Ossetian mythology

Рахно К.Ю. Иранские компоненты в языческих верованиях средневековых башкир // Актуальные  проблемы  гуманитарной  науки:  фольклористика,  литературоведение, этнография, история, археография: Материалы Всероссийской  (с международным участием) научно-практической конференции, посвященной 80-летию  со дня рождения  видного  ученого-фольклориста,  почетного  академика  АН  РБ  Сулейманова  Ахмета  Мухаметвалеевича. – Уфа: ИИЯЛ УФИЦ РАН, 2019. – С. 141-145.

The Ossetian Nartiada contains a unique feature: the main heroes use an argot warrior language to communicate during battles and conflicts in order to keep the meaning of their dialogues in secret. In that way they obtain a strategic advantage over their enemies. Three such examples are analyzed and compared with real Scythian stratagems described in antique literary sources.

Рахно К.Ю. Дух йин в ногайской демонологии и его параллели // Ногайцы: XXI век. История. Язык. Культура. От истоков — к грядущему. Материалы Второй Международной научно-практической конференции, г. Черкесск, 12-13 октября 2016 г. – Черкесск: Федеральная национально-культурная автономия ногайцев России, Карачаево-Черкесский государственный университет им. У.Д. Алиева, Карачаево-Черкесский институт гуманитарных исследований при правительстве КЧР, 2016. – С. 378-384.

Рахно К.Ю. Человеческое жертвоприношение у волжских булгар и его фольклорные параллели // Россия и Восток: взаимодействие стран и народов:  Труды  Х Всероссийского съезда востоковедов,  посвященного 125-летию со дня рождения выдающегося востоковеда Ахмет-Заки Валиди Тогана. – Уфа: ИИЯЛ УНЦ РАН, 2015. – Книга 1. – С. 257-260.

Рахно К.Ю. Культ кабана на белорусско-русском этническом пограничье и его осетинские параллели // V Всероссийские Миллеровские чтения (Материалы научной конференции 20-22 октября 2016 г.): сборник статей. – Владикавказ: СОИГСИ ВНЦ РАН, 2016. – С. 78-86.

Рахно К.Ю. Фрагмент средневекового булгарского эпоса у Абу Хамида ал-Гарнати // Люди, культуры, пространство:  социокультурная динамика мира Евразии:  Материалы  Всероссийской научно-практической  конференции  (с международным участием),  посвященной 75-летию профессора Р.З. Янгузина (Уфа, 15 - 16 ноября 2016 г.). – Уфа: РИЦ БашГУ, 2016. – С. 270-276.

Рахно К.Ю. Осетинские параллели к украинской сказке «Названный отец» // IV Миллеровские чтения с международным участием (Материалы научной конференции 11-12 ноября 2014 г.): сборник статей / Под ред. докт. ист. наук З.В. Кануковой. – Владикавказ: ИПЦ СОИГСИ ВНЦ РАН и РСО-А, 2014. – С. 51–62.

Рахно К.Ю. Небесные битвы в булгарской мифологии // Традиционная культура народов Поволжья:  материалы  III  Всероссийской научно-практической конференции с международным участием (9-11 февраля 2016 г.): в 2 ч. – Казань: Ихлас, 2016. – Часть вторая. – С. 99-108.

Рахно К.Ю. Восточноиранские элементы в каракалпакском сказании о возникновении кобыза // «Великие евразийские миграции».  Материалы Международной научной конференции 11-14 октября 2016 г. – Элиста: издательство Калмыцкого университета, 2016. – С. 95-101.

Рахно К.Ю. Великаны: страничка из эпоса волжских булгар // «Джангар» и эпические традиции тюрко-монгольских народов: проблемы сохранения и исследования. Материалы III Международной научной конференции (г. Элиста, 15–16 сентября 2016 г.). – Элиста: КИГИ РАН, 2016. – С. 213-216.

Рахно К.Ю. Осетинско-ногайские фольклорные параллели // Ногайцы: XXI век. История. Язык. Культура. От истоков — к грядущему. – Черкесск: Федеральная национально-культурная автономия ногайцев России «Ногай Эл», Карачаево-Черкесский государственный университет им. У.Д. Алиева, Карачаево-Черкесский институт гуманитарных исследований при правительстве КЧР, 2014. – С. 320-323.

Рахно К.Ю. Два мотива сармато-аланского происхождения в средневековой религиозной литературе // Нартоведение в XXI веке: современные парадигмы и интерпретации: сборник научных трудов. ФГБУН СОИГСИ ВНЦ РАН и РСО-А.  – Владикавказ: ИПЦ СОИГСИ ВНЦ РАН и РСО-А, 2015. – С. 230-242.

Рахно К.Ю. Создание скрипки в народной сказке татар Западной Сибири // История, экономика и культура средневековых тюрко-татарских государств Западной Сибири: материалы III Всероссийской (с международным участием) научной конференции (Курган, 21-22 апреля 2017 г .). – Курган: Изд-во Курганского гос. ун-та, 2017. – С. 113-117.

Рахно К.Ю. Обманутый защитник в нартовском эпосе осетин и богатырских легендах народов Поволжья // Коста Хетагуров в контексте культуры России: сборник материалов Всероссийской научно-практической конференции с международным участием, посвященной 160-летию со дня рождения Коста Левановича Хетагурова (17–18 мая 2019 г., РСО-Алания, г. Владикавказ). – Владикавказ: ИПЦ СОГУ, 2019. – С. 63-70.

Рахно К.Ю. Арфа Сырдона: западноевропейские параллели //  Коста и мировой историко-культурный процесс. Сборник материалов Международной конференции,  посвященной 155-летию со дня рождения  К.Л. Хетагурова. – Владикавказ: ИПЦ СОИГСИ ВНЦ РАН и РСО-А, 2014. – С. 268–292.

Рахно К.Ю. Булгары в осетинском нартовском эпосе // Кочевые народы Юга России: исторический опыт и современность. Материалы российской  научной  конференции  с  международным  участием, 16-19  марта 2016  г. – Элиста: ЗАОр «НПП «Джангар», 2016. – С. 375-379.

Рахно Константин. Башкирский оберег жилища, его истоки и параллели  // Национальные культуры Урала. Семантика пространства в  традиционной культуре. Материалы Всероссийской научно-практической конференции. – Екатеринбург: Министерство культуры Свердловской области; Центр традиционной народной культуры Среднего Урала, 2018. – С. 74-79.

Сборник научных трудов включает материалы V Международной
научной конференции «Нартоведение в ХХI веке: современные парадигмы и интерпретации», проходившей 6-7 октября 2019 г. во Владикавказе. Научные статьи представлены в четырех разделах «Текстология,
Нартовского эпоса», «Фольклористика», «Нартиада в контексте языка,
литературы и искусства», «Археологические, этнокультурные и педагогические аспекты изучения Нартиады».
Издание предназначено для филологов, лингвистов, историков, этнологов, археологов, культурологов, педагогов и других специалистов,
занимающихся историей и культурой Кавказа. Сборник будет интересен
широкому кругу читателей, интересующихся историко-культурным наследием народов региона.
Печатается по решению Ученого совета СОИГСИ ВНЦ РАН

The Nart Sagas are a cycle of hero-tales common amongst the peoples of the North Caucasus. Previous studies of these sagas have emphasised a model of them directly 'preserving' ancient Scythian, Sarmatian and Alan material. In order to test and analyse this model, this paper concentrates on a single Ossetian Saga of the hero's journey to the underworld. By doing so, it proposes that a less direct model of cultural influence may be a more appropriate way to unpick the strands of this heroic tradition.

Этот год - юбилейный: исполняется 160 лет со дня рождения Коста Левановича Хетагурова, основоположника осетинского языка и литературы, поэта, драматурга, публициста и живописца. Сегодня, когда мы отмечаем эту славную годовщину, становится очевидно, что при оценке его колоссального творческого наследия определяющими являются вопросы: проявляется ли к нему со стороны наших современников живой, искренний интерес, насколько долго творчество Коста остается актуальным и востребованным? Не дань уважения былым заслугам, а живое дыхание его свершений, созвучное злобе дня и находящее отклик в умах и сердцах потомков, – таковы главные критерии проверки временем, проверки на подлинность. Только в этом случае он будет сохранять свое присутствие в культуре, не формальное, а творческое, побуждая почитателей его таланта размышлять вместе с ним, сопереживать поискам и открытиям, вдохновляться достижениями.

Рахно Константин. «Земля незнаема» и иранский субстрат «Слова о полку Игореве» // Studia mythologica slavica. – Ljubljana: Znanstvenoraziskovani center Slovenske akademije znanosti in umetnosti, Inštitut za slovensko narodopisje, Ljubljana, Slovenija; Università degli Studi di Udine, Dipartamento di Lingue e Civiltà dell’ Europa Centro-Orientale, Udine, Italia, 2014. – T. XVIІ. – С. 91-134.

This article returns to a Caucasian ruler mentioned by Procopius, named Ambazoukes, exercising control over the Darial Gorge at the turn of the 5th and 6th centuries CE. This historical figure found a legendary echo in the couple of Ossetian brothers Bazuk and Abazuk evoked in the Georgian chronicle titled Life of the Kings of K'art'li. A comparison can be drawn with the characters of the Nart saga, the brothers Æhsar and Æhsærtæg. Onomastics as well as the circulation of accounts about the military role of the Ossetians seem to suggest the existence of epic traditions in the late-ancient Caucasus.

URL to the complete proceedings.
https://caucasiangate.tsu.ge/index.php/materials/proceedings/

В статье предлагается подтверждение и дальнейшее развитие теории В.И. Абаева о связи осетинского бога кузнеца Уаргона с латинским Вулканом. Привлекаются новые параллели из европейских (кельтские, германские, греческие, славянские, латинские, балтийские) и кавказских традиций (адыгские, ингушские). Наибольший интерес представляет образ кельтского кузнеца Олка, равнофункционального аналога данного мифологического образа, в чьем имени сохранился отголосок того же индоевропейского корня обозначающего волка.

Résumé :
Le conte ossète Narty æmbyrd recueilli durant la première moitié du XXe siècle relate un concours qui doit désigner le meilleur des Nartes et qui a pour prix les trois trésors des ancêtres. Ce concours comprend trois épreuves permettant de vérifier que le seul et unique candidat – le héros Batradz – manifeste chacune des valeurs éthiques symbolisées par les trésors. Une étude menée par Dumézil en 1960, heureusement complétée par Grisward en 1981, a démontré que les trois trésors et le concours triple étaient articulés à partir de l’idéologie indo-européenne des trois fonctions et que le conte présentait une filiation indéniable avec une légende étiologique des Scythes du premier âge du fer, dont les Ossètes sont les lointains descendants. Le conte ossète s’achève sur un résumé d’un second conte proposant une version équestre du concours à trois épreuves. Dumézil avait réfuté que son auteur ait recouru au système trifonctionnel indo-européen pour l’organiser, l’auteur entend discuter cette analyse à l’aide d’arguments retirés de la critique interne du conte et des recoupements thématiques rencontrés dans le corpus des légendes nartes.

Abstract :
The Ossetian tale Narty æmbyrd collected during the first half of the 20th century depicts a competition that must designate the best of the Narts destined to receive as prizes the three treasures of the ancestors. This competition consists of three tests to verify that the only one candidate – the prominent hero Batradz – demonstrates each of the three ethical values symbolized by the three treasures. A study conducted by Dumezil in 1960, fortunately completed by Grisward in 1981, demonstrated that the triad of treasures and the triple challenge were articulated on the basis of the Indo-European ideology of the three functions and that the tale presented an undeniable filiation with an etiological legend forged by the iron age Scythians which the Ossetians are the distant descendants. The Ossetian story ends with a summary of a second tale offering an equestrian version of the three-proof competition. Dumézil had refuted that his creator used the trifunctional indo-european system to organize it. The author intends to discuss this diagnostic by means of arguments stemming from tale’s internal criticism and by confronting the parallel themes found in the Narts sagas.

The secret warrior language which the heroes of the Ossetian epics use on certain occasions, seems to retain some very archaic motives and information. In this particular case it is analyzed how the name of the elder leader of the nart heroes has retained in these allegorical dialogues, its ancient meaning of "Wild boar", which in the modern Ossetic language is not in use anymore, and which was reconstructed only through etymological comparison with other Indo-Iranian languages. This archaic meaning of "Boar-man" for a leader and warrior has plenty of analogues in Scythian, Iranian and Indian material.

Indoeuropean poetic formulae "Unfading Glory" in the Ossetian Nartiada (Nart Sagas).
In this article I try to identify traces of the archaic Indoeuropean poetic formulae "Unfading Glory" in the Ossetic epic poetry. These relicts are reflected in the final chapter of the epic. The cult of the heroic glory is also reflected in the funeral rituals (kurgans and stelae) of the Northern Iranians, being the physical embodyment of the poetic concept of glory. As a clear example of these believes surviving among the ethnographic Ossetians yet in the early 20th C., in the last chapter of the article are pressented three versions of the "heroic song" and a complete description of the traditional momorial stelae, dedicated to one of the Ossetian heroes, died during the Russo-Japanese War (1904-1905).

Суммировав то, что известно в настоящее время об индоевропейском (ИЕ) наследии в «Махабхарате» (Мбх), автор выявляет в ней еще один мотив, имеющий параллели в нескольких других ИЕ эпических традициях. Исследователи и переводчики эпоса испытывали затруднения при интерпретации эпизода, в котором герой, победив врага, «испивает славу», одинаково усматривая в этих словах иносказание. В статье приводится ряд контекстов из более поздней поэзии кавья, где обыгрывается мотив «испития славы». Автор высказывает предположение, что «испитие славы» изначально могло прямо обозначать питье как обрядовое действие, утверждающее славу победителя. В подтверждение даются ссылки на несколько эпизодов их Мбх, в которых фигурирует vīrakāṃsya «кубок героя». Смысл термина был непонятен большинству переписчиков, комментаторов, переводчиков и исследователей Мбх. Героиня эпоса, Драупади появляется на своей сваямваре (обряде выбора ею будущего мужа из числа состязающихся претендентов), держа в руках «кубок героя». Этот же предмет (vīrakāṃsya) фигурирует в воинском ритуале выступления на бой: его выносили, по-видимому, девушки, и прикосновение героя к кубку наделяло его удвоенной силой.  Ритуал поднесения кубка с напитком герою-победителю известен у носителей индоиранских языков: скифов, осетин, нуристанцев. Свадебный обряд типа сваямвары, в котором девушка выбирает мужа, поднося ему кубок с напитком, существовал у скифов и широко представлен в ирландском фольклоре. Учитывая, что мотив «кубка победителя» присутствует в кельтской, индийской, нуристанской, скифской и осетинской традициях, можно полагать, что он восходит к общеиндоевропейской древности.

The article published in online-journal / Интернет-журнал (Tumen, 2014 - http://maiask.ru/data/documents/MAIASK6-2014.pdf ).
The series of depictions on the Funeral and Memorial monuments in three regions of Crimean Scythia Minor (the Central Crimea - fig. 1; the NW Crimea - fig. 2, and the SW Crimea - figs. 3-4) in the 1st — early 3rd cc. AD were examined, many new important local details were came to light. Their iconography and semantics may be explained on a religious pre-Islamic believes of Iranian and Indo-Iranian peoples (Kafirs, Kalashes, Tadjiks, Pamirians, Baluchi and oth.), but first of all — on Alanian-Ossetian traditions. There are some important images of the Sarmatians and Late Scythian gods and goddesses (fig. 5).

This dissertation explores some aspects of Alan religion in the 4th to 10th centuries. These include the depiction of the Alans' religion in Ammianus Marcellinus' Res Gestae, Nicholas Mystikos' letters, and Moses Khorenats'i's History of the Armenians; and an examination of some elements of North Caucasian mythology from the Nart Sagas, namely the name of Soslan, the motif of the world tree, and the story of Soslan's journey to the underworld (which I developed further in my article of the same name, published in Iran and the Caucasus 20/2 (2016)).

See in English:
YATSENKO S.A.  Archaeological Complex with Extremely Early Banners Found in the Territory of the Former USSR (End of the I and Beginning of II Centuries AD). – In: Ancient Civilizations from Scythia to Siberia. 2001. Vol. 7, No. 1 (Leiden, Boston, Köln), pp. 45-54
(there is one mistake in the title: “…not Millenium AD”, but Centuries!).
SEE IN INTERNET (30 $): http://booksandjournals.brillonline.com/content/journals/10.1163/157005701753359813 .
(with additngs/с дополнениями) - 2015
SUMMARY:
In 1986 Evgenii Baspalyi founded in Dachi barrow necropolis the looting king’s barrow 1 of the Early Alans near Azov town (the Mouth of Don River, Rostov Region of European Russia) (fig. 1). All grave of the late 1st-early 2nd cc. AD was destroyed by robbers. Only sthe hiding-place near the grave (0,6 x 0,6 m) was preserved with more than 16 000 golden artifacts, mostly the small applications (fig. 2). There were 4 layers of the golden applications. The most of them (11 720 rhomb-shaped applications: fig. 3, 15) decorated the rectangulat item (0,9 x 0,6 m, layers 2-3), probably - the ritual carpet. The most interesting finds in the hiding-place were two banners (figs. 4; 6). The upper banner (0,6 x 0,35 m: fig. 6,a) was decorated more then 350 applications of 4 types (fig. 5.1-3, 5). The lower banner (0,58 x 0,4 m: fig. 6, б/b) was decorated by 674 applications of 2 types (fig. 5.6-7).
Both banners have closed analogies in the culture of the Early Alans’ descandants – the Medeival Alans and Ossetians of the Northern Caucasus. The upper banner was wedding (‘chyndzy tyrysa’) according to the popular association: death=wedding. It was red or white and had the several golden ‘pendants’ (a male costume assoceries), had the rounded ends and half moons ornament up to the early 20th c. (fig. 7,c). The lower banner was funeral (‘sau tyrysa’), it was recently black (fig. 7,a). Both banners had also some analogies to the Xiongnu’ banners of that time (Noyon Uul / Noin Ula in the NE Mongolia). Third type of Alano-Ossetian banners – the battle flag of military leader we know after some medieval depictios (fig. 7, d) and ‘Nart’ epic poems. 
ILLUSTRATIONS:
Fig. 1. A map of Sarmatia in the 2nd half of the 1st c. AD with the points of analyzed barrows: I – points where the «kings» barrows were discovered; II – local chiefs’ barrows; III – ancient cities; IV – capitals (after Sergey A. Yatsenko).
Fig. 2. The plan of hiding-place in the barrow 1 in Dachi (after Evgenii I. Bespalyi).  Беспалому)
Fig. 3. The types of gold applications (after Tamerlan A. Gabuev, 2005, 21).
Fig. 4. The silhouettes of artifacts made of organic meterials from the hiding-place: 1 – a small carpet (applications layers 2 and 3); 2 – the upper banner (applicatios layer 1); 3 - – the lower banner (applicatios layer 4).
Fig. 5. The types of golden plaques from the upper banner (1-5) and the lower banner (6-7).
Fig. 6. Banners recinstruction: а – the upper banner; b(б) – the lower banner.
Fig. 7. Banners analogies on medieval Alans and Ossetians meterials: а – the funeral benner, the 11th c. AD (the relief of the stone tomb on Krivaia River, after Vladimir A. Kuznetsov and Nikolai A. Okhonko); b – the types of funeral banners of Ossetians (after Vilen S. Uarziati); c – the wedding banner of Ossetians (after Vilen S. Uarziati); d – the battle flag (the relief of the stone tomb on Krivaia River, after Vladimir A. Kuznetsov and Nikolai A. Okhonko).

Рахно К.Ю. Дэв-кала:  из  приаральско-осетинских  фольклорных параллелей // Материалы Международной научно-теоретической конференции «Актуальные вопросы археологии, этнографии, истории и историографии южного Приаралья». – Нукус: Өзбекистан  Республикасы Халық билимлендириў министрлиги, Əжинияз атындағы Нөкис мəмлекетлик педагогикалық институты, 2016. – С. 97-99.

Dans le Saragossa et le Ronsasvals, un certain nombre de traits structurels s’enracinent dans un idéal guerrier qui
trouve des parallèles précis dans d’autres épopées héritières de la pensée indo-européenne (Roland trouve des échos
chez les personnages d’Arthur et Lancelot pour la matière de Bretagne, mais aussi chez le narte Batradz du cycle
légendaire ossète), d’autres encore sont la marque paradoxale du contact de l’Islam.
Des traits structurels - d’emprunts sans doute plus récents - correspondent encore à une lecture germanique de la
geste rolandienne. Nous reprendrons et développerons dans cette étude les arguments justifiant que les points
communs diégétiques avec la Karlamagnús Saga ne proviennent pas de deux évolutions parallèles d’une source
commune mais bien d’une influence scandinave sur les textes occitans.
Pour des raisons évidentes (le temps qui sépare les poèmes rolandiens occitans de la chanson d’Oxford) Turpin ne
peut plus être le porte-parole d’Urbain II appelant à la 1ère croisade... Même sans être renvoyées à la fin du XIVe
siècle,
les œuvres poétiques ne se situent pas à l’époque de l’âge d’or de la chanson de geste. En témoignent notamment les
éléments d’un référentiel culturel de fin’amor beaucoup plus marqué que dans les chansons de gestes traditionnelles
(également vis-à-vis d’autres chansons de gestes d’oc).
Comment faire pour que le discours rolandien de la croisade fasse encore sens ? C’est ici que se pose le problème de
la signature du poète : faire du palimpseste de la tradition un texte accessible, travailler à ce que la dernière couche
soit la seule « lisible », c’est la tâche à laquelle se confronte tout poète traitant d’une matière multiséculaire traversée
par des cultures et des idéologies distinctes.

Epic space is an important organizing element of the epic world. In particular, in Ossetian Nart Tales, the edge / border of the epic world is an important locus in which an epic action takes place.
The paper examines the chronotope of the Ossetian Nart epic; the epic space, its characteristics are in the focus of the research. The paper asks what role does the local context play in the development of an epic action, what are the ways of representing the edge / border in Ossetian Nart Tales, how the imaginary epic geography of the Nart universe and the real geography of the Black Sea region and the Caucasus relate to each other.
The results indicate that three ways of representing the border / edge are in the Ossetian Nart epic: as the boundaries of the inhabited land in general (beyond which the kingdom of the dead is located); marked by an epic people, the etymology the name of which is connected with the root "end", "edge"; marked by large objects of imaginary epic geography, which reflects the real map of the North Caucasus in its most general form (the Main Caucasian Range, the Black and Azov Seas, the Don, the Caspian Sea and the Volga).

Рахно К.Ю. Иранские мифологические мотивы в повести Николая Гоголя «Ночь перед Рождеством» // Актуальные проблемы гуманитарного знания в XXI веке: состояние и перспективы развития. К 90-летию академика Г.Г. Гамзатова: материалы Международной научной конференции (Махачкала, 5–6 мая 2016 г.). – Махачкала: ИЯЛИ ДНЦ РАН; АЛЕФ, 2016. – С. 171-175.

August 19, 2008
Open a Microsoft Word document; try to write the name of a country, the name of a recently, widely mentioned land: Ossetia. Try eventually to write the name of the indigenous nation, a very ancient people, the Ossetians. You will immediately notice that both names are red underlined, which means that you probably wrote a mistake, eventually misspelling the ethnographic terms. Do not try it with one s; this would be the real orthographic error. What happens then?

Very simply, you discovered, without even knowing it, the very complicity of the Western World. For the Microsoft Office software, the very ancient Caucasian nation, whose customs have been described by Apollonius Rhodius in his memorable Argonautica, simply does not exist. This is a shame, one should tell them. Tell to whom?

To Bill Gates and his successors at the top of the software giant? To the State Department where so numerous, so excellent experts failed to notice the ´detail´ in a Word document and immediately report the error and thus convey the message about the necessary rectification? To whom?

Most probably to all!

Darchiev A. V. On the Question of Mythological Basis of the Ossetian Legend of Sameli // Izvestiya SOIGSI. 2014. Iss. 14 (53). P.73-78.

Keywords: Ossetian mythology, Svanian legends, Gnostic doctrine, rabbinical Judaism, Sameli, Samaal, Samael

The article considers a little-studied character of Ossetian mythology named Sameli. The author concludes that the image of Sameli is the result of contamination of the Ossetian bound personage of the Promethean type and the main representer of Judaic demonology named Samael. A specific attention is given to the motive of zoomorphic transformation, contained in the myth.