Nikolai Rozov

В статье обсуждается вариант будущего миропорядка, наиболее
соответствующий современным гуманистическим ценностям и правовым принципам, а также главные препятствия и возможные пути его становления. Статья выстроена как политико-философская и дискуссионная. Речь идет об ограничении пресловутой “анархии” международных отношений на последовательных правовых
основаниях, чего требуют острота и масштаб современных конфликтов. Указаны основные вехи продвижения идей права в вопросах войны и мира с особым вниманием к вкладу российских юристов-международников второй половины XIX – начала XX вв. Показано, почему нынешние институты (во главе с Советом
Безопасности ООН) не справляются с актуальными задачами предотвращения войн. Рассмотрены основные проекты реформ нынешнего порядка регулирования, большинство которых остались нереализованными. Принципиальное решение состоит в том, что геополитика (сфера войны и мира, территориальных споров)
должна регулироваться системой международных судов под эгидой ООН, принудительная сила вердиктов которых может и должна быть обеспечена коалицией ведущих глобальных и региональных держав. При этом дипломатические переговоры и военные, принудительные действия получат вспомогательную роль в отношении к праву, деятельности и вердиктам авторитетного суда. Решения
и действия национальных правительств, ограниченные сейчас, в условиях “анархии” международных отношений, прежде всего, конкретной расстановкой сил, выйдут на новый уровень общей безопасности и предсказуемости. Рассмотрены основные
препятствия к установлению такого порядка, намечены пути их преодоления, основные этапы продвижения к утверждению верховенства права в будущей глобальной и региональной геополитике.

Рассматриваются концептуализация понятия лояльности (подчиненныхначальству), построение общей теоретической гипотезы об основных причинных факторах лояльности, а также анализируются институциональные контексты и условия, определяющие (не)лояльность местных элит по отношению к центральной власти. Ключевые слова: лояльность, социальный статус, символический престиж, социальные заботы, государственная служба, патрон-клиентские сети, эгалитарные сообщества
The article presents the conceptualization of loyalty (subordinates to superiors), the construction of the general theoretical hypothesis about the main causal factors of loyalty, as well as the analysis of the institutional contexts of the (dis)loyalty of local elites to the central government. Loyalty is understood as a variable characteristic of the political
attitudes of actors (individuals and groups), combining recognition of the legitimacy of power, readiness to follow the adopted policy, obedience to orders, and reporting of reliable information about the state of affairs. Based on the general ideas of neo-Weberian political sociology, a hypothesis has been proposed about the basic factors that strengthen loyalty.
The more an actor perceives a certain authority as providing his basic needs such as security, social status, income and influence (authority, political participation), the higher the actor’s loyalty to this authority will be. The main types of institutions that allow elites to satisfy their
basic needs are civil service, patron-client networks, and egalitarian communities. A relatively high level of loyalty to the central government is typical of the representatives of elites, whose basic needs are satisfied by taking prestigious positions in the public service. It is due to the symbolic and universal nature of status in bureaucratic structures of the military
and civil service. The formal and broadly recognized status also allows avoiding the necessity of its constant confirmation by means of aggressive and violent actions. On the contrary, for a successful career within the military-bureaucratic structures of state service,
qualities such as discipline, accuracy, diligence, and control over emotions are in demand. The status of the members of patron-client networks and egalitarian communities is informal and recognized only by their entourage (if the entourage is willing to do this). Therefore, participants of informal communities have to confirm their status, including aggressive and
violent actions. In such a way, the qualities as a heightened sense of self-worth, emphasized aggressiveness (as a means of demonstrating and protecting status), and love of freedom are constituted, which are little compatible with the bureaucratic virtues of obedience and
reverence for superiors. In addition, disdain for official values, symbols, norms and rules of interaction cultivated in communities guarantees that their participants will remain loyal to their patron and/or comrades and will not succumb to the temptation to exchange all this for a more predictable and stable career in public service

В статье предложена концептуальная модель – комплекс понятий и связывающих их положений – предназначенная для объяснения происхождения речи и сознания как уникальных человеческих
свойств. Соответствующие способности формируются в онтогенезе на основе имеющихся врожденных задатков. Понятия, раскрывающие механизмы процессов социализации и инкультурации, построены для последующего эволюционного объяснения речевых и когнитивных задатков в ходе антропогенеза.

Revolutionary waves are series of revolutionary events that occur close in time in different (often neighboring) societies, moreover these events are causes for each other or have common causes. By revolutionary events I mean any mass protests coupled with a political crisis that threatens the continuation in power of the current ruler. Such events here, for brevity, will be called revolutions regardless of various consequences: the revolution can win (in cases of government overthrow or significant concessions), they can be pacified (no overthrow, no concessions, and no repression) or they can be suppressed (with reaction, mass arrests, and executions). 1 1 For definitions of revolution and various revolutionary events see Chapter "Introduction. Changing yet Persistent: Revolutions and Revolutionary Events" (Goldstone et al., 2022a) and Chapter "On theories and phenomenon of revolution" (Goldstone et al., 2022b) in this book. For definitions and other theoretical ideas on revolutionary waves see Chapter "Revolutionary waves of the Early Modern period. Types and phases" (Tsygankov, 2022), Chapter "On revolutionary waves since the 16th century" (Grinin, 2022a), Chapter "The European revolutions and revolutionary waves of the 19th century: their causes and consequences" (Grinin, 2022b), Chapter "Revolutionary waves and lines of the 20th century" (Grinin & Grinin, 2022), and Chapter "Introduction. Changing yet Persistent: Revolutions and Revolutionary Events" (Goldstone et al., 2022a, in this volume).

"The motif of the research presented here is to reveal and analyze the interior mechanism generating the cyclic character of Russia’s socio-political history, noted by many students of the subject. On considering the invariant “measures” of the dynamics of Russian society’s changes for the past 200 years, the author comes to the conclusion that the mechanism preconditioning them has triple nature (embracing: psychic basic attitudes proper to consciousness and to behaviour

Traditionally, in the Russian higher school (and in most foreign universities) philosophical, primarily ontological bases of social sciences and history are taught through acquaintance with this or that set of paradigms ("programs", "metaparadigms", "grand theories", "theoretical-methodological approaches", etc.). These paradigms are usually presented as isolated, not commensurable in their concepts, logic, language, or even hostile to each other. Graduates of universities (except those who will become teachers and continue the tradition) will deal not with separate paradigms, but with real situations of social reality that needs to be understood. They should also be able to solve various emerging practical social problems. Monoparadigmal approaches here usually do not help. The article suggests an alternative: educational program that is structured not by paradigms but by universal and interconnected aspects of social life. The aspects are grouped by levels on the micro-macro scale where each aspect is matched by the most relevant paradigms and key theories.
Традиционно в отечественной высшей школе (и в большинстве зарубежных университетов) философские, прежде всего, онтологические, основания социальных наук и истории преподаются через знакомство с тем или иным набором парадигм («программ», «метапарадигм», «больших теорий», «теоретико-методологических подходов» и проч.). Эти парадигмы обычно подаются как изолированные, не соизмеримые в своих понятиях, логике, языке, или даже враждебные друг другу. Выпускники вузов (кроме тех, что станут преподавателями и продолжат традицию) будут иметь дело не с отдельными парадигмами, а с реальными ситуациями общественного бытия, которые нужно будет понимать и осмыслять, решать возникающие проблемы. Монопарадигмальные подходы здесь обычно не помогают. В статье предложена альтернатива: образовательные программы структурированы не парадигмами, а универсальными и взимосвязанными аспектами социальной жизни. Аспекты сгруппированы по уровням на шкале микро-макро, где каждому аспекту сопоставлены наиболее релевантные парадигмы и ключевые теории.

Group decision in a conflict is interpreted as attempts by the parties to impose their ritual on participants with appropriate attitudes and lines of behavior. The concept of interactive rituals (the tradition of E. Durkheim, W. Warner, E. Goffman and R. Collins) is enriched by the concepts of conflict interaction, habitus and attitudes, operant conditioning. The core scheme is as follows: two or more individuals are in the same physical space, perceive each other’s reactions and under certain conditions (common focus of attention, synchronization of behavior and psychophysiological processes) begin to experience a common emotion and acquire a general subjective reality. On this basis they change their social relations (from solidarity to hatred) and adherence to certain sacred objects (sanctities, symbols, values). A habitus includes cognitive attitudes (frames, pictures of the world), social attitudes (the internalized relations between people), value-motivational attitudes (adherence to sacred objects and values), existential attitudes (identities), and behavioral settings (stereotypes of reactions, actions, practices, strategies). In a successful full-scale ritual, attitudes of all five types can be strengthened or destroyed, actualized or deactualized (become latent) by effects of operant conditioning (B. Skinner, G. Homans, P. Blau). A radical change of attitudes is called ‘reframing’. In these terms, hypothetical regularities are formulated, whose applicability and validity is verified through a theoretical interpretation of one particular case of conflict that occurred in the summer of 1917 in Petrograd and described in the memoirs of the commander- in-chief of the Petrograd Military District troops Peter A. Polovtsev.

Socio-political history of Russia is characterized by well-known cycles with the most frequent pattern (a circular dynamics): a repetition of three phases "stagnation→crisis→authoritarian rollback”. The first model includes two actors: Ruler with strategies of repressive coercion and conservatism, and Elite with strategies of honest service and corruption. The main effect of Elite’s strategies is the level of so called resource balance (between State, Elite, and People). Repressive coercion switches on the Elite’s honest service that provides normal level of balance. In these conditions Ruler’s strategy switches to conservation and Elite’s strategy becomes corruption which decreases the resource balance. Then the social-economic and/or geopolitical crisis and instability begins. It turns to new authoritarian rollback when new pair of Ruler and Elite start again their strategies of repressive coercion and honest service. Other models represent various versions of complication of this simple scheme. The model components are compared with the specifics if Russian mentality given in such oppositions as “ours/alien”, “high serfdom / low profit”, “order/freedom”, etc.

English translation © 2007 M.E. Sharpe, Inc., from the Russian text, “Ne Prokliatie, a vyzov: al’ternativnaia strategiia razvitiia Sibiri.” N.S. Rozov is a leading researcher at the Institute for Philosophy and Law at the Siberian Branch of the Russian Academy of Sciences and professor of Philosophy at the Novosibirsk State University. Translated by Stephen D. Shenfield. Problems of Economic Transition, vol. 49, no. 9, January 2007, pp. 75–82. © 2007 M.E. Sharpe, Inc. All rights reserved. ISSN 1061–1991/2007 $9.50 + 0.00. DOI 10.2753/PET1061-1991490911

Рассмотрены негативные эффекты растущей бюрократизации университетского образования. Построена модель взаимосвязи переменных, объясняющая парадоксальный эффект: стагнацию и даже деградацию качества образования при наращивании контроля и отчетности, призванных повышать показатели для рейтингов. Для каждого основного компонента качества современного университетского образования намечены необходимые практики и структуры. Средствами той же модели взаимосвязи переменных показаны требуемые связи между интересами администрации, преподавателей университетов и качеством образования, которые в настоящее время отсутствуют в большинстве российских университетов. Показано, почему и через какие механизмы здоровая конкуренция в сфере качества образования эффективней, нежели наращивание централизованного бюрократического контроля.

В статье выделены основные типы и характе-ристики войн во Всемирной истории, дано объ-яснение происхождения (генезиса) войны, ди-намики и тенденций изменения войн в мировой истории. Показано, что сущность войн следует соотносить с природой человека и природой со-обществ как стремящихся к успеху. Опасность войн исчезнет только при прекращении стрем-ления людей к успеху, то есть не исчезнет ни-когда. Войну порождает сама мирная жизнь, и прежде всего – мирный успех людей в достиже-нии своего благополучия и незапланированные последствия такого успеха. Поскольку мы люди и стремимся к лучшему для себя, своих ближ-них и соплеменников, война всегда рядом.Ключевые слова: война, макросоциологиче-ский анализ, насилие, Всемирная история.N. S. Rozov Novosibirsk

The book by N. Kremliev includes an extensive review of classical and contemporary studies on the social analysis of the past, but it neglects the most important figures. N. Kremliev retells traditional secondary and tertiary historical works on some periods in world history in complete disregard of the actual dispute. The second part of the article deals with the specifics of historical sociology which is defined as the use of sociological approaches to past periods of human history. Historical sociology is a standard part of sociology and includes macrosociology (theoretical history, macrohistory) as its part. The historical material should be subordinated to the tasks of sociological research, structured, laced with ideas, concepts, models of sociological knowledge, preferably modern. The conclusions of research should make contributions to sociological knowledge, somehow supplement or correct existing general ideas about social phenomena, social processes, their nature and cause...

The English abstract see below
Рассматриваются вопросы сущности, генезиса модерна и квалификации настоящего времени на основе ранее развитого подхода к периодизации Всемирной истории, который включает базовые понятия: «стадии социальной эволюции», «великие трансформации – эволюционные сдвиги» и «эпохи доминирования». Модерн не отделим от модернизации, которая трактуется как комплекс автономных процессов бюрократизации, секуляризации, капиталистической индустриализации и демократизации (Р. Коллинз). Кроме того, с модерном обычно ассоциируются вполне определенные характеристики государства, общества и культуры: подъем национальных
государств, гражданское равенство, просвещение, доминирование научного дискурса, расцвет идеологий, «большие нарративы». При сопоставлении этих признаков с  крупными историческими явлениями Европы последних пяти столетий выделены следующие этапы: предыстория модерна как переход от эпохи зрелой государственности к эпохе сквозной государственности в начальной форме «абсолютизма» (начало XVI – середина XVII в.), ранний модерн и Модернизация-1 (середина XVII – начало XIX в.), классический модерн и Модернизация-2 (начало XIX – конец XX в.). Представлены аргументы в пользу того, что эпоха модерна отнюдь не завершилась, а в настоящее время (c начала XXI в.) идущие крайне противоречивые процессы следует трактовать как очередной переходный период – Модернизацию-3.

The article deals with the essence, the genesis of the modern (the modern
age, modernity) and the qualification of the present time on the basis of the
Социальная философия earlier developed approach to the periodization of the World History, which includes the basic concepts: «stages of social evolution», «great
transformations  – evolutionary shifts» and «eras of domination». The
modern age cannot be separated from modernization, which is interpreted
as a complex of autonomous processes of bureaucratization, secularization,
capitalist industrialization and democratization (R. Collins). In addition,
the modern age is usually associated with quite specific characteristics
of state, society and culture: the rise of national states, civic equality,
education, the dominance of scientific discourse, the flowering of ideologies,
«great narratives». When comparing these characteristics with the major
historical phenomena of Europe in the last five centuries, the following
stages are distinguished: the prehistory of modernity as a transition from
the era of mature statehood to the epoch of penetrating statehood in
the initial form of «absolutism» (from early 16th to mid-17th century),
the early modernity and Modernization-1 (from mid-17th to early 19th
century), the classical modern and Modernization-2 (from early XIX to late
XX century). The arguments are presented that the epoch of modernity has
not been completed, and at the present time (from the beginning of the 21st
century) the extremely controversial actual processes should be treated as a
new transition period, i.e. Modernization-3.

Социально-политические кризисы и социальные революции являются важнейшими фазами исторической динамики, продвигающими общества к более высоким или более низким ступеням политической и социальной эволюции. Даны и обоснованы определения кризисов и революций, показаны их место и роль в
универсальной модели исторической динамики. Представлены главные структурные варианты следствий этих конфликтных периодов (преодоление кризиса, революция без свержения власти, революция со свержением власти, революция с распадом государственности и базовых социальных порядков) и основные условия выбора пути в этих исторических развилках.

Socio-political crises and social revolutions are the most important phases of historical
dynamics/ They promote societies to higher or lower levels of political and social evolution. The definitions of crises and revolutions are given and justified, their place and role in the universal model of historical dynamics are shown. The main structural variants of the consequences are overcoming the crisis, revolution without the overthrow of power, revolution with the overthrow of power, revolution with the collapse of statehood, and basic social orders. The basic conditions for choosing the path in these historical forks are presented.

Using historical analysis, the authors identify and classify revolutionary waves — a number of closely spaced upheavals having a common cause or triggering each other. These waves are explored in two dimensions: as components of six turbulent periods in the history, the rhythms of modernization associated with it, and as internal patterns bringing imminent regime falls and success of protest leaders. As exemplified by “Ignition of quenchers” model, the authors show a causal chain, where revolutionary success in “ripe” societies with high instability and weak power seizes less “ripe” communities, where the failure of rebels produces a frustrating effect on others and quenches the wave. The paper provides and studies the most striking examples of wave dynamics: structural causes and specifics of the Asian wave, comparison of contrasting cases of “Spring of Nations” and “Arab Spring”, a complex interrelationship of internal and geopolitical processes based on the chronicles of the revo...

Революционные волны, формирующиеся следующими друг за другом взаимосвязанными революциями, представляют собой макрополитические целостности, динамика которых, с одной стороны, интегрирована в региональные и мировые процессы, а с другой стороны, имеет собственные закономерности. В статье представлены понятийный каркас подхода, основные гипотезы о динамике революционных волн, а также причины и основные характеристики нескольких волн второй половины XX в.: в Африке, в Карибском заливе и в Юго-Восточной Азии в 1950-1960-е годы и в Центральной Европе в конце 1980-х годов. Проанализировано влияние на эти волны геополитических напряжений и идеологических веяний, а также воздействие самих этих волн на геополитику, геоэкономику, геокультуру на соответствующем континенте или даже в мире в целом. Отдельные революции в каждой волне и сами волны характеризуются различными уровнями насилия; революции могут быть отягощены гражданскими и международными войнами. Процессы признания послереволюционных...

This book presents an evolutionary theory of the origin and step-by-step development of linguistic structures and cognitive abilities from the early stages of anthropogenesis to the Upper Paleolithic. Emphasizing the social nature of the human mind and using an extended version of C.Hempel's explanatory logic, the author proves that language and consciousness emerged and evolved through the daily efforts of our ancestors to overcome mutual misunderstandings in increasingly complex social orders with increasing tasks on memory, thinking, and normative regulation of behavior, with the addition of new and new communicative concerns.

The book addresses questions such as the following:

What unique social conditions led to the emergence of the first protosyllables and protowords?
What steps enabled the crossing of the "linguistic Rubicon" (between animal communication and human speech)?
Why were syllables and phonemes needed?
How did our ancestors overcome the difficulties of misunderstanding?
How, when, and why did ancient people learn to speak in turns? Why did they begin to talk about past and distant events?
What is consciousness and how did it evolve along with language?
How many original languages were there and why are there roughly 200 philas (language macrofamilies)?
How and why did the number of languages and the degree of their complexity change in pre-written history?
Did the Romance languages really evolve from Latin?
Accordingly, the book will appeal to scholars in various disciplines who are interested in a better understanding of the cognitive aspects of anthropogenesis and the ancient origins of language and consciousness.

The English abstract is below.
В книге развернута эволюционная концепция происхождения и развития языковых структур, способностей сознания, начиная с ранних этапов антропогенеза (австралопитеки и ранние Homo) вплоть до верхнего палеолита (средние сапиенсы). Концепция объединяет модели генно-культурной коэволюции, культурного драйва, многоуровневого отбора, наиболее конструктивные и убедительные результаты современных исследований глоттогенеза (Д. Бикертон, Р. Бойд, Дж. Л. Десаль, Р. Джакендофф, Т. Дикон, М. Дональд, Д. Дор, К. Лаланд, П. Ричерсон, Р. Рэнгем, К. Стерелни, М. Томаселло, В. Уилдген, Дж. Харфорд и др.). Объединены в единую конструкцию психологические и микросоциологические идеи Л. С. Выготского, Б. Скиннера, Дм. Узнадзе, Р. Коллинза. На этих основаниях построена эволюционная модель, связывающая техноприродные ниши, социальные порядки, коммуникативные заботы с многообразными обеспечивающими структурами: от ритуальных практик, вокальных проб, знаковых и семантических единиц — до нейронных механизмов речи и их наследственных задатков.
Разработана методология проверки суждений о конкретных этапах глоттогенеза как расширение номологического подхода К. Гемпеля, что позволяет использовать не только косвенные эмпирические данные археологии, палеоклиматологии, палеогенетики, но также актуальные наблюдения, аналоговые и компьютерные эксперименты для тестирования гипотез — верификации и фальсификации теоретических объяснений.
Показано, что так называемый «языковой Рубикон» — граница между коммуникативными системами животных и членораздельной, осмысленной речью человека — был преодолен в долгом ступенчатом эволюционном процессе. Для каждой ступени предложены версии механизмов перехода от обновления техноприродных ниш и социальных порядков к новым коммуникативным заботам с последующим усложнением речи, языковых конструкций и развитием соответствующих способностей сознания.
Между завершением эпохи глоттогенеза и временем древнейших письменных памятников простирались многие тысячелетия, названные праязыковым разрывом. Представлены способы мысленного, концептуального преодоления этого «слепого пятна» науки, а также эскизное объяснение численности базовых языковых семей, разнообразия, сложности и простоты языков, их универсальных черт (по Дж. Хоккетту). Особое внимание уделено вопросам языкового родства (в связи с так и нерешенной проблемой происхождения романских языков), намечены перспективные направления изучения дописьменной истории на основе сопоставления многообразных языковых следов с макросоциальными закономерностями.
Книга, не будучи ни узкоспециальной, ни упрощенной популярной, предназначена для всех серьезно интересующихся когнитивными аспектами антропогенеза, древнейшими истоками языка и сознания.
Rozov, Nikolai S. The Origin of Language and Consciousness. How social orders and communicative concerns gave rise to speech and cognitive abilities.

This book develops the evolutionary concept of the origin and development of linguistic structures, abilities of consciousness from the initial stages of anthropogenesis (Australopithecus and Early Homo) up to the Upper Paleolithic (Middle Sapiens). The concept combines models of gene-cultural coevolution, cultural drive, multilevel selection, and the most constructive and convincing results of modern studies of glottogenesis (D. Bickerton, R. Boyd, J.-L. Dessalles, R. Jackendoff, T. Deacon, M. Donald, D. Doer, K. Laland, P. Richerson, R. Wrangham, K. Sterelny, M. Tomasello, W. Wildgen, J. Harford and others). A single conceptual construction combines the psychological and microsociological ideas of L. Vygotsky, B. Skinner, Dm. Uznadze, R. Collins. On these bases, an evolutionary model is constructed, linking techno-natural niches, social orders, communicative concerns with manifold providing structures: from ritual practices, vocal trials, sign forms, and semantic values — to neural mechanisms of speech and their hereditary assignments.
The methodology of verification of judgments about specific stages of glottogenesis as an extension of K. Hempel's nomological approach is developed, which allows using not only indirect empirical data of archaeology, paleoclimatology, paleogenetics, but also topical observations, analog and computer experiments for testing hypotheses — verification and falsification of theoretical explanations.
The so-called 'language Rubicon' — the boundary between the communicative systems of animals and articulate, meaningful human speech — was overcome in a long stepwise evolutionary process. For each stage, the book presents versions of transition mechanisms from renewal of techno-natural niches and social orders to new communicative concerns with the subsequent complication of speech, linguistic constructions, and development of corresponding abilities of consciousness.
Many millennia stretched between the end of the epoch of glottogenesis and the time of the most ancient written monuments, called the prelanguage gap. Ways of mentally, conceptually overcoming this "blind spot" of science are presented, as well as an unsure explanation of the number of primary language families, diversity, complexity, and simplicity of languages, their universal features (according to Ch. Hockett). The issues of linguistic kinship (in connection with the unresolved problem of the origin of Romance languages) get particular attention. Finally, there are promising directions for studying pre-writing history to compare various linguistic traces with macrosocial regularities.
The book, being neither highly specialized nor simplified popular, is intended for all those seriously interested in the cognitive aspects of anthropogenesis and the ancient origins of language and consciousness.

опыт систематического приложения классических и современных концепций исторической макросоциологии к объяснению известной цикличности истории России, к осознанию причин нынешнего положения страны и к задачам разработки ориентиров, приоритетов, стратегий гражданской самоорганизации, институциональных преобразований, внутренней и внешней политики.
Сделан обзор обширного ряда направлений бурно развивающейся в мире дисциплины — исторической макросоциологии, разработана общая модель исторической динамики, предназначенная для концептуализации ритмов макросоциальных изменений (перемежения подъемов, упадков и периодов стабильности), выстроены понятийные связи между ментальными, социальными структурами и динамическими процессами микро-, мезо- и макро- уровней, систематизированы наиболее конструктивные концепции и модели экосоциальной, социально-политической, геополитической, геоэкономической и геокультурной динамики, сформулированы условия адекватности ответов общества на вызовы, сценарии и развилки политического развития, условия становления демократии.
На основе этого весьма сложного и богатого понятийного аппарата сделана попытка выявить природу «русской власти», раскрыть внутренний порождающий механизм циклов российской истории, показать его динамическую связь с национальным менталитетом (как разнообразием типовых габитусов), с внешними динамическими сферами. Показана структура негативных процессов в современной России, кроющихся под внешним покровом «стабильности» (контуры деградации, системная коррупция, способы ухода от рисков, порождающие более опасные риски и т. д.). На тех же макросоциологических основаниях разработаны принципы, ориентиры, приоритеты и эскизные долговременные стратегии страны в гражданской, социально-политической, геоэкономической, геокультурной и геополитической сферах.

Methodological Introduction: The Approach to the Study
of Regimes, Crises and Revolutions
Part I
SOCIAL ORDER, ITS VIOLATION AND CHANGE
Chapter 1. The Multilevel Ontology of Social Stability
Chapter 2. Political Relations,Typology of Legitimacy,
. and Regimes’ Transformation
Chapter 3.  Neo-Patrimonialism: Nature, Diversity, and Variability
Part II
ORDER IN DISORDER: HISTORICAL ROLE, CAUSES,
AND DYNAMICS OF REVOLUTIONS
Chapter 4. Social Revolutions, Lines of Modernization
and the Meaning of History
Chapter 5.  The Ripening of Crises and Revolutions
. Chapter 6.  Regularities and Trajectories of Revolutionary Dynamics
Part III.
THEORETICAL ANALYSIS OF THE RUSSIAN REVOLUTION
Chapter 7. The Russian Empire and Yugoslavia:
Comparison of the State Breakdowns 145
Chapter 8.  The Vector  of the Great Russian Revolution (1905–1930): Modernization or Counter-Modernization?
Chapter 9.  Mechanisms of Conflict Dynamics in Petrograd 1917
Chapter 10. The Fall of the Monarchy: Forks and the Cascade of Events in the February Days
Part IV.
MACROSOCIOLOGY AND POLITICAL PHILOSOPHY OF REVOLUTIONS
Chapter 11. Revolutionary Waves in World History: Types,
Selection Criteria, and Causal Analysis
Chapter 12. The Post-Soviet Regimes, Crises, and Revolutions
Chapter 13. Principles and Criteria for Legitimacy
of Post-Revolutionary Regimes
Appendix 1. Acceleration of History: Causal Mechanisms and Limits
Appendix 2. Randall Collins's Theories of Historical Dynamics
and the Context of Russian Politics
Appendix 3. Machine Guns and Army Democracy:
an Essay in Historical Microsociology

Настоящая, вторая книга «Философии и теории истории» посвящена широкому тема-тическому спектру: от фундаментальных проблем социальной онтологии и исторической динамики до детального анализа событийного слоя отдельных кризисов и революций. Выделены основные сдвиги в современном социально-историческом познании, сфор-мулированы соответствующие принципы. Выстроен концептуальный мост между уровнями макро-и микро-(structure и agency) с учетом их динамики и взаимовлияния. Построена об-щая теория трансформации политических отношений и режимов с приложением к динамике разнообразных неопатримониальных режимов. Главная идея книги-порядок в беспорядке-состоит в утверждении значимости универсальных закономерностей социального взаимодействия, свойств сознания и поведе-ния людей в самых острых кризисах, жестоких конфликтах и бурных революциях, которые обычно принято считать «иррациональной стихией» и «хаосом». С этих позиций проанализирована роль разного типа революций и революционных волн в контексте гуманистической версии смысла мировой истории в пяти автономных про-цессах модернизации. Особое внимание уделено причинам назревания кризисов и револю-ционных ситуаций, закономерностям государственного распада, механизмам конфликтной динамики, взаимосвязи макро-, мезо-, и микропроцессов в революционные периоды на ма-териале Большой Русской революции (1905-1930 гг.), хода политических конфликтов 1917 г., переломных дней Февраля в Петрограде и Евромайдана в Киеве, а также сравнения распадов Российской империи и Югославии. Обоснованы принципы и критерии легитимно-сти постреволюционных режимов. В приложениях рассмотрены причины и пределы ускорения истории, возможности приложения макросоциологических теорий Р. Коллинза к истории России, ее современной политике и перспективам. Книга предназначена для философов, социологов, политологов, историков, для иссле-дователей и преподавателей, для аспирантов и студентов, для политиков и интересующихся политикой, для всех, кого волнуют вопросы философского и научного осмысления истории, теории кризисной и революционной динамики. Заказ книги:

Новая книга проф. Н.С.Розова включает очерки с широким тематическим разнообразием: платонизм и социологизм в онтологии научного знания, роль идей
в социально-историческом развитии, механизмы эволюции интеллектуальных институтов, причины стагнации философии и история попыток «отмены философии», философский анализ феномена мечты, драма отношений философии и политики
в истории России, роль интеллектуалов в периоды реакции и трудности этического выбора, обвинения и оправдания геополитики как науки, академическая реформа и ценности науки, будущее университетов, преподавание отечественной истории, будущее
мировой философии, размышление о смысле истории как о перманентном испытании, преодоление дилеммы «провинциализма» и «туземства» в российской философии и социальном познании.
Пестрые темы объединяет сочетание философского и макросоциологического подходов: при рассмотрении каждой проблемы выявляются глубинные основания
высказываний, проводится рассуждение на  отвлеченном, принципиальном уровне, которое дополняется анализом исторических трендов и закономерностей развития, проясняющих суть дела.
В книге используются и развиваются идеи прежних работ проф. Н. С. Розова, от построения концептуального аппарата социальных наук, выявления глобальных мегатенденций мирового развития («Структура цивилизации и тенденции мирового развития» 1992), ценностных оснований разрешения глобальных проблем, международных конфликтов, образования («Философия гуманитарного
образования» 1993; «Ценности в проблемном мире» 1998) до концепций онтологии и структуры истории, методологии макросоциологического анализа («Философия и теория истории. Пролегомены» 2002, «Историческая макросоциология: методология и
методы» 2009; «Колея и перевал: макросоциологические основания стратегий России
в XXI веке» 2011).
Книга предназначена для интеллектуалов, прежде всего, для философов, социологов, политологов, историков, для исследователей и преподавателей, для
аспирантов и студентов, для всех заинтересованных в рациональном анализе исторических закономерностей и перспектив развития важнейших интеллектуальных институтов — философии, науки и образования — в наступившей тревожной эпохе
турбулентности.

Studies of the origin and early evolution of language are experiencing two opposing developmental trends: large-scale differentiation. 1. Structuring the research field is necessary for creative development because it forms a unified space of intellectual attention and promotes productive argumentation. 2. Bases of typologization of concepts of origin of language. 3. Sample paradigms constructed from the points of these typologies: Continuationists usually focus on the communicative and cognitive abilities of different species (with a clear preference for monkeys). Saltationists focus on the linguistic, mental, and cognitive structures of humans. Only the multistage-ecosocial paradigm is broad enough to encompass multiple research objectives and approaches. 4. Explication of accumulated ideas and results. 5. The theoretical and methodological perspectives of this paradigm stem from its shortcomings: the lack of a generalizing conceptual framework, the extreme heterogeneity of methods, These difficulties and the conceptual typologies carried out allow us to formulate certain criteria for the further development of this approach.