidents, ce qui n’annule cependant pas la réalité des divergences esthétiques entre les protagonistes de l’affaire.

This article lists the contents of all
12 issues of the first private monthly
journal «The Industrious Bee» (1759),
edited and published by the Russian writer,
poet, and playwright Alexander Sumarokov.
The journal included both original works
and translations from ancient and
Western European literature (161 original
and 52 translated pieces). The journal
included the genres of «allegory», «fable»,
«idyll», «prayer», «monologue», «ode»,
«song», «letter», «parable», «psalm»,
«conversation», «discourse», «speech»,
«rondo», «satire», «tale», «word»,
«sonnet», «stanza», «eclogue», «elegy»,
«epigram» and «epistle». The article also
provides biographical information about
the main authors and translators of the
journal and calculates the percentage of
their participation in it.

Исследование рассматривает статью А. П. Сумарокова «О стихотворстве Камчадалов»в аспекте метатекстового и коммуникативного единства январской книжки журнала «Трудолюбивая Пчела» (1759). Камчадальская обрядовая песня становится фундаментом новой литературной космогонии.

Статья А.П. Сумарокова «Об истреблении чужих слов из Русскаго языка» рассматривается в контексте масонской направленности журнала «Трудолюбивая Пчела». Авторы делают вывод: очищение языка, возвращение к его первоначальному облику – задача печатного слова, миссия первого русского частного литературного издания.

В истории литературы XVIII в. сложилась устойчивая традиция интерпретации  сумароковской статьи "О неестественности" в контексте полемических высказываний автора против «лирического стиля»  или «конкурирующей стилистической программы»  М.В. Ломоносова . Однако при всей тонкости отдельных филологических наблюдений в построении поэтологической концепции Сумарокова исследователи обращаются либо к изданию всех сочинений автора, предпринятому Н.И. Новиковым, либо к изданию избранных произведений Сумарокова советского времени . Сам жанровый принцип расположения произведений, а также текстов внутри жанровых разделов создал предпосылки для построения более позднего искусственного метатекстового единства существенной части сумароковского наследия, не отражающего ни авторской интенции, ни рецепции читателей-современников. Между тем смущает не столько общеизвестная неисправность опубликованных Новиковым тестов, неточность датировок, а иногда и самой атрибуции произведений, сколько упорное нежелание исследователей обратиться к первоисточнику, к журналу, на страницах которого впервые были опубликованы многие произведения Сумарокова,  -  к журналу «Трудолюбивая Пчела» .

Ключевые слова: русский язык, история языка, официально-деловой стиль, канцеляризмы, XVIII в., Сумароков, Ломоносов.

В статье исследуется отношение А. П. Сумарокова к канцелярской  речи («подьяческому слогу»). В своих произведениях писатель не только фиксирует особенности канцелярской речи середины XVIII в., но также ее воспроизводит и оценивает. С точки зрения Сумарокова, языковые особенности «подьяческого слога» обусловлены порчей литературного языка, вызванной невежеством канцелярских служащих. В ряде контекстов понятие «подьяческий слог» употребляется писателем более широко, в качестве оценочной категории, что позволяет ему применять ее при оценивании языка своих литературных противников, В. К. Тредиаковского и М. В. Ломоносова. Проведенный анализ показал, что оценки Сумарокова относительно «подьяческого слога» часто неверны. Статья завершается описанием трансформации канцелярской речи в начале XIX в. и исследованием причин, лежавших в ее основе.

D. Rudnev.  “Podyacheskiy Slog” in the Evaluation by A. P. Sumarokov  (on the Peculiarities of Russian Officialese in the Mid-XVIII Century)

Keywords: Russian language, history of language, the official style, officialese, bureaucratese, XVIII century, Sumarokov, Lomonosov.

The article discusses the attitude of A. P. Sumarokov to official style (“podyacheskiy slog”). In his works, the writer not only fixes the peculiarities of Russian officialese of the mid-XVIII century, but also reproduces and evaluates it. From the point of view of Sumarokov, linguistic peculiarities of the “podyacheskiy slog” are due to spoiling of the literary language, caused by ignorance of clerks. In some contexts, the term “podyacheskiy slog” is used by the writer more widely — as an evaluation  category, which allows him to apply it when evaluating the language of his literary opponents, V. K. Trediakovsky and M. V. Lomonosov. The analysis revealed that Sumarokov’s estimates of the “podyacheskiy slog” are often wrong. The article is finished with a description of transformations of Russian official style at the beginning of the 19th century and with investigation of the reasons of that transformations.

Цель исследования – попытка установить сюжетное единство журнального метатекста апрельского номера «Трудолюбивой Пчелы» и утвердить приоритет Сумарокова-журналиста в создании концепции новой формы российского ежемесячного литературно-общественного журнала. В статье задействованы методы литературоведения: историко-типологический, культурно-исторический, биографический, сравнительно-исторический. Основные результаты: все 10 разножанровых произведений номера связаны синтагматически и упорядочены парадигматически. Три статьи Сумарокова: «О несогласии», «О разности между пылким и острым разумом», «О неестественности» – образуют семантическое ядро номера и раскрывают взгляд автора на природу искусства. Все другие произведения номера прямо или косвенно связаны с проблемой несогласия, несоответствия, неестественности. Исследование позволяет сделать вывод: апрельская книжка и весь сумароковский журнал в целом представляет собой новую для русской словесности XVIII в. ансамблевую модель частного журнала.
The aim of the research is to establish the plot unity of the journalistic meta-text of the April issue of "Hardworking Bee" and to confirm the priority of Sumarokov-journalist in the creation of the concept of a new form of Russian literary and public journal. The paper involves methods of literary criticism: historical-typological, cultural-historical, biographical, comparative-historical. The main results: all 10 different genre works of the issue are connected syntagmatically and ordered paradigmatically. Three Sumarokov's articles: "On Disagreement", "On the Difference between Ardent and Acute Mind", "On Unnaturality" form the semantic core of the issue and reveal the author's view on the nature of art. All other works of the issue are directly or indirectly connected with the problem of disagreement, inconsistency and unnaturalness. The research allows to draw a conclusion: the April book and the entire Sumarokovsky magazine represents a new for the Russian literature of the XVIII century ensemble model of the magazine.

В статье анализируются истоки полемики о происхождении русского народа и русско>
го языка, начатой в первой трети XVIII в. В предпринятом исследовании устанавливаются
идеологические параллели между трудом В. К. Тредиаковского «Три рассуждения о трех
главнейших древностях российских…» (1757); первым томом «Древней Российской исто>
рии» М. В. Ломоносова (1758); статьей А. П. Сумарокова «О коренных словах русского
языка», опубликованной в «Трудолюбивой пчеле» (1759).
Тредиаковский относит образование словенского (по терминологии автора) языка
в глубь времен. По его мнению, язык скифов, которых он считает предками русских, был
славянским по происхождению. Первоначальный язык следует именовать словенским
от «слова», а предка его — славенским — от «славы», приобретенной сильным, могучим
народом. Построенная Тредиаковским хронология, предполагающая, с одной стороны,
чистоту русского языка, идущую от первоначальных неиспорченных времен, с другой —
древность и могущество, должна быть полезнее всего российскому народу.
Для Ломоносова была важна политическая составляющая русской науки и словесно>
сти. Ломоносов также утверждал идею древности славян. Однако он не считал скифов
предками россиян, а напротив, указывал, на победы славян над скифами. Ему было близ>
ко происхождение самоназвания славянского племени от славных его деяний. Ломоно>
сов считал варяг потомками роксолан — славенского народа, жившего в междуречье Дне>
пра и Дона и говорившего на славенском языке. В именах князей, пришедших от варягов,
он видит русские корни. Ломоносов утверждает, что множество племен говорило на сла>
венском языке еще до рождества Христова. Ломоносов убежден, что славенский язык ни
от греческого, ни от латинского не происходит, но на синхронном срезе существует ря>
дом с ними, как равный.
Как и Тредиаковский, Сумароков называл скифский язык предком российского языка,
подчеркивая боевую славу кочевых племен. Сумароков прибегает к многочисленным эти>
мологическим сравнениям. Чутьем писателя он улавливает именно те тематические груп>
пы, которые впоследствии составили основу современных сравнительно>исторических
изысканий.
Являясь оппонентами в более частных вопросах, все три автора середины XVIII в. были
убеждены в единстве научной и политической составляющей русской истории и русского
языка. Изменившийся к середине XVIII в. вектор научных и публицистических изысканий
стал реакцией на Петровские реформы, котор

The publication of the scantily abriged alteration of G.-B. Rabener’s satirical dictionary in the April issue of the journal "Industrial Bee" is of scientific interest. The authors of the article believe that А. A. Nartov translated the German text completely. The published version is the result of A. P. Sumarokov’s editing. This publication marked the beginning of the tradition of the satirical dictionary genre in Russian literature of the XVIII century, as well as generated interest of domestic translators to Rabener’s satire.
Публикация малоисследованной сокращенной переделки сатирического словаря Г.-В. Рабенера в апрельском номере журнала «Трудолюбивая Пчела» вызывает научный интерес. Авторы статьи полагают, что А. А. Нартов перевел немецкий текст полностью. Опубликованный вариант – результат редакторской правки издателя А. П. Сумарокова. Данная публикация положила начало традиции жанра сатирического словаря в русской литературе XVIII века, вызвала интерес отечественных переводчиков к творчеству Рабенера.

Of 101 poets in this anthology, the following 27 appear in my translation (available upon request): Alexander SUMAROKOV (1755), Vasily PETROV (1782), Ivan DMITRIEV (1795), Vasily KAPNIST (1812), Vasily PUSHKIN/Pyotr VYAZEMSKY (1812), Dmitry KHVOSTOV (1812), Konstantin BATYUSHKOV (1813), Vasily  ZHUKOVSKY (1816), Ivan DOLGORUKOV (1817), Denis DAVYDOV (1826), Alexander PUSHKIN (1828), Konstantin AKSAKOV (1848), Nikolay NEKRASOV (1859), Dmitry MINAYEV (1867), Sasha CHORNY (1905), Igor SEVERYANIN (1925), Osip MANDELSTAM (1932), Dmitry KEDRIN (1938),  Yuri VIZBOR (1960),  Gleb SEMYONOV (1960s), Andrey SERGEYEV (1969), Dmitry SUKHAREV (1985), Andrey TURKIN (1980s), Alexander TIMOFEYEVSKY (1990s), Naum KORZHAVIN (1992), Denis NOVIKOV (1996).

All’ombra del Boris musorgskijano si stende uno sterminato universo di affabulazioni storico-letterarie aventi per protagonista il falso Demetrio, un giovane avventuriero che spacciandosi per il redivivo zarevič (settimogenito di Ivan IV e ultimo rappresentate della gloriosa schiatta dei Rjurikidi)  reclamò con successo il trono moscovita, per essere poi spodestato da una congiura di palazzo a neanche un anno dalla sua incoronazione.
Prima che Puškin nel 1831 desse alle stampe il suo capolavoro drammatico, una folta schiera di letterati – più o meno noti – aveva dedicato alla controversa figura dell’impostore una vera e propria ‘consacrazione letteraria’. Si va infatti dalla Spagna di Lope all’Inghilterra di Fletcher, dall’Italia di Teodoli alla Francia di Riccoboni, dalla Germania di Schiller alla Russia di Sumarokov. Se in età barocca domina il dramma ad intreccio, in cui Demetrio – paladino della cristianità ovvero erede di una decaduta tradizione cavalleresca – trionfa nella prevedibile agnizione finale, l’Ottocento ci presenta un eroe diviso e prometeicamente votato a «intransitabili utopie».
Col tempo, all’attualità della vicenda si è sostituita l’innegabile inattualità della sua rivisitazione mitica, che ha visto tra l’altro affermarsi lo zar infanticida come controfigura essenzialmente monolitica da contrapporre alla multiforme inafferrabilità del protagonista. Sarà Musorgskij a decretare l’inaspettato ‘trionfo’ di Boris sul pretendente, ridotto a pallida larva, a prodotto di una coscienza minata dal senso di colpa. Ed è proprio nella trasposizione musicale offertaci dal compositore che il mythos pare aver trovato la sua perfezione formale, cristallizzandosi nell’immaginario collettivo. A dispetto dell’attuale revisionismo storiografico, l’animo lacerato dello ‘zar-Erode’ – vero e proprio eroe dostoevskijano – continua ad esercitare il suo fascino catartico sul pubblico mondiale, decretando la schiacciante vittoria del Mito sulla Storia.